Три небожителя и демон не видят истинного

Ши Цинсюань абсолютно серьёзно произнёс:

— Я хочу попробовать справиться с тварью сам. Ну и, что ни говори, а вы, Ваше Высочество, уже имеете некоторый опыт в подобных делах. Не найдётся ли у вас свободное время? Если нет, то не стоит в ущерб себе его освобождать.

Ранее Ши Цинсюань уже помогал Се Ляню, и не раз. А теперь ему самому понадобилась помощь, и когда Повелитель Ветров попросил о ней принца, Се Лянь просто не мог отказать, сославшись на занятость или недостаток возможностей даже при наличии желания. Но ведь у него гостил Хуа Чэн, который не успел прожить в монастыре и нескольких дней. И если Се Лянь покинет монастырь, то кто же останется привечать Хуа Чэна? Впрочем, у самого принца это и так не очень-то получалось.

Пока принц пребывал в раздумьях, Хуа Чэн, подперев рукой подбородок, вдруг улыбнулся:

— Гэгэ, хочешь отправиться поглядеть на этого Божка-пустослова? Если не гнушаешься моим присутствием, не изволишь ли прихватить меня с собой? Всё-таки столь редкую тварь мне и самому не доводилось видеть своими глазами.

Се Лянь подумал: «Какая удача, что Сань Лан меня понимает». Принц был ужасно тронут таким участием и благодарно закивал. Ши Цинсюаню же нечего было сказать — он прекрасно осознавал, что Хуа Чэн предложил свою компанию вовсе не ради помощи ему, но, по крайней мере, вреда от него не будет, и потому совершенно не важно, отправится он с ними или нет.

Се Лянь произнёс:

— Но ведь Божок-пустослов всегда возникает неожиданно, и неизвестно, где и когда он появится в следующий раз.

Ши Цинсюань ответил:

— Мне это тоже неизвестно. Но если ничего другого не остаётся, я думаю, отличное решение — снять лучшее питейное заведение в столице и гулять дни напролёт, каждый день взрывая петарды и слушая громкие песнопения актёров оперы. Рано или поздно он появится.

— Это действительно выход. Но даже если он покажется, сможем ли мы изловить его — вот вопрос. Познай себя, познай противника — и в ста сражениях будешь непобедим. Ваше Превосходительство, не узнавали ли вы, что за люди становились его жертвами в прошлом? Как они вершили дела и каков был их характер? Нет ли здесь некоей закономерности?

— Мой брат, разумеется, давным-давно всё разузнал, — с такими словами он выудил из рукава свиток, который развернул и показал принцу.

Се Лянь, пробежав по свитку глазами, не удержался от возгласа:

— Весьма, весьма.

Ну даёт! Истинный Божок-пустослов в самом деле ловил только крупную рыбу, а на что помельче ленился и удочку закидывать. Почти все имена в свитке оказались прославленными видными личностями, и к тому же ни один не избежал страшной кончины. Каждый погиб, покончив с собой, не вынеся страданий.

Разбитый в пух и прах воин избрал смерть, приставив к горлу клинок; когда-то владевший несметными богатствами, разорившись до копейки, прощался с жизнью, повесившись на широкой шёлковой ленте; искавший славы, да недоискавшийся, опускал руки и отдавал свою жизнь на волю судьбы, вечно падая в пучину безысходности. Все эти люди потерпели поражение не от Божка-пустослова. А от собственного страха «всё потерять».

Впрочем, в списке не значилось правителей государств. Ведь настоящего правителя защищает аура Сына Неба, и любой нечисти непросто к нему подступиться. На самом деле, тех, кто от рождения способен вознестись, как правило, тоже защищает ореол духовной силы, отталкивающий подобных тварей. Поэтому Се Лянь смутно заподозрил, что тварь прицепилась к Ши Цинсюаню не просто так, а, возможно, кто-то намеренно натравил её. Если это и впрямь так, противник наверняка очень непрост. Но ведь Ши Цинсюань стал мишенью Божка-пустослова ещё в младенчестве, каким же образом он мог перейти дорогу подобной могущественной личности?

Внезапно Хуа Чэн попросил:

— Гэгэ, могу я взглянуть?

Се Лянь протянул свиток Хуа Чэну:

— Прошу.

Хуа Чэн бросил на записи поверхностный взгляд и спросил:

— Кто это написал?

Ши Цинсюань ответил:

— Мой брат. А в чём дело?

Хуа Чэн отшвырнул свиток на стол.

— Да ни в чём. Здесь ошибка на ошибке. Советую твоему братцу всё переделать.

Ши Цинсюань хлопнул ладонью по столу:

— Собиратель цветов под кровавым дождём!

Се Лянь потянул его за одежду и извиняющимся тоном произнёс:

— Ваше Превосходительство, прошу, сядьте. Не берите в голову, для Сань Лана это привычная манера вести разговор, он вовсе не специально.

Ши Цинсюань сел, но с сомнением пробормотал себе под нос:

— «Обычная манера»?

Се Лянь же повернулся к Хуа Чэну и спросил:

— Сань Лан, те ошибки, о которых ты говоришь, в чём именно они заключаются?

Хуа Чэн тоже подвинулся к нему, так что они теперь сидели намного ближе друг к другу. Он указал на несколько имён:

— Вот тут — ошибки.

Се Лянь вгляделся в строки и прочёл, что все те люди были деспотичными князьями, чья тирания достигла своих пределов.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что их убил я.

Се Лянь поразился:

— Но разве не все в списке покончили с собой?

Хуа Чэн объяснил:

— Перед тем как браться за дело лично, я послал гонцов, чтобы передали от меня привет, вот они и убились сами. Не знаю, можно ли записать их убийство на мой счёт?

Не ясно, считать ли Хуа Чэна причастным к убийствам, но, наверное, он был честен в своих словах.

Ши Цинсюань нервно кашлянул и тихонько пробормотал:

— Давайте, пожалуйста, демоны не будут при небожителях чистосердечно описывать, как они кого-то убили. И ещё, пожалуйста, давайте демоны не будут открыто обсуждать подобные вопросы с небожителями в присутствии других небожителей.

Хуа Чэн тем временем указал ещё на несколько имён:

— И вот здесь — тоже ошибки.

— А их кто убил?

— Черновод.

Се Лянь удивлённо замер:

— Чёрный демон в чёрных водах? Он разве не отличается тихим скромным нравом?

— Это не значит, что он не способен никого убить, — ответил Хуа Чэн, а после обратился к Ши Цинсюаню: — Ваш многоуважаемый брат дал вам свиток, полный ошибок. Он вовсе не занимался поисками жертв со всей внимательностью. Даже возникают подозрения, что он намеренно спутал факты. Так что этот свиток — просто бесполезная ветошь. Поэтому я предложил разорвать его и сделать заново.

Ши Цинсюань отобрал у него свиток и воскликнул:

— Мой брат так бы не поступил! — и хотя слова эти казались блёклыми и не имели силы, тон Повелителя Ветров полнился уверенностью.

Ши Уду, должно быть, не стал бы проявлять небрежность в том, что касалось родного брата. В таком случае, существовало ещё одно объяснение.

Се Лянь спросил:

— В каждом деле есть свои умельцы. Должно быть, Его Превосходительство Повелитель Вод в процессе поисков также обращался к кому-то за помощью. Позвольте спросить, кто помогал ему составить свиток?

Поколебавшись мгновение, Ши Цинсюань ответил:

— Линвэнь.

Се Лянь замолчал и потёр точку между бровей. Дворец Линвэнь действительно обвинялся чиновниками других дворцов в низкой эффективности, но всё же они не могли сработать настолько плохо, чтобы допустить так много ошибок, ведь свиток походил на простой черновик для отписки! К тому же, отношения между Опухолями прекрасные. По крайней мере, с виду — прекрасные. Но какая же на самом деле случилась путаница, посторонним, как видно, так просто разобраться не получится.

Хуа Чэн откинулся назад и продолжил:

— Расскажу вам ещё один признак, как отличить фальшивку от подлинника: истинный Божок-пустослов, стоит ему выбрать жертву, уничтожает растение с корнем — не только его цель погибает, полностью поверженная, но и его родственники и друзья — все попадают под удар. Поэтому, если те, кто значится в списке, умерли, а их родные и близкие живут-поживают припеваючи, следовательно, это тоже ошибочные записи.

Ши Цинсюань мгновенно побелел. Затем вновь встрепенулся и обратился к Мин И с деланной усмешкой: