Кокон колыхался и подергивался рябью так интенсивно, словно внутри этого непроницаемого сгустка боролись два живых существа. До моего слуха донесся пронзительный истеричный женский вой, заглушаемый торжествующим мужским хохотом. Похоже, на сей раз Голос сумел взять реванш, изрядно насолив кровожадной Банрах. Ободренная его успехами, подстегнувшими меня сильнее любого понукания, я с удвоенным энтузиазмом налегла на свои импровизированные постромки, торопясь поскорее покинуть зловещее место.

Под ногами хлюпало, а за спиной страшно ухало и бормотало на тысячи ладов, но я не останавливалась до тех самых пор, пока окутывающий тропинку туман не поредел, а в нескольких шагах передо мной не забрезжил просвет, явивший моему взору небольшую каменную плиту, контрастно выступающую из болотной хляби. Я затащила на нее своих спутников, уронила меч и рухнула замертво, вымотанная до предела, утратившая способность осязать и чувствовать.

– Клевый меч! – завистливо протянул чей-то хриплый баритон, раздавшийся прямо у меня над ухом. – И где это наша малышка умудрилась отхватить такую улетную штуку?

– Где, где, – ехидно передразнило скрипучее контральто. – Подсказать – где или сам догадаешься?

– Э? – не понял мужчина. – А поконкретнее можно?

– Во Тьме, где же еще! И отстань от меня, дурак! – без энтузиазма огрызнулась его собеседница. – И так во рту пересохло, словно в Пустоши, умираю – пить хочу.

– Так вон же она, вода-то! – Послышался омерзительный чавкающий звук, будто кто-то погрузил ладонь в мутную болотную жижу. – Тебе налить?

– Нагрести уж скорее, – резонно поправила привереда. – И вот это ты мне пить предлагаешь? – Что-то хрюкнуло, чмокнуло и плюхнуло. – Га-а-адость! – Богатые интонации с лихвой компенсировали блеклость банального определения. – Это если и можно внутрь употреблять, то лишь отделив от пиявок, процедив и вскипятив.

– Пиявки… – задумчиво протянул мужчина. – А они-то тебе чем не угодили? Мясо – оно и есть мясо.

– Дурак! – снова возмутился женский голос. – Не понимаю, как вы, мужики, способны хавать всякую дрянь.

– Одинокий мужчина ищет любви, ласки, понимания и чего-нибудь пожрать! – вдохновенно продекламировал обладатель баритона. – Хочешь, отдам тебе свой носок? Через него можно процедить воду…

– Носок? – вознегодовала ничуть не обрадованная подобной перспективой женщина. – Ага, а я предлагаю организовать чрезвычайно доходное дело: будем продавать эту водичку за золотые риели, ведь после соприкосновения с твоим вонючим носком она станет отравой, причем куда более сильной, чем хваленый сок ядовитого дерева каркарут!

Мужчина обиженно засопел:

– Слушай, ну вот зачем ты опять ссору заводишь? Я ведь к тебе со всем почтением отношусь, как к равной по уму.

– Ну да, – капризно подхватила язва, – с почтением он. Да ты, видимо, уже забыл, что я не выношу ниуэ, а в особенности не люблю таких вот блохастых идиотов, которые смотрят на меня как на равную себе дуру.

– Кровососка!

– Пустобрех!

После этого обмена любезностями в голове у меня сразу же прояснилось, и все встало на свои привычные места. Оказалось, что я лежу на крохотном пятачке свободной от тумана суши, а надо мной возвышаются непримиримые друзья-враги: Ребекка и Беонир, воинственно упирающие кулаки в бока и занятые очередным, совершенно бессмысленным выяснением отношений. И цель они, похоже, преследуют все ту же – стремятся доказать, кто из них круче.

А если описывать ситуацию в целом, то ничего хорошего в ней не обнаруживается, ибо находимся мы именно в том месте, на которое и намекала Ребекка… А точнее, на болоте в Серой долине. Пищи и воды у нас по-прежнему нет, зато синяков и царапин – хоть завались. И возможно, я могла бы посчитать, что мне опять приснился кошмар, если бы не саднящая скула со следами запекшейся крови. Значит, все это правда! К тому же у меня нестерпимо болят плечи. Ох, как же невыносимо они болят…

– Слушай, – взбудораженно произнесла Ребекка, обращаясь к Беониру, – что-то Йона подозрительно долго в себя не приходит. Я уже начинаю за нее тревожиться!

