Но столь долго ожидание не продлилось. Почти сразу непутёвые скупщики покинули сберкассу и подошли ко мне.

— Чё за дела вообще? — сходу взвился Зинчук. — Енот, я не понял, ты на нас наехал, что ли?!

— Громкость прикрути! — потребовал я. — И на вас, оленей, не я, а Валя Демидов наехал. Знаешь такого?

Гонора у Евгена сразу поубавилось.

— Демид, что ли? Который из Десятки?

— Сейчас у него своя бригада. И это их место. На вас ему уже капнули.

— Да и в рот его ногами! — фыркнул Чижов. — Я Костя Чиж, я всё разрулю!

— Не, — покачал головой Евген. — Это тебе не Кислый, с Демидом не прокатит.

Романов покивал в знак согласия. Чиж поглядел на пацанов и спросил:

— И чего делать будем?

— Сколько у вас ваучеров на руках?

— Пять, — за всех ответил Женя Зинчук и похлопал себя по карману куртки.

Я поочерёдно ткнул указательным пальцем в каждого из парней и не удержался от ухмылки.

— Три ваших и два купленных? И это за всё утро?

— Вот, Серый, ты коры мочишь! — скривился Костя. — Все пять куплены. Мы сами не получали пока. Там к окошку не пробиться! И у меня с пропиской проблемы.

— Почём брали?

Костя перечислил без малейшей заминки:

— Четыре сто, четыре, два по три с половиной и один за три.

— Отлично! — Я указал на стоявшего у «запорожца» скупщика. — Сейчас идёте к этому кенту, говорите: «простите, дяденька, засранцев», сдаёте ваучеры и получаете по четыре с половиной тысячи за каждый. Потом валите в «Ручеёк», я чуть позже в салон к Андрюхе подойду.

— По четыре с половиной?! — присвистнул Евген. — Гуревич на двести рублей меньше обещал! Может, сюда сдавать будем?

— Скупать ты их где собрался? — вздохнул Костя. — Все хлебные места, поди, уже поделены!

Зинчук посмотрел на меня.

— Енот, а ты что скажешь? Есть ещё точки свободные?

— Я тебе справочная? «Ноль-девять» звони! Шевелитесь короче!

Пацаны двинулись к скупщику и даже выдавили из себя что-то похожее на извинение. Когда Евген достал сложенные надвое ваучеры и протянул их мужичку, тот подозвал напарника. Они перекинулись парой слов и отсчитали двадцать две с половиной тысячи.

— Всё? — уточнил Зинчук. — Без претензий?

— Первый и последний раз, — предупредил скупщик. — Ещё раз тут появитесь, разбираться будем по-плохому.

— Да-да! — презрительно фыркнул Чиж, и я сделал вид, будто собираюсь отвесить ему подзатыльник.

Но не ударил, только спросил:

— Поняли?

— Понял, не дурак, — с достоинством ответил Рома.

— Дурак, но понял, — ухмыльнулся Зинчук, спрятав полученные за ваучеры деньги. — Сюда больше ни ногой.

— Валите, давайте!

На этот раз пацаны от сценария отклоняться не стали и потопали прочь, а я развернулся к скупщикам.

— Ну так что — инцидент исчерпан?

Те переглянулись и кивнули, тогда отправился восвояси и я. Стоило подумать, как именно преподнесу эту историю Демиду, но пока что забивать себе голову проблемами не стал. Листва на деревьях желтеет, солнце худо-бедно пригревает. А ещё тепло, светло и мухи не кусают.

Хорошо? Да уж неплохо!

В мебельном салоне мы надолго не задержались; я даже толком в выделенном Воробью закутке оглядеться не успел, как Андрей Фролов погнал всех на выход.

— Валим, сейчас моя придёт! — объявил он и попросил принятую на работу одноклассницу: — Яна, присмотри пока за товаром Димы. — А когда девушка отвлеклась от журнала «Бурда Мода» и кивнула, махнул рукой. — Воробей, давай с нами!

Мы вышли из «Ручейка» и подошли к припаркованной неподалёку от крыльца «буханке».

— Заскочу домой пообедать и переодеться, — предупредил я, не спеша забираться в машину. — Через час буду.

— У тебя там сменка есть, — напомнил Андрей.

— И пообедать мы уже взяли, — добавил устроившийся за рулём Романов. — Поехали!

Я только вздохнул, забрался в кузов и закрыл за собой дверь. Сегодня в хозблоке дежурил дядя Петя, если что — чаем меня точно напоит; не газировку же дуть, уже изжога от этой шипучей дряни.

