В голове у Ардена зазвенело, перед глазами расплывались и мелькали яркие цветовые пятна, а сознание затуманилось. Но в последний миг перед тем, как утратить связь с реальностью и погрузиться в обморок, он все же сумел собрать воедино свои мысли и ощущения и послал ментальный призыв, предназначенный той, которая находилась так далеко: «Поспеши, ибо времени почти не осталось!»

Слова и образы, сгенерированные умирающим юношей, вырвались за пределы храма, передались Голосу Пустоши, обрадованно подхватившему послание, и понеслись дальше – к Блентайру, пролетая над холмами, песками и водами Алларики…

– Мы заблудились! – сконфуженно констатировал Беонир, нехотя отрываясь от фляжки с водой. – Если я ничего не путаю, то, по-сумасшедшему улепетывая от крысокошек, мы случайно свернули не в тот коридор и сбились с пути.

– Путаешь! – ехидно прищурилась Ребекка, сооружая внушительный бутерброд из остатков слегка засохшего хлеба и ломтиков подозрительно побуревшей колбасы. Закончив свой кулинарный шедевр, она протянула его мне, а ниуэ показала внушительную фигу: – В том-то и дело, что ты вечно все путаешь.

– Э-э-э? – растерянно промямлил совершенно сбитый с толку юноша, оголодало облизываясь на доставшееся мне съестное. – Ты на что это намекаешь, киска?

– Какая я тебе, во Тьму, киска! А еще осмелился меня дурой называть! Да пока боги раздавали мудрость, ты, похоже, спал, и тебя решили не будить!

Воительница возмущенно фыркнула и со словами: «Хорош воду дуть, как верблюд» – беспощадно отобрала у него заметно полегчавшую посудину, отдавая ее мне. Я сделала несколько маленьких глотков, а затем дипломатично разломила бутерброд на две равные части и поделилась с Беониром.

Лайил осуждающе покачала головой:

– Подзатыльник он заслужил, а не колбасу! – Девушка мстительно хохотнула. – А еще поцелуи у меня вымогал, балбес!

– И вовсе не поцелуи, – обиженно прочавкал юноша, налегая на свою половину бутерброда, – а всего лишь один малюсенький, скромненький поцелуйчик.

– Тоже мне скромняжка нашелся! – Ребекка одарила его уничижительным взглядом. – Дитя подземелья, сирота лаганахарская, кабыздох запутавшийся!

Под градом этих презрительных эпитетов юноша понуро сгорбился, втягивая голову в плечи и крепко обнимая руками прижатые к груди колени.

– Мы, видите ли, заблудились! – продолжала отчитывать нашего проводника лайил. – Ты на нас свою вину не сваливай, это не мы с пути сбились, а ты. Али я тут в проводники набивалась, клянясь, будто знаю здешние места как свои пять пальцев? Ась?

Беонир виновато кивнул:

– Ну ладно, признаю: это я заблудился. Ребекка, ну будь же человеком, хватит уже меня унижать, ибо лежачего – не бьют!

– Трудно все время быть человеком, люди мешают… – криво усмехнулась девушка, поразив меня жестокой правотой своего философского откровения. – А к тому же ты ведь сидишь! – спустя всего миг ехидно парировала рыжекудрая язва, вполне справедливо подчеркивая наше нынешнее положение. – Так что опять ты неправ, барбосик…

Я снисходительно улыбалась, прислушиваясь к их очередной, уже прочно вошедшей в привычку не то настоящей, не то шутливой перебранке. Собака и кошка явно не желали отступаться от застолбленных ими позиций и усиленно лезли из кожи вон всеми способами доказывая свою крутость. Причем в выборе средств они не церемонились, ведь собственный успех – безусловно, хорошо, но и чужой провал – тоже неплохо! И все это могло бы показаться чрезвычайно смешным, если бы не было таким печальным.

М-да, следовало признать по справедливости: наши нынешние дела складывались отнюдь не самым радужным образом. Мы находились неизвестно где, не могли рассчитывать на чью-либо помощь, съели последнюю краюшку хлеба, не располагали хоть сколько-нибудь внушительными запасами оружия – и посему имели весьма незначительный шанс на выживание. В довершение ко всему меня терзали отнюдь не шуточные угрызения совести – ведь именно по моей инициативе мы полезли в треклятое подземелье, забери его Тьма!..

