Если бы не последняя фраза, принц даже не стал бы его слушать. Но когда противник её произнёс, Се Ляню показалось, что он, возможно, говорит правду. Способ действительно был, но за него придётся заплатить слишком тяжёлую цену. Сделав резкий выдох, принц с угрозой в голосе произнёс:

— Какой способ? Если чего-то от меня хочешь, говори прямо, поменьше пустой болтовни!

— Я скажу тебе, только подойди поближе.

— Хорошо.

Фэн Синь воскликнул:

— Ваше Высочество! Ты же не собираешься…

Но принц, вопреки предостережению, одним ударом пронзив сердце существа насквозь, наклонился и произнёс:

— Говори.

Существо очень-очень тихо что-то сказало принцу на ухо, так что юноши не могли расслышать. Се Лянь же слушал, и чем дальше, тем сильнее округлялись его глаза. Наконец принц не выдержал и отвесил ещё одну пощёчину с криком:

— Я не просил тебя говорить мне это! Мне нужен способ решения! Способ!

— Я же сказал, это и есть способ. Вопрос лишь в том, захочешь ли ты пойти на это.

Лицо Се Ляня исказилось:

— Чего ты от меня, в конце концов, хочешь? Кто ты, в конце концов, такой?

Существо захихикало:

— Кто я такой? Не желаешь ли сорвать с меня маску и взглянуть?

Се Лянь давно собирался это сделать и теперь одним движением сдёрнул полу-смеющуюся, полу-плачущую маску с лица незнакомца. И в следующее мгновение всем телом застыл, будто окаменев.

Из-под маски ему улыбалось белоснежное и прекрасное юное лицо, чьи глаза ярко сверкали, а уголки губ чуть приподнимались — выражение это сияло безграничной мягкостью и почтительной скромностью.

Это был его собственный облик!

Золочёная статуя недюжинной силой удерживает небеса от падения

Се Лянь в неудержимой ярости выдернул меч из груди противника и приготовился вонзить снова, когда вдруг заметил, что на клинке не осталось ни капли крови. Его мысли моментально прояснились, поворот клинка — и меч одним ударом снёс голову юноше в белых одеяниях. Сделать это оказалось проще простого, но когда голова отделилась от тела, обе части быстро сморщились, превратившись в распластанный кожаный мешок.

Это тело оказалось пустым сосудом! Уже второй раз принц сталкивался с фальшивой оболочкой, истинное воплощение так и не явило себя. Подобное не выходило за рамки ожидаемого, но негодование Се Ляня достигло пика — меч всё вонзался и вонзался в обмякшие на земле голову и тело. И даже когда острая Ци меча искромсала кожаный мешок в мелкие клочки, злоба не угасла. Фэн Синь, не в силах больше смотреть, удержал принца:

— Ваше Высочество! Это же просто пустой сосуд.

Но выглядел этот сосуд в точности так же, как Се Лянь в юности. Поэтому казалось, будто бы принц с особой жестокостью беспощадно расправился с самим собой, картина в известной степени малоприятная. Се Лянь тяжело отдышался, выронил меч и уселся на землю.

— Я знаю! Но ведь он посмел нацепить мой облик!

Сей факт по-настоящему разгневал его. Двое присели рядом, через мгновение Фэн Синь всё же спросил:

— Ваше Высочество, ну как, полегчало? Не принимай всю ту ерунду, что это существо тебе наговорило, за чистую монету. Он просто решил подшутить над тобой.

Однако Се Лянь возразил:

— Нет. То, что он сказал, вовсе не шутка. Только…

— Он в самом деле рассказал тебе, как снять проклятие?! — поразился Фэн Синь.

Се Лянь запустил правую руку в волосы.

— Он не рассказал мне способ, как избавиться от поветрия ликов. Он поведал… как его наслать!

Юношей потрясли его слова:

— Наслать?!

Се Лянь кивнул, огляделся по сторонам и, подумав, что на Горбатом склоне оставаться всё же не стоит, решил покинуть это место. Он сейчас не желал ни видеть, как украдкой смотрят на него солдаты, ни слышать недовольства и причитания тех, кого поразило поветрие ликов. Поэтому Се Лянь вернулся в императорский дворец, в пустующие много лет покои наследного принца.

Закрыв дверь, Се Лянь наконец не без труда вернул себе душевное равновесие, сел и безрадостно произнёс:

— «Лики», которые вырастают на теле людей — это умершие души жителей Юнъани. Часть из них погибла на поле брани, но в основном это те, кто умер из-за засухи.

Му Цин не слишком удивился:

— Так вот почему людей Юнъани поветрие не тронуло. Разумеется, свои не станут вредить своим же.

Фэн Синь хмуро произнёс:

— Но ведь тех, кто погиб во время засухи, убили вовсе не жители столицы, и даже если в них осталась затаённая злоба, они не должны были выплёскивать её на нас!

— На словах всё именно так, — вздохнул Се Лянь. — но вам ведь известно, что после смерти душа человека некоторое время пребывает в состоянии хаоса.

Определённый отрезок времени после смерти душа человека похожа на новорождённого ребёнка, бестолкового и невежественного, в полузабытьи и полуосознанности, который не знает, кто он, где он находится и что ему делать. Срок этот может быть длинным и коротким, зависит полностью от самого человека и его удачи. И состояние это называется «периодом хаоса».

В подобных обстоятельствах родные или любимые люди могут направлять умершие души или оказывать на них влияние. Народный обычай призыва души умершего на седьмой день^[159] и подобные поверья основываются именно на этом факте.

— Он… рассказал мне, что солдаты армии Юнъань испытывают сильнейшую злобу и агрессию по отношению к столице. При этом у многих из них во время засухи погибли родители, жёны и дети. Умершим душам некуда больше деваться, они попадают под влияние эмоций своих родных. И он, используя обострённые эмоции тех солдат, внушил умершим душам враждебность по отношению к жителям столицы Сяньлэ, вынудил их обосноваться на теле живых людей, выпивая из них жизненные соки. Пока души находились в состоянии хаоса, им многократно навязывалась одна мысль: если бы не было этих людей, вы бы смогли выжить.

— Что это за дурная мысль? — изумился Фэн Синь. — Как можно решать, кому жить, а кому умереть???

Се Лянь, закрыв ладонью лоб, произнёс:

— Ранее Лан Ин, без всякого злого умысла, похоронил тело своего сына в земле императорской столицы. Это и стало вступлением, которым существо воспользовалось, чтобы наслать проклятие. Я потребовал от него объяснения, как избавиться от поветрия, а он столько всего наговорил, только чтобы рассказать мне способ его создания. Как это понимать?

Знание техники сотворения проклятия вовсе не даёт способа его снятия. Фэн Синь забранился:

— Да он просто издевается над тобой. Что за ерунда, мать его?!

Му Цин, однако, заметил:

— Он не издевается над тобой. Он действительно уже дал тебе способ.

Се Лянь поднял голову, Фэн Синь развернулся, оба спросили:

— Какой способ?

— Способ решения! — Глаза Му Цина сверкнули, будто бы он докопался до какой-то тайны: — Проклятие сработало на душах людей Юнъань, поскольку они испытывают ненависть к людям Сяньлэ. Но разве на стороне Сяньлэ нет такой же ненависти к людям Юнъань?

Се Лянь чуть округлил глаза, его дыхание на миг застыло. Му Цин продолжил:

— Раз он поделился с тобой способом сотворения проклятия, в таком случае, ты можешь воспользоваться им, чтобы взять око за око, зуб за зуб. Наслать поветрие ликов, которое будет распространяться только на людей Юнъань! Подумай, ведь чтобы проклятие начало действовать, необходимо, чтобы его поддерживали живые люди. А если они сами заразятся поветрием, у них не останется сил ни на что другое, а может, в результате и людей не останется вовсе, тогда поветрие исчезнет само по себе!

Се Лянь даже не задумывался ни о чём подобном, поэтому, слушая уверенные речи Му Цина, даже немного оторопел. Спустя несколько мгновений у него вырвалось:

— Этого делать ни в коем случае нельзя!

— Почему нельзя? Не забывай, что первыми проклятие наслали они.

Се Лянь внезапно поднялся:

— Нельзя — значит, нельзя. И ещё кое-что, ты ошибся вот в чём. Солдатам армии Юнъань совершенно точно будет очень непросто заразиться поветрием ликов, как и солдатам Сяньлэ. Не спрашивай, почему, я…