УАЗ мы загнали во двор, пацаны взяли из него две матерчатых сумки, в одной из которых явственно звякнуло стекло, и унесли их в мастерскую. Я задержался перекинутся парой слов с дядькой, потом присоединился к остальным. Романов и Зинчук к этому времени как раз закончили считать деньги и разделили их на две неравные стопки.

— Сорок три тысячи Гуревича и три четыреста наш навар, — пояснил Рома. — А так-то нормально за неполный день!

— Нормально, — усмехнулся я и забрал из меньшей стопки две банкноты по пятьсот рублей.

— Эй! Ты чего?! — возмутился Женя Зинчук. — Офигел?

— Штукарь я заработал, — спокойно парировал я. — Без меня вас под молотки пустили бы и бабки забрали. А то ещё бы и на счётчик поставили. — И не дожидаясь возражений, сунул одну из купюр Фролову. — Дюша, держи в общак.

— А вот это хорошая идея! — Андрей принял пятисотку, присовокупил к ней мятую сотню и плюсом отсчитал восемь фиолетовых четверных. — Пацаны, вам по семьсот.

— Ну и ништяк! — обрадовался Костя. — Всяко больше, чем на сахаре и мебели, выходит!

Зинчук тоже спорить не стал, взял свою долю, и на пару с Воробьём начал выставлять на стол бутылки водки, датскую консервированную ветчину, банки шпрот и хлеб.

— Надо удачное начало спрыснуть! — заявил он.

— Офигеть, оно удачное, — проворчал Рома и спросил меня: — С Демидом точно проблем не будет?

— У скупщиков претензий нет, — пожал я плечами.

— А у Демида? — уточнил Фролов.

Настроение враз упало ниже плинтуса.

— Блин, Дюша! — горестно вздохнул я. — Не сыпь мне сахер на хер! Видно будет.

Романов подошёл к задвинутому в угол столу и взял бутылку водки — «чебурашку» с невзрачной этикеткой — точно самую дешёвую, которую только удалось найти.

— До вечера не бухаем! — остановил его Андрей. — А то опять за вами перевешивать придётся!

Пацаны поворчали, но ограничились бутербродами, потом развязали свои мешки с сахаром-песком, разобрали пакеты и встали к весам, принялись за работу. Воробей поглядел на них с усмешкой, включил телевизор и принялся рыться в куче картриджей от «Денди», выискивая какую-то определённую игру.

Я сходил в караулку, переоделся в старые трико и кофту, заодно вскипятил воды и налил себе чая. А вот пообедать там оказалось нечем. На ужин дядька собирался варить макароны, но до ужина нужно было ещё дотянуть, вот и пришлось, вернувшись, сооружать пару бутербродов с импортной ветчиной. Потом начал на пару с Фроловым собирать диван.

— Блин! — в сердцах выдал вдруг Женя Зинчук. — Дюша, а на фига нам эта фасовка? Вот скажи? Мы на ваучерах реальные деньги поднимаем!

Андрей оторвались от сборки дивана и тяжко вздохнул.

— Евген, мозги включи! Ты где бабки на ваучеры возьмёшь?

— Гуревич даст!

— А он их где возьмёт? Ему сейчас основной доход сахар обеспечивает! Выручку он, чтобы наличка без движения не лежала, через скупку ваучеров прокручивает, а когда и кому сами чеки сдаст — неизвестно. Не будет сахар продаваться, ничего не будет! Так что всем работать, негры, солнце ещё высоко!

Зинчук затянул горловину очередного целлофанового пакета и пожал плечами.

— На Гуревиче свет клином не сошёлся! Можем с кем-нибудь другим работать начать!

Воробей при этих словах даже поставил игру на паузу.

— Женя, ты совсем ку-ку? Под чужую крышу собрался?

— Да не в этом даже дело! — отмахнулся Андрей Фролов, бросил отвёртку и поднялся на ноги. — Мы где теперь ваучеры будем скупать, а? К сберкассе соваться нельзя, а по знакомым много не наберём.

— Давайте по пригородным посёлкам чёс сделаем! — предложил Воробей. — И не обязательно живыми деньгами платить. Я могу свой товар за ваучеры предлагать. Не все же бухают по-чёрному, кому-то и шмотки нужны! Буду исходя из трёх с половиной тысяч принимать, восемьсот рублей чистый навар.

— Водку надо на обмен брать! — встрепенулся Рома. — Затаримся водкой, все алкаши наши будут!