– Может, я сделаю ей искусственное дыхание? – с готовностью встрепенулся ниуэ.

– Стой, придурок! – с паникой в голосе взвыла воительница. – Есть шанс, что она еще жива! А вот после твоей реанимации ее впору станет на кладбище отправлять.

Устрашившись столь жуткой перспективы, я застонала и открыла глаза.

– Йона, – надо мной склонилось обеспокоенное лицо воительницы, – ты как?

– Бывало и получше, особенно с плечами, – честно ответила я, кривясь от боли и с трудом переводя свое непослушное тело в сидячее положение. – Ой! – Последняя реплика предназначалась Ребекке, осторожно оттянувшей сзади воротник моей рубашки и заглянувшей под него.

– Вот это мозоли! – Она шокированно присвистнула. – Малышка, ты что, камни на себе таскала?

– Хуже – нас! – догадался молчавший до сего мгновения ниуэ. – Понимаешь, Ребекка, Йона нас спасла, вытащив из этого треклятого тумана!

Воительница уставилась на меня недоверчиво вытаращенными глазами:

– Что, правда?

Я скромнехонько кивнула.

– А я-то голову себе ломала, пытаясь отгадать, почему мы очнулись связанными! А теперь мне все стало ясно, – смущенно бубнила девушка, отводя глаза. На ее лице проступило донельзя растерянное и виноватое выражение.

Беонир неловко хрустел пальцами и краснел. Похоже, обоих моих надсмотрщиков терзали жгучие угрызения совести.

– Откуда у тебя взялся такой шикарный меч? – наконец поинтересовалась Ребекка, стремясь сменить тему разговора. – Нашла в болоте? И кто потерял такое обалденное оружие?

Последний вопрос казался риторическим, не предусматривающим ответа, но я лучезарно улыбнулась и огорошила лайил совершенно неправдоподобным ответом:

– Змееликая!

– Богиня Банрах? – Ребекка некрасиво отвалила нижнюю челюсть. – Да ну?

Моя улыбка стала еще шире:

– Баранки гну!

– Офигеть можно, – шептала воительница, благоговейно поднимая на ладони серебристый клинок. – Ты повстречалась с богиней, но при этом осталась живой и невредимой! Малышка, ты не перестаешь меня удивлять…

– Ну не совсем невредимой… – Я прикоснулась к своей пораненной правой скуле. – Она все-таки поставила на мне свою метку.

– Шрам останется! – ворчливо констатировала лайил, опытными пальцами разбирающегося в ранах бойца ощупывая мою щеку. – Тонкий, но заметный.

– Кажется, я уже слышал об этом оружии. – Беонир отнял меч у девушки и сейчас придирчиво осматривал его вычурно отделанную гарду. – По легенде, мечей должно быть два. Первый, белый, выковал из упавшего с неба серебра не кто иной, как друг короля Арцисса – Турран Певучая Наковальня, и нарек его Льдом. Поговаривают, лишь этим клинком можно усмирять огнедышащих драконов и именно этим мечом король отвоевал дурбанский мрамор. Второй, золотистый, отковал тот же кузнец, создав его из красного золота, и дал ему имя Гром. Согласно легенде он способен раскалывать земные недра и сращивать края горных провалов.

Я молчала, копаясь в собственной памяти. Надо полагать, именно об этих клинках и упоминал старый Иоганн, не рискнувший в тот момент доверить мне древнюю эльфийскую тайну. Именно этих мечей и лишился король Арцисс. Но как и почему раритетное оружие попало к богине Банрах?

– Полагаю, ты стала обладательницей именно Льда! – резонно предположил ниуэ. – Но вот случайно ли это произошло? – Он одарил меня испытующим взглядом. – Уверен, что нет! Такие мечи никому не даются зря, особенно если они переходят из рук зла в распоряжение добра, тем более к тому, кому предназначено спасти от гибели мир Лаганахара, а заодно и всех нас. А если мы причастны к твоему жизненному пути, значит, мы тоже обязаны творить добро… Вот так-то! – В его голосе прорезалось недоумение, изрядно разбавленное восторгом и облегчением.

Беонир и Ребекка переглянулись, заметно напуганные столь внезапным открытием.