– Это я во всем виновата! – самокритично призналась я унылым голосом. – Если вы погибнете, то я себе этого не прощу. Я приношу вам одни только беды и неприятности. Бросьте меня и ищите выход на поверхность, в город. Вы сильные, вы справитесь.

Услышав сей пораженческий монолог, Ребекка и Беонир синхронно вытаращились на меня в две пары ошалело моргающих глаз: в зеленую и серую.

– Зря ты отдала мне половину бутерброда! – хмыкнул ниуэ, строя умильное лицо. – Нужно было наплевать на меня для тренировки, ибо правильно натасканная совесть никогда не грызет своего хозяина.

– Ты с ума сошла, малышка? – мягко предположила лайил, ласково поглаживая меня по волосам. – Да как же мы сможем бросить тебя вот такую – усталую и беспомощную? Особенно после всего произошедшего, после того как ты спасла нас, а мы едва успели вытащить тебя из пропасти?!

– Да, мы тебя не бросим! – согласно поддакнул ниуэ.

– И потом, ты же хотела стать чародейкой! – продолжила Ребекка. – А мечты должны сбываться…

– Должны! – в тон ей повторил Беонир, но мне почему-то показалось, что в этот момент они думали в основном о себе, а не обо мне. Интересно, какие же заветные мечты скрываются в душах моих спутников и как могло получиться, что их надежды и чаяния каким-то немыслимым образом связаны конкретно со мной? Меня раздирало любопытство, но я не осмелилась озвучить столь дерзкие выводы, основанные пока всего лишь на интуиции и случайном озарении.

– И потом, с чего ты взяла, будто преследующие нас напасти связаны именно с тобой? – внезапно выпалила воительница и тут же запоздало прикусила губу, очевидно напуганная необдуманной щекотливой фразой, сорвавшейся с языка.

– А с кем? – шокированно спросила я, приподнимаясь на локте.

Ребекка покраснела и отвернулась.

Беонир шмыгал носом и старательно отводил глаза.

Ситуация запуталась до такой степени, что я была готова сквозь землю провалиться, лишь бы не чувствовать подобную неловкость. А первопричиной всего конечно же стали не кто иные, как сьерр Никто и безликий Голос, вдолбившие в мою глупую голову навязчивую идею: ищи предателя! Неужели искомым врагом способна оказаться Ребекка, сделавшая для меня так много добра, или Беонир, вытащивший меня из пропасти? Нет, я категорически отказываюсь поверить в подобную чушь! А вот сейчас и проверим, дорога́ ли я им.

Не придумав ничего лучше, я томно смежила веки и застонала с самым разнесчастным видом, какой только смогла изобразить. Точь-в-точь умирающий лебедь.

– Где у тебя болит? – Воительница немедленно склонилась над фальшивой страдалицей, заботливо беря меня за руку. Ее лицо выражало неподдельное участие.

– Йона, тебе стало хуже? – забеспокоился Беонир.

– Везде! – жалобно ответила я и почти не солгала, ибо волшебный прилив бодрости, подаренный Голосом, исчез полностью, сменившись слабостью и вялостью. Натруженные мышцы болели, а кисть правой руки, столь усиленно цеплявшаяся за рукоять стилета, онемела и повисла бессильной плетью.

Друзья немедленно отнесли меня в более-менее сухой коридор и положили на плащ Ребекки, окружив заботой и уходом. И разве имею я право после настолько очевидных проявлений симпатии и опеки подозревать их в корысти или приписывать им другие лихие умыслы?

– Это Беонир все придумал! – с невольными нотками уважения в голосе рассказывала Ребекка. – Когда услышал твои крики. Мне пришлось держать его за ноги, чтобы он сумел спуститься в трещину и поймать тебя в момент падения.

– Спасибо вам обоим! – от всей души поблагодарила я. – Вы подоспели вовремя.

– Долг платежом красен, – подмигнул ниуэ. – Но Ребекка излишне скромничает, ибо без нее у меня ничего бы не получилось.

– Конечно, скромничаю, скрывая перенесенные мною мучения… Лапы надо почаще мыть! – сварливо проворчала лайил. – А то у тебя от них помойкой разит.

Беонир возмущенно открыл рот, собираясь ответить на очередную колкость этой непримиримой зубоскалки, но я, опасаясь возникновения очередной склоки, кое-как поднялась на ноги.