Тут принц заметил, что в какой-то момент у изголовья его постели появилась одежда. Тоже белые одеяния, но уже более соответствующие его вкусу. Словно испытав огромное облегчение после тяжкого испытания, Се Лянь поспешил во внутреннюю часть комнаты, чтобы наскоро принять омовение.

Он избавился от одежд и опустился в воду, но вдруг заметил на своей шее тонкую серебряную цепочку.

На цепочке висело искрящееся на свету кольцо. Неизвестно, сколько оно было спрятано за пазухой принца, он совершенно не чувствовал его на своём теле, поэтому удивился:

— Разве я носил такую подвеску?

Кольцо было настолько ослепительно красивым, что Се Лянь погрузился в увлечённое созерцание. Но при этом не ослабил бдительности, и когда внезапно рядом сверкнул серебристый блик, вскрикнул:

— Кто здесь?

Принц нанёс удар ладонью по воде, брызги взлетели гребнем и словно стальные бусины ринулись в бой, со стуком разбиваясь о стены. Но атаковал принц, как оказалось, не человека, а… саблю?!

В полном недоумении схватив твёрдую саблю, Се Лянь вдруг увидел, как серебряные линии на рукояти оружия разошлись, словно открылся глаз, и за «веками» показалось вращающееся глазное яблоко. Се Ляня это потрясло ещё сильнее.

Что это за необыкновенная вещица?!

Клинок сабли отличался изящной формой. Словно живое, оружие с пылким радушием кинулось к нему в объятия. Се Лянь не был к такому готов, поэтому сабля достигла цели, и принц от прикосновения ледяного металла вскрикнул и содрогнулся с ног до головы.

Должно быть, из-за отсутствия Ци убийства, принц интуитивно чувствовал, что сабля для него не опасна. И потому лишь с трудом оттолкнул оружие от себя, но совершать какие-то более грубые действия, к примеру, одним ударом забросить за девятое небо, не собирался. Тем временем мелькнул красный силуэт, который резким движением забрал саблю у принца и с угрозой произнёс:

— Вот ты где, значит…

Приглядевшись, Се Лянь увидел у края бассейна Сань Лана, который сжимал в руке саблю. И хотя он улыбался, на его лбу всё же смутно виднелись вздувшиеся вены. Бесцеремонно шлёпнув саблю ладонью, он произнёс:

— Я же сказал, что сейчас тебе сюда нельзя!

— Сань Лан, — позвал принц, — эта сабля — твоё… магическое оружие?

Когда Сань Лан повернулся, на его лбу уже не было вздувшихся вен, юноша вновь сделался невозмутимым.

— Никчёмная железка, не более. Гэгэ… то есть, я, твой гэгэ, выставил себя посмешищем перед тобой.

Но Се Лянь проникся к нему искренним почтением, у принца даже глаза заблестели. Схватившись за полу красных одеяний, он сказал:

— Нет, нет, нет. Сань Лан гэгэ просто поразителен! У тебя даже получилось создать оружие, у которого есть собственное сознание!

Сабля, которой только что досталось от Сань Лана, обиженно нахмурилась, а когда Се Лянь похвалил её, вновь принялась самодовольно вращать глазом, пытаясь незаметно подобраться к принцу. Сань Лан весьма хладнокровно отвесил ещё удар.

На сей раз сабля окончательно обиделась — с громким «бум» упала на пол и принялась кататься туда-сюда, словно маленький плачущий ребёнок, которого ударил взрослый. Се Лянь почти слышал собственными ушами её рыдания. От такого зрелища принцу стало жалко бедняжку, и он торопливо поднялся:

— Постой, Сань Лан! Будет тебе, не бей его. Думаю, он просто в порыве озорства пришёл поприветствовать меня. Не стоит так его ругать!

Только показавшись из воды, принц вспомнил, что под водой был совершенно голым, отчего-то покраснел и, смутившись, погрузился обратно. Сань Лан тем временем уже совершенно естественно развернулся и вышел.

Второпях выбравшись из бассейна, Се Лянь переоделся в новую одежду, сделанную из материала, весьма приятного к телу. Неприятное ощущение от того, что к коже прикасается грубая ткань, наконец исчезло, и Се Лянь в душе ощутил ещё большую благодарность. Он вышел из комнаты и очутился в изысканном зале для приёма гостей, где его уже ждал Сань Лан, сидящий на высоком месте.

