Вновь зазвонил телефон, я машинально сунул доллары в карман спортивных штанов, схватил трубку и с нескрываемым облегчением услышал:

— Серы-ы-ый! Как дела, бродяга?

На связи был Андрей Фролов, с которым я и рассчитывал попить пива, так что первым делом уточнил:

— Ты где сейчас?

Как оказалось, звонил Дюша из телефонной будки у дома, и мы условились встретиться рядом с пивной, заложив на всё про всё десять минут. Я сразу же примерил новые штаны, а олимпийку заменил на белую майку с полинявшим, но всё ещё различимым логотипом фирмы «Адидас». Оценил свой вид, глянув в зеркало и тут уж не сдержался, заржал. Как есть — спортсмен! Авоська с трёхлитровой банкой этот образ прекрасно дополняла.

К тому времени, когда к палатке подвалил Андрей, на левом плече которого синела не слишком аккуратно наколотая эмблема ВДВ, я уже наполнил банку пивом и даже успел снять пробу. Мы с приятелем обнялись, похлопали друг друга по спине, затем разошлись и оглядели друг друга.

— Как инкубаторские, бля! — загоготал Андрюха.

У нас и в самом деле оказались одинаковые штаны и майки, ладно хоть ещё кроссовкам Фролов предпочёл шлёпки, да нацепил на нос солнцезащитные очки. Впрочем, несмотря на одинаковую одежду, особое сходство между нами не просматривалось; по большому счёту совпадал лишь рост. Кто был настоящим спортсменом, так это Андрюха. Из детской секции гимнастики он перешёл в самбо, потом занимался дзюдо, а на излёте советской власти ещё и каратэ, ну и в качалки захаживал, конечно, не без этого. Если я по праву мог отнести себя к жилистым и крепким, то Дюша был откровенно мускулистым. Каждое лето его светло-русые волосы выгорали на солнце до абсолютной белизны, и в сочетании с пронзительно-голубыми глазами на девчонок это производило просто неизгладимое впечатление. Удивительно, но не могу сказать, что при этом ему особенно везло в амурных делах. Знакомился легко, а вот до серьёзных отношений дело обычно не доходило.

— Слышал о Гере? — спросил Фролов.

— Капец, блин, — вздохнул я.

— Не знаешь, когда похороны?

— Нет, не в курсе.

Андрюха присмотрелся ко мне и вдруг спросил:

— В бане стригся? Сколько взяли?

— Тридцать пять.

— Нормально.

Перебежав через дорогу, мы дошли до пятиэтажек и в продуктовом магазине на первом этаже одной из них купили полкило мойвы. Затем обогнули тополиную рощу и вышли на дикий пляж. С этого края здесь некогда были установлены железные грибки, но их спилили, теперь из утоптанной земли торчали одни только ржавые основания. Да ещё метрах в двадцати от берега высился сваренный из труб остов павильона — тот был рудиментом совсем уж прежних времён. С тех пор уровень воды в озере изрядно поднялся, с противоположного края пляжа даже пришлось делать насыпь и укреплять её отвалом камней, чтобы вода не залила очистную станцию.

Дамбу, именовавшуюся просто «камнями», как и далеко вдававшуюся в заросли камышей трубу из бетонных колец за ней, оккупировали рыбаки. Навстречу нам попались два мальчишки с посиневшими от холода губами и ногтями, тащившие по паре крупных раков. Те обитали и меж камней, и в норах под ныне затопленным бетонным парапетом, отмечавшим прежнюю береговую линию. Я его уже не помнил, а вот выставленные буквой «П» понтоны с настилами убрали с пляжа в самом начале восьмидесятых, успел с них понырять.

Народу на пляже оказалось немало; в большинстве своём это были шумные компании детей школьного возраста и загорелые до черноты пенсионеры, но не только. Кто-то расстелил покрывало, кто-то просто кинул одежду на землю, так поступили и мы. Солнце изрядно припекало, и показалось разумным для начала освежиться в прохладной воде, а потом уже греться, пить пиво и сохнуть.

На песчаную левую сторону пляжа за лягушатник и впадавший в него ручей не пошли, добрели по каменному дну до бетонной плиты, занырнули с неё и вернулись на берег.

— Не повезло Гере, — покачал головой Фролов и протянул мне банку с пивом. — Он предлагал пару раз поработать вместе, но там как-то совсем всё мутно было. Не стал подписываться.

