– За кофе я прощу тебе все, – голосом умирающего грешника, которому предложили немедленное отпущение грехов и пропуск в рай, простонал князь, протискиваясь в кухню и тут же завладевая ближайшей чашкой.
– Эй, это мой кофе! – возмутилась Злата, швыряя в мужа влажным полотенцем, которым до этого княжна протирала чашки.
– Анна отдаст тебе свой, все равно она еще не клала сахар… О, полотенчик… мокрый… – Эрик со слабо скрываемым блаженством прижал прохладную ткань к виску. – Мм, а вы рассказывайте, рассказывайте, а то у меня ощущение, будто я что-то пропустил.
– Водяные, – деловито начала Злата. – Они жалуются, что церковники отравляют Влтаву. А в документе иезуитов, столь удачно оброненном в моем кабинете, засвидетельствован неудачный исход некоего эксперимента, приведшего к выбросу очищающей энергии из пражской чумной колонны. Дата эксперимента и последний зафиксированный водяными сброс в реку «едовате воды» подозрительно совпадают. Более того, после каждого такого сброса, по словам тех же водяных, начинали шалить утопленники, что вообще ни в какие ворота не лезет.
– Смахивает на историю с гулями… – вздохнул Эрик.
– Да, но это еще не все. – Пшертневская отхлебнула кофе. – В том же документе указано, что когда «доблестные братья ордена пытались ликвидировать последствия эксперимента», сиречь замести следы, в поврежденной части колонны был найден некий ларец. Далее документ закончился, и никакой информации ни о ларце, ни о его содержимом нам, увы, не досталось…
– Зато нам достались предположения, основанные на происшедших событиях. – Княжна сварила еще одну порцию кофе и теперь с наслаждением вкушала благородный напиток. – Похоже, в ларце хранился тот самый кусок Карты сражений, с которого все и началось.
– И вдобавок ко всему сегодня спозаранку мне позвонила многоуважаемая супруга нашего Профессора и заговорщицким шепотом попросила прислать к ней в Прагу кого-нибудь потолковей, недвусмысленно указав, кто именно «потолковей» ей нужен. И замечу, речь шла не о Вилдаре. Наоборот, узнав, что Профессор сейчас находится в Праге, госпожа ди Эроен как-то уж больно, э-э, насторожилась… Так что, Анна, бери с собой господина де Крайто и отправляйтесь в Прагу. Подключите там Профессора, разберетесь с водяными и заодно узнаете, что нужно госпоже ди Эроен.
– Ох, – князь едва не уронил чашку с остатками кофе, – де Крайто! Я же обещал принести этому страдальцу воды!
Чародейка вздохнула, наполнила стакан и вышла из кухни…
Хьюго безвольно вытянулся на диване, способный лишь дышать да вяло шевелить пальцами. При попытке пошевелить чем-нибудь другим внутренности тут же начинали нервно ворочаться, а голова наливалась свинцом еще больше.
– Пожалуй, тебе нужен не стакан, а тазик, – поставила точный диагноз княжна, входя в комнату и разглядывая лицо де Крайто, переливавшееся всеми оттенками нежно-серого и светло-зеленого.
– Я и двух глотков сейчас не выпью, куда мне тазик, – простонал Хьюго, все же приподнявшись на локтях.
– Из тазика в твоем состоянии не пьют, дурень, – с насмешкой поправила Анна, присаживаясь на край дивана и помогая жертве черного юмора коллег напиться.
Внутренности, к удивлению Хьюго, повели себя вполне прилично, видно, княжна успела должным образом заговорить воду. Де Крайто отстранил стакан. Как там говорил Эрик? Должен присутствовать эффект сюрприза? Или это Виктор говорил? Впрочем, не важно, кажется сейчас самое время:
– Ты выйдешь за меня?
Княжна, не ожидавшая такого предложения в подобный момент, едва-едва успела превратить дурное уползание бровей на лоб в ироничное заламывание, а удивленное «чего-о?» в нейтральное «кхм». Ох, не так она это себе представляла, не так. В сем действе как минимум должен был присутствовать коленопреклоненный воздыхатель с обручальным перстнем, но никак не лежащий пластом похмельный субъект с упаковкой «Алкостопа» в руке.
– Кхм, – еще раз прочистила горло чародейка, – то есть ты, пребывая в нездравом уме и нетвердой памяти, предлагаешь мне водку и печень, тьфу… руку и сердце, я правильно поняла? – осторожно уточнила она.
