Три небожителя и демон не видят истинного
Ши Цинсюань абсолютно серьёзно произнёс:
— Я хочу попробовать справиться с тварью сам. Ну и, что ни говори, а вы, Ваше Высочество, уже имеете некоторый опыт в подобных делах. Не найдётся ли у вас свободное время? Если нет, то не стоит в ущерб себе его освобождать.
Ранее Ши Цинсюань уже помогал Се Ляню, и не раз. А теперь ему самому понадобилась помощь, и когда Повелитель Ветров попросил о ней принца, Се Лянь просто не мог отказать, сославшись на занятость или недостаток возможностей даже при наличии желания. Но ведь у него гостил Хуа Чэн, который не успел прожить в монастыре и нескольких дней. И если Се Лянь покинет монастырь, то кто же останется привечать Хуа Чэна? Впрочем, у самого принца это и так не очень-то получалось.
Пока принц пребывал в раздумьях, Хуа Чэн, подперев рукой подбородок, вдруг улыбнулся:
— Гэгэ, хочешь отправиться поглядеть на этого Божка-пустослова? Если не гнушаешься моим присутствием, не изволишь ли прихватить меня с собой? Всё-таки столь редкую тварь мне и самому не доводилось видеть своими глазами.
Се Лянь подумал: «Какая удача, что Сань Лан меня понимает». Принц был ужасно тронут таким участием и благодарно закивал. Ши Цинсюаню же нечего было сказать — он прекрасно осознавал, что Хуа Чэн предложил свою компанию вовсе не ради помощи ему, но, по крайней мере, вреда от него не будет, и потому совершенно не важно, отправится он с ними или нет.
Се Лянь произнёс:
— Но ведь Божок-пустослов всегда возникает неожиданно, и неизвестно, где и когда он появится в следующий раз.
Ши Цинсюань ответил:
— Мне это тоже неизвестно. Но если ничего другого не остаётся, я думаю, отличное решение — снять лучшее питейное заведение в столице и гулять дни напролёт, каждый день взрывая петарды и слушая громкие песнопения актёров оперы. Рано или поздно он появится.
— Это действительно выход. Но даже если он покажется, сможем ли мы изловить его — вот вопрос. Познай себя, познай противника — и в ста сражениях будешь непобедим. Ваше Превосходительство, не узнавали ли вы, что за люди становились его жертвами в прошлом? Как они вершили дела и каков был их характер? Нет ли здесь некоей закономерности?
— Мой брат, разумеется, давным-давно всё разузнал, — с такими словами он выудил из рукава свиток, который развернул и показал принцу.
Се Лянь, пробежав по свитку глазами, не удержался от возгласа:
— Весьма, весьма.
Ну даёт! Истинный Божок-пустослов в самом деле ловил только крупную рыбу, а на что помельче ленился и удочку закидывать. Почти все имена в свитке оказались прославленными видными личностями, и к тому же ни один не избежал страшной кончины. Каждый погиб, покончив с собой, не вынеся страданий.
Разбитый в пух и прах воин избрал смерть, приставив к горлу клинок; когда-то владевший несметными богатствами, разорившись до копейки, прощался с жизнью, повесившись на широкой шёлковой ленте; искавший славы, да недоискавшийся, опускал руки и отдавал свою жизнь на волю судьбы, вечно падая в пучину безысходности. Все эти люди потерпели поражение не от Божка-пустослова. А от собственного страха «всё потерять».
Впрочем, в списке не значилось правителей государств. Ведь настоящего правителя защищает аура Сына Неба, и любой нечисти непросто к нему подступиться. На самом деле, тех, кто от рождения способен вознестись, как правило, тоже защищает ореол духовной силы, отталкивающий подобных тварей. Поэтому Се Лянь смутно заподозрил, что тварь прицепилась к Ши Цинсюаню не просто так, а, возможно, кто-то намеренно натравил её. Если это и впрямь так, противник наверняка очень непрост. Но ведь Ши Цинсюань стал мишенью Божка-пустослова ещё в младенчестве, каким же образом он мог перейти дорогу подобной могущественной личности?
Внезапно Хуа Чэн попросил:
— Гэгэ, могу я взглянуть?
Се Лянь протянул свиток Хуа Чэну:
— Прошу.
Хуа Чэн бросил на записи поверхностный взгляд и спросил:
— Кто это написал?
