Неподалеку от входа на последней ступеньке стеллажной лесенки балансировал… нет, все-таки балансировала миниатюрная блондиночка, своим прикидом идеально повторявшая вчерашнего юношу. Платиново-белые волосы волной спадали на плечи.

«Ага, так их тут двое…» – подумал Виктор, гадая, рухнет ли девица с лестницы или успеет поставить на полку громадный фолиант, тяжеленный даже на вид, но потом все равно рухнет?

– Кхм, – вежливо кашлянул байкер, привлекая внимание.

Блондинка, не прекращая эквилибристику на лестнице, всем корпусом развернулась в его сторону.

– А, это вы, ужасный незнакомец… – сердито откликнулась она, неизвестно каким чудом удерживая на весу здоровущую книженцию. – А как же ваше обещание немедля откланяться поутру?

– Прости, милочка, но тебе я ничего не обещал, – ехидно осклабился Виктор. – И вообще в первый раз тебя вижу.

– Права была моя покойная матушка! – заломив руки, патетично взвизгнула блондинка. – Все вы – змеи-искусители! Как надо – так ковром под ноги стелетесь, а как получите то, чего вожделели, – так сразу шлангом прикидываетесь.

Мужчина удивленно вскинул бровь, тщетно пытаясь вспомнить, когда и что он получал конкретно от этой блондинистой фифы. Память уверенно подсказывала – таковых файлов не значится.

А в это самое время по параллельному стеллажу неспешно крался никем не замеченный упитанный пасюк[176]…

– Слушай, я вчера общался исключительно с парнем по имени Жози… – сделал попытку объясниться байкер.

– Жози – это я, дубина! Жозеф Дезире или, как сегодня, – Жозефина… Ай!

Пасюку надоело разгуливать вдоль корешков, и он, вообразив себя белкой-летягой, сиганул через проход на соседний стеллаж. Чуть не долетел и шлепнулся на плечо Жозефу-Жозефине, отчаянно заскребя коготками по жилетке. Блондинка, доселе успешно являвшая чудеса библиотечного эквилибра, не удержалась и с писком загремела с лестницы, едва не съездив оружейнику фолиантом по лицу, однако успешно сбив его с ног. Пасюк как ни в чем не бывало продолжал восседать у девушки на плече, посверкивая черными бусинками любопытных глаз.

– Капуста, сколько раз тебя просить так не делать! – раздраженно воскликнула Жозефина, продолжая возлежать на импровизированном амортизаторе своего падения.

– Брысь отсюда к черту! – потребовал Виктор, крепко приложившийся лопатками о каменный пол. – Трансвестита мне только не хватало!

– Кися моя, не нервничай, я андрогин: никакого силикона – все натуральное! – поспешила (поспешил?) успокоить его девица (?).

– Да хоть черт лысый, какая мне, на фиг, разница! Если моя девушка это увидит, она сначала убьет, а потом будет задавать вопросы! – Байкер бесцеремонно спихнул ее на пол и поднялся на ноги.

– Она некромант? – заинтересовалась блондинка, подхватывая оброненную книгу и вновь забираясь на лестницу.

– Она оборотень, а это гораздо страшнее… Некромант потом хотя бы воскресит, а здесь никаких шансов. – Виктор потер ноющее плечо, на котором отчетливо проступал фигурный синяк в виде подошвы. – Пойду ее разбужу.

– Наш разговор еще не закончен! – донеслось ему вслед.

Но оружейник лишь досадливо отмахнулся, жалея, что рядом нет Рида или князя ди Таэ, которые могли бы хоть немного прояснить ситуацию с парнем, который совсем не парень, а очень даже девушка, которая, гм…

Сонная Радислава сидела на тюфяке, озадаченно рассматривая заполненную книгами залу и силясь подавить проклюнувшийся червячок страха. Она проснулась от дурного ощущения пустоты. Присутствие рядом других существ оборотничка чуяла даже сквозь самый крепкий сон и поэтому на опустевшую комнату среагировала мгновенно. Менестрель запустила пальцы в спутанные волосы, пытаясь хоть немного разодрать ту серую паклю, в которую они превратились за ночь. Что с ней творится, черт побери?! Ощущение покоя, к которому она уже успела за полторы недели привыкнуть, приказало долго жить, оставив Радиславу в компании мысли «что теперь будет?». Пройти столько дорог, чтобы в итоге потерять то, что ценится скальдами больше всего? Она не может так просто расстаться со своей свободой! Хотя на кой черт она ей сдалась, если в этой свободе не будет его – несносного, ехидного, но такого любимого человека? Столько лет проведя на вершине одиночества, Радислава стремилась прочь оттуда, но и без уединения уже не могла. А тут еще непредвиденные обстоятельства… Ох, здесь точно не обошлось без шаловливых происков неугомонной госпожи Смерти… Оборотничка в который раз прислушалась к себе, задумчиво опустив руку на живот. Нет, все правильно. Смерть уже тогда безошибочно почуяла то, о чем менестрель только начинала догадываться.

