Договорив, принц закрыл уши руками, ведь, как и ожидалось, стоило ему объявить разгадку, вокруг снова начались бешеные демонические пляски, грянула безграничная похвала, преувеличенная до предела, отчего Се Ляню сделалось не по себе. Хуа Чэн, посмеиваясь, посмотрел на него.

— Гэгэ, в этот раз было на самом деле потрясающе.

Щупальце тем временем тихонько протянуло следующий фонарик, и Се Лянь, тоже посмеиваясь, ответил:

— Сейчас я потрясу тебя ещё сильнее. В этот раз я отгадаю загадку, даже не читая её, веришь?

Хуа Чэн округлил глаза:

— Оу, правда? Оказывается, гэгэ владеет ещё и таким мастерством?

Принц взял фонарик и сказал:

— Конечно. Предполагаю, что теперь разгадкой будет слово «город». Тот, что в твоём имени ^[318], я прав?

Подняв фонарик и взглянув на загадку, принц действительно прочёл следующее: «Перевернётся копьё войны, и в южных краях установится мир».

Се Лянь объяснил:

— Перевернётся копьё войны, то есть, повернётся против своих — переворачиваем первый иероглиф, получается «земля», а «копьё» оставляем. «В южных краях установится мир» — берём «южную» часть иероглифа «край», устанавливаем между «землёй» и «копьём», получается «город». Это должна была быть самая сложная загадка, но к сожалению…

К сожалению, принц раньше разгадал закономерность. Что же получится, если соединить четыре отгадки вместе ^[319]?

Демоны, замысел которых оказался разгадан, не решились даже выкрикивать одобрения, напротив — все хором закашлялись, глядя куда-то в небо. Хуа Чэн обвёл толпу неторопливым взглядом, и все кругом, испуганные до смерти, то попрятались внутри фонариков, то юркнули под землю, то заголосили, хватаясь за головы:

— Градоначальник, не гневайтесь!!! Это не моя идея!!!

— И не моя, кря!

— Чушь! Ты-то как раз и соглашался громче всех!!!

Хуа Чэн спокойно бросил:

— Прочь.

В один миг всех человеческих и нечеловеческих существ с улицы словно ураганом сдуло, не осталось почти никого. Се Лянь повесил фонарик на место и, улыбаясь, сказал:

— Давай вернёмся.

Ступая плечом к плечу, они вместе направились к храму Тысячи фонарей. По пути Хуа Чэн со всей серьёзностью произнёс:

— Гэгэ, не смотри на меня так. Это не я приказал им, правда.

Се Лянь, посмеявшись, ответил:

— Знаю. Будь это ты, не стал бы загадывать именно такую фразу.

— Оу? И какую фразу, по мнению гэгэ, я бы загадал?

Се Лянь, ничего не подозревая, сказал вслух:

— Разумеется, «мой супруг Сань Лан»…

Только тут принц осознал значение фразы «язык мой — враг мой», и поспешно замолчал. Однако было уже поздно. Хуа Чэн рассмеялся:

— Гэгэ, ты попался! Прекрасно!

— Хитрец, каков хитрец…

Как раз к тому моменту они подошли к храму Тысячи фонарей. Войдя в главный зал, Се Лянь не без удивления обнаружил, что на нефритовом столе для подношений что-то есть. Принц застыл, затем подошёл ближе, и понял, что это две чашки юаньсяо.

Принц обернулся, Хуа Чэн тоже приблизился к столу со словами:

— Гэгэ, ты ведь на них смотрел только что, на улице?

Се Лянь кивнул.

— Давай сядем и поедим вместе, гэгэ, — предложил Хуа Чэн.

Но Се Лянь вместо этого вдруг бросился к Хуа Чэну в объятия, зарылся лицом в грудь и крепко-крепко прижался.

Хуа Чэн обнял принца в ответ.

Спустя неизвестно сколько лет Се Лянь наконец вспомнил, каков на вкус Праздник юаньсяо.

Удивительная история о том, как наследный принц потерял память

Открыв глаза, Се Лянь обнаружил себя лежащим на полу. Он находился в незнакомом помещении. И чувствовал себя весьма озадаченным.

Ведь он же совершенно точно занимался тренировками в монастыре Хуанцзи на горе Тайцан, как он мог оказаться здесь?

Слегка недоумевая, принц поднялся и сел. Затем увидел, что одет в простой монашеский халат, даже слишком простой, настолько, что походил в нём на простолюдина. Да и материал оставлял желать лучшего, настолько грубый, что неприятно было ощущать его на своей коже.

