Се Лянь восхитился:

— Генерал Жун, это поистине коварный и красивый ход.

Жун Гуан не разгневался, напротив — остался доволен его словами.

— Приму это как похвалу на свой счёт.

Если обобщить причину, по которой государство Сюйли напало на государство Юйши, получится что-то вроде: «Небеса не могут стерпеть кровавую тиранию государя Юйши против простого народа, и мы, государство Сюйли, видя такую несправедливость, из принципа гуманности приняли решение — самим прийти на выручку тем, кто оказался в невыносимом положении». Высочайшая справедливость, красота да и только.

Откажись государь Юйши выйти, он проявит себя как эгоистичный, невежественный, совершенно не заботящийся о своём народе правитель. Но вот незадача — этот самый государь обыкновенно провозглашал себя «любящим народ как собственных детей», и беспощадное сравнение речей и поступков наверняка зародит в сердцах жителей государства негодование. Они сочтут себя обманутыми: «Ты ведь говорил, что любишь народ как собственных детей! Но почему, напротив, все должны из-за тебя погибнуть?!» Так в их сердцах не останется места для императорской семьи Юйши.

Когда же остальные жители испугаются, что за убийством «простых людей» на дворцовой площади последует истребление всего государства, самое время объявить, что казнённые — лишь смертники, которым суждено было умереть. А цель сего действа — разоблачение истинного лица и лжи эгоистичных членов императорского рода. Столь сильная перемена мгновенно рассеет страх людей, они станут бесконечно покорными, после чего процесс захвата территорий пройдёт намного проще. Ведь в сердцах людей желание защитить своё государство остынет.

Ну а если государь и впрямь покончит с собой, разницы никакой, это ничего не изменит. Только сэкономит им время, ведь самим убивать его не придётся. Тем более что и Пэй Мин, и Жун Гуан считали, что государь ни за что не выйдет на смерть. Стоит заметить, что ни один аристократ не пожелает закончить свою жизнь так позорно: упасть на колени перед простым народом и вражеской армией, признать свою вину, а потом ещё и умереть. Да как же, мечтайте!

Но никто не мог предположить, что пройдёт всего день, и когда Пэй Мин уже приготовится отдать приказ и казнить первую партию «мирных жителей», государь Юйши и впрямь выйдет из дворца.

Дворцовые ворота открылись, и государь появился на пороге с клинком, защитником государства. Пав на колени перед народом, он совершил три земных поклона, вынул меч и покончил с собой, окропив ворота дворца кровью.

Се Лянь уже догадался, что произошло.

— К ним вышла Её Превосходительство Повелительница Дождя?

Хуа Чэн подтвердил:

— Верно.

Впоследствии, после подробного допроса дворцовых служащих и остальных потомков императорского рода, которые прятались тогда во дворце, выяснилось, что дело было так.

Когда Пэй Мин и Жун Гуан вместе с войском объявили своё требование перед дворцом, они затем прохаживались по площади и неудержимо хохотали, выказывая непомерную наглость. А в самом дворце тем временем воцарился хаос, люди рыдали в голос и бились головой. Разумеется, государь Юйши не мог выйти и убить себя. Он сидел на своём троне и лицо его было темнее бронзы. Вся толпа его отпрысков, которая обыкновенно расшибалась в лепёшку, борясь за его благосклонность, теперь залилась горючими слезами. А увидев, что государь не сдвинулся с места, они начали по одному подходить и осторожно его уговаривать.

Выдумывали разные причины: «это всё ради страны, ради народа», «даже после смерти слава о тебе увековечится», «если так продолжать и дальше, простому люду тяжко придётся» — прозвучали все на свете уговоры. Однако слова не действовали, и когда первый день уже подходил к концу, несколько сыновей, охваченных волнением, в истерике принялись кричать на отца.

Но ведь государь ещё не умер, он тут же разъярился и ответил ударом жезла. В мирное время сыновья и внуки наверняка стерпели бы брань и побои, но сейчас, в момент между жизнью и смертью, никому не было дела до приличий. Поэтому один из принцев не выдержал — ответил ударом на удар, но не рассчитал силу и разбил голову шестидесятилетнему государю, который повалился на пол, не в силах подняться.

Принцы и принцессы перепугались до помутнения в голове, но когда поняли, что государь ещё дышит, успокоились и стали думать, как бы выволочь его из дворца и заставить совершить поклоны и акт самоубийства. Задача не из лёгких — ведь государь не мог пошевелиться. Они с горячностью обсуждали даже такой абсурдный способ как подвесить государя за руки и ноги, как марионетку, и управлять его действиями. Слышащего всё это престарелого государя едва не хватил удар от гнева. Впоследствии они решили, что двое будут держать старого государя, чтобы помочь ему убить себя. Но тогда возникал другой вопрос — кого выбрать на эти роли? Опасность велика — что если этот Пэй Мин придёт в ярость и одной стрелой прикончит их? Ни один, ни второй, ни третий, вообще никто не соглашался пойти на такой риск.

Споры всё не утихали. И вдруг шестнадцатая принцесса, которая всё время молчала и которую никто даже не замечал, обратилась к лежащему на полу государю.

Юйши Хуан сказала:

— Прошу вас, передайте мне престол.

Государь Юйши посмотрел на дочь, которую никогда не удостаивал вниманием, и из уголка его глаза скатилась мутная слеза.

Впрочем, только одна.

Обыкновенно все потомки государя рвали и метали, сражаясь за престол, теперь же никто не стал спорить. Ведь кто на него взойдёт, того и ждёт смерть. Так, не прошло и часа, состоялась совсем не роскошная и самая быстрая в истории государства Юйши церемония передачи престола, знаменовавшая рождение нового правителя — им стала та, кого на этом месте невозможно было даже представить.

А потом новоиспечённая государыня Юйши одним касанием меча перерезала себе горло, залив всё вокруг фонтаном крови на пороге смерти.

Пэй Мин тоже не ожидал подобного поворота. В перерыве между возлияниями вина он подошёл посмотреть и застыл на месте. Так разве можно было? Жун Гуан разразился бранью — что за невезение! Вот как они извернулись! Государь в самом деле покончил с собой, но совсем не тот, который должен был! Погиб кто-то совсем не относящийся к делу, теперь не выйдет ни разобщить народный дух, ни убить старого пройдоху.

Даже сейчас Жун Гуану это казалось невообразимым:

— Мы и подумать не могли, что у них хватит ума, чтобы найти козла отпущения и временно передать престол! Куда же это годится!

Даже солдаты государства Сюйли не смогли смотреть на столь недостойное действо — они сами предложили спасти девушку, но рана оказалась слишком серьёзной, лекари ничем не смогли помочь. Пэй Мину пришлось сдержать обещание — он не тронул людей перед дворцом и пока оставил в живых императорскую семью. Перевязав горло «государыне», он со всеми почестями перенёс её в монастырь Юйлун, чтобы там она дожила последние мгновения, после чего следовало выбрать место получше и похоронить её в императорской усыпальнице монастыря.

Тем же вечером, за мгновение до того, как Юйши Хуан перестала дышать, от божественной статуи Повелителя Дождя над её головой послышался лёгкий вздох.

Под вспышки молний и раскаты грома вознёсся новый Повелитель Дождя.

Се Лянь задумчиво произнёс:

— Теперь ясно, почему генерал Пэй при виде этого меча состроил такое лицо.

На быстрых копытах чёрный бык принесёт нас к Медной печи

Ведь этим самым мечом Юйши Хуан как раз и перерезала себе горло! Это божественное оружие, спору нет. Но в то же время и орудие убийства.

Жун Гуан добавил:

— А Юйши Хуан и впрямь сама невозмутимость! Либо она специально решила таким образом припомнить ему обиду — предложила принять меч Юйлун. Да разве он бы осмелился? Ха-ха-ха-ха…

Се Лянь, не выдержав, прервал его:

— К чему размышлять в таком негативном ключе? — и налепил на меч ещё талисман, заставляя его замолчать.