Занимательные мысли о собственном состоянии были прерваны появлением байкера.

– С добрым утром, мышка! – Он уселся на тюфяк рядом с ней.

– Утро добрым не бывает, – проворчала менестрель, растирая ладонью лицо и тем самым изгоняя остатки сна и тревоги. – Куда ты уже успел проветриться? – Оборотничка поплотнее запахнулась в рубашку.

– Домогался хозяина этого безобразия, – иронично осклабился Виктор, – пошло и грязно.

Брови Радиславы удивленно поползли вверх, и байкер, гнусно посмеиваясь, пересказал вчерашний разговор под дверьми.

– Это ее, что ли? – недобро прищурилась оборотничка, разглядев вошедшую в комнату Жози.

– Его, мышка. Это парень…

– Может, я не сильна в анатомии, – холодно произнесла менестрель, – но груди третьего размера у парней не бывает, это факт!

Жози озадаченно покосилась на вырез жилетки. Две последние пуговички едва сходились на верхних округлостях, норовя вырваться с нитками и тканью, а из выреза пикантно выглядывали черные кружева бюстгальтера.

– …и на твоей коже ее запах… – Хрипловатый голос оборотнички уже практически перешел в сердитое рычание тронутой изменением глотки.

– О-о! – экзальтированно возопила Жозефина, оценив последнюю фразу Радиславы. – Грядет бэль скандаль! Прелестно! Только без побоища, а то мне становится дурно от вида крови!

Заслышав подобное, оборотничке резко расхотелось выяснять отношения. Причин тому имелось несколько, и одна из них сейчас стояла напротив. Радислава мертвой хваткой вцепилась в руку Виктора, наблюдая, как переплавляются черты лица и фигура «блондинки». Менестрель шумно сглотнула, разглядывая невысокого щуплого юношу, выпутывающегося из кружевного бюстгальтера.

– Ну вот, все настроение испортили, – пробормотал андрогин, зашвыривая белье на кровать. – Так что, скандал не состоится? – пытливо воззрился он на своих гостей.

– В другой раз, – буркнул Виктор. – Бронируй билеты, партер еще свободен. Ай!..

Радислава все-таки треснула ему по шее, авансом.

– А может, вы все-таки поскандалите? – Жози глядел на них с неприкрытой надеждой на бесплатное представление. – Скандалы, говорят, отношения укрепляют.

– Лучше мы кое-кого сейчас прибьем, чтобы оно не лезло в чужие отношения, – прорычала оборотничка, хищно подаваясь вперед. Виктор едва успел перехватить ее поперек туловища.

– Ничто так не примиряет, как общая проблема, – философски изрек андрогин. Отчаявшаяся вырваться оборотничка притихла на руках у байкера, обиженно сопя и явно напрашиваясь на примиряющий поцелуй. – Так что? По кофе – и разбежимся?

Рассеянные широкими стеклами, солнечные лучи осторожно крались по дорогому ковру, будто пытаясь остаться незамеченными и проскользнуть к неплотно прикрытой двери. Добрались до стола и пугливо заметались, озаряя пухлые отвисшие щеки его светлости досточтимого кардинала Дэпле. Взгляд главы Дипломатического корпуса при Единой всеблагой матери-церкви был полон недюжинной озабоченности. Хмурое мясистое лицо прелата выражало напряженную работу ума, отчего куцые невыразительные бровки стеклись к переносице, сквозь которую пролегла глубокая морщина, призванная отобразить глобальный мыслительный процесс своего обладателя. Дурная привычка пощипывать во время раздумий раскидистый папоротник, стоявший в углу стола, постепенно привела растение в совсем уж плачевное состояние. И теперь его светлость теребил голый стебель, некогда бывший прекрасным папоротниковым листом.