– Э-э… да. – На синюшно-бледном лице Хьюго начал проступать привычный смущенный румянец, отчего парень стал напоминать дурно загримированного покойника перед выносом тела на церемонию прощания с усопшим.
Анна покачала головой, резким тычком опрокинула де Крайто на подушку и обрушила на него всю мощь «светлого общеисцеляющего»…
Минуту спустя, лежа возле дивана друг на друге, молодые люди могли только сдавленно стонать и ржать, как сумасшедшие, ибо на что-то иное у них уже не осталось сил. Волна щекотки, пронизавшая сначала исцеляемого, а после, откатом, саму исцеляющую, заставила обоих зайтись в приступе истерического хохота.
– П-предложение… – все еще продолжая хихикать, напомнил Хьюго, – руки и печени, тьфу, сердца и водки…
– Принято, – выдавила Анна, пытаясь изгнать остатки смеха. – А теперь поднимайся, мы отправляемся в Прагу!
Старинные плотные карты глянцевито поблескивали, опускаясь на палисандровую столешницу. Порядок все время смешивался, необычные рисунки так и норовили переползти с одного плотного квадратика на другой. Досточтимый герцог Алоизиус ди Амбер раскладывал пасьянс судьбы. Пасьянс не складывался, герцог злился, карты то и дело норовили шлепнуться со стола на пол. Изображения на картонных квадратиках отражали расположение сил всех Высоких домов и менялись в соответствии с ситуацией… Или это ситуация менялась в соответствии с раскладываемым пасьянсом? Господин Алоизиус никогда особо над этим не задумывался. Холеные упитанные пальцы, блеснув массивными перстнями, выдернули из колоды очередную карту. На глянцевой поверхности, словно живые, застыли двое мужчин: первый, в черном облачении, опирался на меч вороненой стали; второй, в белых одеждах, держал в руках серебряную чашу. Тот, кто наносит раны, и тот, кто исцеляет. Боевая магия и целительство – Высокий дом ди Таэ. Мессир ди Амбер задумчиво повертел карту в руках. Все сроки, отведенные для ответа на его письмо, давно уже миновали. Очевидно, старший князь дома ди Таэ решил проигнорировать столь заманчивое предложение мира. Что ж, это его право… Карта опустилась на стол, а пухлая ладонь Алоизиуса уже тянулась за следующей.
Разглядев, что за карта легла внахлест с ди Таэ, его светлость герцог едва не поперхнулся вином. Рубиновая жидкость кровавыми брызгами испачкала рубашку. И дело вовсе не в том, что это изображение, выглядевшее многие годы серым и тусклым, вдруг ожило и налилось яркими красками… На карте рука об руку стояли статная босая женщина в зеленом платье, с венком из полевых цветов на голове, и насмешливо скалящийся скелет в черном истрепанном балахоне. Желтоватые плюсны мертвых пальцев сжимали отполированное древко косы. Мать-земля, дающая и возрождающая, и Смерть, в эту землю уводящая. Маги земли и вместе с тем одаренные некроманты, способные потягаться даже с мрачным кланом де Элле, – Высокий дом де Крайто! Те, кого не должно существовать в этом мире! Однако треклятая карта утверждала обратное.
Торопясь проверить внезапно осенившую его догадку, ди Амбер поспешно вытащил третью карту – так и есть, оковы! Выходит, отныне де Крайто и ди Таэ связаны крепчайшими, неразрывными узами. Да, герцог припоминал – тот недотепа, мальчишка-маг, сопровождавший княжну в качестве телохранителя!.. Все-таки это он! Герцог скривился, словно от зубной боли. Так и знал, нутром чуял – князь ди Таэ со своим отрядом обязательно выкинет какой-нибудь фокус! Именно поэтому герцог и связался с покойным Саградой, чтоб его черти взяли, хотя они его и так взяли. И теперь – здравствуйте-пожалуйста! Впрочем, тогда становится ясно, почему князь Эрик ничего не ответил: княжну и недобитка де Крайто связывают узы. Какие, и козе понятно! Ах какой козырь… Ди Амбер вдруг разом успокоился и удовлетворенно потер пухлые руки. Итак, ситуация сложилась крайне щекотливая: отказ главы одного дома главе другого Высокого дома по причине близких отношений возможной невесты с преступником, чья семья была приговорена к смерти из-за предательства… Прелестно! Прелестно, Смерть его забери! Чем не повод для дуэли? Герцог небрежно смел карты в колоду и поднялся. Он отправится в Будапешт немедля. Нужно отдать приказ Даграю, пусть готовит «Черную зарю» к отлету…