Дюша не стал, а мне отказаться не хватило ума, и ничего теперь уже с этим поделать было нельзя.

— Ладно, сам как? — спросил я, приложившись к горловине банки.

— Работаю, — пожал плечами Андрей. — Ровно всё.

— Рома вчера с армии пришёл.

— Ага, видел его вечером. В ноль был, даже не мычал.

Я хохотнул и вернул пиво приятелю.

— Да, Серый! — встрепенулся тот. — Ты чем заниматься собираешься?

— Учиться поступлю. Зря, что ли, десятилетку заканчивал?

— А жить с чего?

— Да хрен его знает, Дюша, на самом деле. Не решил, если честно. Понятия не имею, куда срать кидаться. Сам посуди — уходил в армию, СССР был, пусть всё трещало, но никто и подумать не мог, что так обернётся. А ещё, дурак, посмеивался на политинформации над рассказами о диком капитализме и эпохе первоначального накопления капитала. А по сути — всё верно нам говорили. Всё верно.

— Та же фигня, — вздохнул Андрей. — Я вроде раньше демобилизовался, но будто на другую планету прилетел. Уходил — самое большее были кооперативы да индивидуальная трудовая деятельность, пришёл — о нетрудовых доходах никто не вспоминает. Оказывается, это теперь бизнес. Кругом одни спекулянты, только и думают, где и что урвать и кому толкнуть. Я не идейный, я бы и сам, может, с радостью в рынок вписался, да только мозгов не хватает. Какие, на фиг, из нас с тобой бизнесмены? А идти барыг трясти — ну ты знаешь, как Гера кончил, земля ему пухом. Да и не самые зубастые мы, грохнут. В пехоту записаться — рядовых быков точно так же мочат, если не хлеще. А жить от зарплаты до зарплаты не хочу. Можно и зубы на полку положить.

— И какие варианты?

— Лёня предлагает мебель собирать, но напарник нужен. Пойдёшь?

— Не знаю, не знаю. Мне тут сосватали работу. Сторожем.

— Так и я с завода увольняться не собираюсь, оплата же сдельная! Сколько собрал, столько получил.

Я с сомнением покачал головой.

— Вообще ничего в этом не понимаю.

— А там и понимать нечего! — фыркнул Андрей. — Они комплекты из Польши везут, остаётся только части в пазы вставить и зафиксировать. Фигня, в общем.

— И сколько платят?

— Ты Гуревича не знаешь? Пока к стене не припрём, расценки не озвучит.

Со стороны озера начал задувать пронзительный ветерок, а потемневшие облака всё плотнее обкладывали солнце, так что я предложил закругляться.

— Успеем! — беспечно отмахнулся Фролов и сунул мне банку с плескавшимися на дне остатками пива.

Я сделал длинный глоток и едва не поперхнулся, когда мимо прошествовала загорелая дамочка лет тридцати. Спереди она ничего особенного собой не представляла, разве что показался каким-то слишком уж куцым купальник, а вот сзади ткань плавок подвернули так сильно, что получившийся жгутик прикрывал исключительно ложбинку между ягодицами и ничего сверх того. Следом прошествовала ещё одна модница в столь же откровенном наряде; я откашлялся, вытер подбородок и негромко присвистнул.

— Ну ни фига себе!

Нечто подобное прежде доводилось видеть лишь в журналах известного содержания, а вот вживую лицезреть не доводилось.

Андрюха усмехнулся с показным безразличием.

— Да ну, целлюлит же! — заявил он, хоть и сам не спускал взгляда с покачивавшихся при ходьбе ягодиц.

Целлюлит — не целлюлит, а сзади тётеньки смотрелись весьма впечатляюще, да ещё и приложили немалые усилия, чтобы привлечь к себе всеобщее внимание, и я предложил:

— Подкатим к ним?

— Не-а. Это профессионалки. Они тут каждый день ошиваются и каждый раз с новыми мужиками уходят. Видел их уже.

— Ну не знаю…

— Карманы от денег пухнут? Или на винт намотать хочешь?

Я немного подумал и покачал головой.

— Вот видишь, — усмехнулся Андрей. — Но вообще ты совершенно прав — знакомиться надо на пляже. Типа, товар лицом.

— Дюша, да ты просто глаза мне открыл!

Фролов отмахнулся и завертел головой по сторонам, высматривая подходящие для знакомства кандидатуры. С этим сложностей не возникло, и почти сразу он помахал двум не слишком загорелым девушкам, лежавшим на покрывале.