Неизвестно, какие воспитательные меры он применил к своей сабле, но та теперь послушно покоилась на поясе, не шевелилась и вообще выглядела крайне сурово и невозмутимо. Было совершенно невозможно представить, как она только что каталась по полу и капризничала.

Увидев принца, Сань Лан улыбнулся.

— Ты уже встал? Как спалось?

Се Лянь не стал лукавить:

— Первую половину ночи мне почему-то всё время виделись сны… Но потом я уснул спокойно.

— Наверное, ты слишком устал.

Они обменялись парой отвлечённых фраз, потом ещё немного пообщались, и так прошёл весь день. Наверное, им предстояло подобным образом сосуществовать друг с другом до того момента, когда у этого Хуа Чэна появится свободное время.

Но когда Се Лянь в ночи опять лежал в своей кровати, он снова увидел сон, от которого становилось неспокойно и даже жарко.

В этом сне принца снова и снова доводили до невыносимого исступления, и когда он резко проснулся, опять с ног до головы облился потом. В беспомощной ярости Се Лянь поднялся и вышел из комнаты, чтобы прогуляться и охладиться, как вдруг услышал доносящиеся из дальней комнаты голоса.

Это была комната Сань Лана. Звуки во всём поместье отлично изолировались, и голоса были едва слышны, но Се Лянь всё же уловил их благодаря своему острому слуху. Он задержал дыхание, сосредоточился и бесшумно подобрался к комнате.

Сквозь дверную щель принц заглянул внутрь и увидел сидящего там Сань Лана, который держал в руках кисть цзыхао ^[323] и как будто что-то писал. Сейчас его суровое лицо разительно отличалось от того, с каким он обращался к Се Ляню.

Рядом с ним стоял человек в чёрном одеянии и маске демона, он чуть склонился и что-то тихо докладывал. Но по какой-то причине ощущение присутствия этого человека в маске почти стиралось, по невнимательности можно было даже не заметить, что он там есть.

Се Лянь приготовился внимательно слушать, но человек уже закончил доклад, и принц уловил лишь несколько смутных коротких фраз вроде: «эта тварь давно бесчинствует», «должно быть, он отозвался на молитву и отправился разобраться с ней, тут и случилось непредвиденное», «это только что определённое местонахождение».

Слуга как раз неторопливо перебирал бумаги, когда Сань Лан сказал:

— Сейчас я должен быть рядом с ним, не могу отлучиться. Схвати и приведи эту тварь ко мне не позднее завтрашнего вечера.

Человек в маске тихо отозвался:

— Слушаюсь. Вы желаете оставить твари сил на один вздох?

Сань Лан положил кисть на подставку, оглядел написанное своей рукой, но, похоже, остался не слишком доволен — смял бумагу в комок и выбросил, после чего наконец ответил, растягивая слова:

— Оставь на несколько вздохов. Я заставлю её выплюнуть съеденное, а затем уж не торопясь размельчу её собачью голову в крошку.

Выражение лица и тон, с которым он это произнёс, любого заставили бы содрогнуться от страха. Но Се Лянь совершенно не ощутил неприязни или настороженности. Человек в маске согласно кивнул и развернулся, чтобы уйти, так что принцу пришлось спрятаться.

Вернувшись в свою комнату, Се Лянь теперь тем более не мог уснуть. Он несколько раз прошёлся из угла в угол с мыслями: «Что же за человек этот Сань Лан? О какой твари он говорил?»

Из разговора принцу показалось, словно некая давно бесчинствующая в мире людей тварь проглотила что-то очень важное, чем прогневала Сань Лана. Но поскольку он вынужден присматривать за Се Лянем, не может отлучиться, чтобы размозжить этой твари голову.

Подумав об этом, Се Лянь почувствовал себя крайне неловко. Этот Сань Лан отнёсся к нему с такой невероятной искренностью!

И вдруг сознание принца озарилось мыслью: с какой стати он должен сидеть здесь без дела? Всё равно пока встреча с Хуа Чэном откладывается, а ведь ему давно хотелось хоть чем-то отплатить Сань Лану, этому замечательному гэгэ. Что если помочь ему пленить ту тварь?

Сказано — сделано. Приняв решение, Се Лянь оставил в комнате письмо, где говорилось, чтобы Сань Лан гэгэ не беспокоился, Лянь ненадолго отойдёт и сразу вернётся, и тому подобное. Затем принц легко подпрыгнул, взлетел в воздух и бесшумно покинул роскошное поместье.