Се Лянь нахмурился и решил встать на ноги, но едва поднялся, как почувствовал ещё больше неприятных ощущений в теле. Поясницу ломит, ноги ноют, мышцы живота болят, шея затекла. Неужели по этой причине он и пролежал всю ночь на полу, чтобы охладиться немного?

…Быть того не может. Он ведь не настолько нежен.

Где же Фэн Синь и Му Цин? Вспомнив о них, Се Лянь позвал:

— Фэн… кхэ, кхэ-кхэ…???

Горло тоже чувствовало себя не лучшим образом.

Он вспомнил, что вчера вечером Фэн Синь и Му Цин снова поссорились из-за сущего пустяка, да так расшумелись, что принц не мог сосредоточиться для медитации, поэтому велел им выйти и поиграть в слова. Под звуки того, как эти двое, стиснув зубы от всепоглощающей обиды, обменялись примерно двумя сотнями фраз, на принца накатила дремота, и он лёг спать. Но почему же, проснувшись, очутился в столь невообразимом месте, что повергло его в полнейшее замешательство???

Держась за стоящий рядом стол, Се Лянь наконец встал и огляделся по сторонам. Должно быть, он находился в комнате постоялого двора, но обыкновенно принц не останавливался в подобных местах, а если бы и решил остановиться, то не выбрал бы настолько неприкрыто скромный вариант.

Руки и ноги принца не были связаны, дверь оказалась не заперта, следовательно, его никто не удерживал здесь насильно. Ну а если кто-то или что-то напало на него, для чего бросило здесь?

Чем дальше Се Лянь размышлял, тем более странным ему казалось собственное положение. Но самым странным всё же было его физическое состояние: превозмогая тянущую боль в руках, принц снял верхнее одеяние, чтобы осмотреть себя на предмет ранений. Однако стоило раздеться и опустить голову, лицо Се Ляня потеряло краски.

От живота к груди его тело сплошь покрывали красные следы явно романтического происхождения. На кожу, что в бледности могла сравниться с нефритом цвета бараньего жира, словно целым ворохом бросили лепестки цветов, распустившихся алым цветом, столь ярким, что принц, вне себя от изумления, бросился к зеркалу.

Так и есть! Эти следы были не только на груди и животе, на шее тоже, и на спине!

Се Лянь не решился снимать штаны и продолжать осмотр. Ему всё стало ясно.

За то время, что принц по какой-то причине провёл в забытьи, кто-то… лишил его целомудрия.

Впервые в жизни Се Лянь ощутил, что такое «земля ушла из-под ног», но всё-таки с трудом остался стоять.

Когда-то давно от прислуживающих ему дворцовых служанок принцу приходилось слышать страшные истории, что ходили за пределами дворца. О каких-то бесчестных демонах из разбойничьих притонов, грабителях и насильниках, которые опаивали девушек снадобьем и вершили своё чёрное дело. Но… но ведь…

Схватившись руками за голову, Се Лянь пробормотал:

— Но ведь… я… мужчина!

Сейчас принц выглядел так, что больно смотреть — помимо следов от поцелуев и чересчур сильно сжимавших тело пальцев, присутствовали также укусы на крайне смущающих местах. Се Лянь закрыл лицо руками, чувствуя, как к голове приливает жар, а остальное тело холодеет.

Неожиданно принц вспомнил об одной крайне важной детали и подумал: дело плохо!

Путь самосовершенствования, избранный принцем, категорически исключал плотские утехи, и теперь выходит… что он нарушил обет?!

Се Лянь второпях попытался применить магию, а как попробовал, так сразу убедился — у него действительно нет магических сил!

Он привык всегда хранить невозмутимость, но сейчас оказался на грани срыва.

По неведомой причине, проснувшись, принц обнаружил себя в подобном состоянии. Фэн Синь и Му Цин исчезли, а кто-то неизвестный каким-то образом взял и, покуда Се Лянь ничего не осознавал, лишил его невинности. Как тут не сойти с ума?!

Спустя довольно долгое время Се Лянь так и не смог принять сей факт, в его душе воцарилось полнейшее смятение. Но ведь нельзя было вот так оставаться здесь, пришлось подобрать одеяния с пола, второпях одеться и выйти с постоялого двора. По дороге никто не задержал его, тогда Се Лянь вздохнул с облегчением, не замечая странностей ни в строениях вокруг, ни в одежде прохожих, ни в говоре, с которым звучали их речи.