Ши Цинсюань ответил:
— Мой брат. А в чём дело?
Хуа Чэн отшвырнул свиток на стол.
— Да ни в чём. Здесь ошибка на ошибке. Советую твоему братцу всё переделать.
Ши Цинсюань хлопнул ладонью по столу:
— Собиратель цветов под кровавым дождём!
Се Лянь потянул его за одежду и извиняющимся тоном произнёс:
— Ваше Превосходительство, прошу, сядьте. Не берите в голову, для Сань Лана это привычная манера вести разговор, он вовсе не специально.
Ши Цинсюань сел, но с сомнением пробормотал себе под нос:
— «Обычная манера»?
Се Лянь же повернулся к Хуа Чэну и спросил:
— Сань Лан, те ошибки, о которых ты говоришь, в чём именно они заключаются?
Хуа Чэн тоже подвинулся к нему, так что они теперь сидели намного ближе друг к другу. Он указал на несколько имён:
— Вот тут — ошибки.
Се Лянь вгляделся в строки и прочёл, что все те люди были деспотичными князьями, чья тирания достигла своих пределов.
— Почему ты так считаешь?
— Потому что их убил я.
Се Лянь поразился:
— Но разве не все в списке покончили с собой?
Хуа Чэн объяснил:
— Перед тем как браться за дело лично, я послал гонцов, чтобы передали от меня привет, вот они и убились сами. Не знаю, можно ли записать их убийство на мой счёт?
Не ясно, считать ли Хуа Чэна причастным к убийствам, но, наверное, он был честен в своих словах.
Ши Цинсюань нервно кашлянул и тихонько пробормотал:
— Давайте, пожалуйста, демоны не будут при небожителях чистосердечно описывать, как они кого-то убили. И ещё, пожалуйста, давайте демоны не будут открыто обсуждать подобные вопросы с небожителями в присутствии других небожителей.
Хуа Чэн тем временем указал ещё на несколько имён:
— И вот здесь — тоже ошибки.
— А их кто убил?
— Черновод.
Се Лянь удивлённо замер:
— Чёрный демон в чёрных водах? Он разве не отличается тихим скромным нравом?
— Это не значит, что он не способен никого убить, — ответил Хуа Чэн, а после обратился к Ши Цинсюаню: — Ваш многоуважаемый брат дал вам свиток, полный ошибок. Он вовсе не занимался поисками жертв со всей внимательностью. Даже возникают подозрения, что он намеренно спутал факты. Так что этот свиток — просто бесполезная ветошь. Поэтому я предложил разорвать его и сделать заново.
Ши Цинсюань отобрал у него свиток и воскликнул:
— Мой брат так бы не поступил! — и хотя слова эти казались блёклыми и не имели силы, тон Повелителя Ветров полнился уверенностью.
Ши Уду, должно быть, не стал бы проявлять небрежность в том, что касалось родного брата. В таком случае, существовало ещё одно объяснение.
Се Лянь спросил:
— В каждом деле есть свои умельцы. Должно быть, Его Превосходительство Повелитель Вод в процессе поисков также обращался к кому-то за помощью. Позвольте спросить, кто помогал ему составить свиток?
Поколебавшись мгновение, Ши Цинсюань ответил:
— Линвэнь.
Се Лянь замолчал и потёр точку между бровей. Дворец Линвэнь действительно обвинялся чиновниками других дворцов в низкой эффективности, но всё же они не могли сработать настолько плохо, чтобы допустить так много ошибок, ведь свиток походил на простой черновик для отписки! К тому же, отношения между Опухолями прекрасные. По крайней мере, с виду — прекрасные. Но какая же на самом деле случилась путаница, посторонним, как видно, так просто разобраться не получится.
Хуа Чэн откинулся назад и продолжил:
— Расскажу вам ещё один признак, как отличить фальшивку от подлинника: истинный Божок-пустослов, стоит ему выбрать жертву, уничтожает растение с корнем — не только его цель погибает, полностью поверженная, но и его родственники и друзья — все попадают под удар. Поэтому, если те, кто значится в списке, умерли, а их родные и близкие живут-поживают припеваючи, следовательно, это тоже ошибочные записи.
Ши Цинсюань мгновенно побелел. Затем вновь встрепенулся и обратился к Мин И с деланной усмешкой: