— Уходите, я отвлеку…
Но к всеобщему удивлению, не успел он договорить, как крысы визжащей волной потекли на него. А потом мимо него и дальше с горы. Обернувшись, генерал увидел, что твари погнались за Повелительницей Дождя!
Юйши Хуан уже успела вновь оседлать быка и теперь уходила на нём прочь. Они отдалились на несколько чжанов, передвигаясь достаточно быстро для того, чтобы крысы не обглодали быка до костей, но и достаточно медленно, чтобы твари поспевали за ними. Бык поддерживал нужную скорость, уводя крыс за собой. Повелительница Дождя издали прокричала:
— Ступайте дальше, а я их отвлеку!
В пути она большими горстями рассыпа́ла белоснежный рис. Всё же крысы от природы любили это лакомство, вот и хлынули за ней пчелиным ульем, ведь уже неизвестно сколько лет не видели таких белых и крупных зёрен. Вообще этим собирался заняться Пэй Мин, но Повелительница Дождя его опередила. Теперь ему работы не осталось, и выражение лица генерала можно было назвать крайне растерянным.
Хуа Чэн же, отняв ладони от ушей принца, сказал:
— Гэгэ, пойдём.
У Се Ляня при звуках голосов этих крыс начинала болеть голова, теперь же, не слыша их, он выдохнул с облегчением и кивнул в ответ.
Пэй Мин, однако, развернулся к ним с вопросом:
— Постойте. Вы что, вот так отправитесь дальше?
Хуа Чэн вздёрнул бровь:
— А как же ещё?
Пэй Мин нахмурился:
— Но как быть Повелительнице Дождя? Она ведь не справится, а мы попусту сбежим, не слишком ли это беспечный поступок?
Се Лянь удивлённо спросил его:
— Генерал Пэй, почему вы считаете, что Её Превосходительство не справится? Судя по тому, что мы видели, она в состоянии с лёгкостью разделаться с тварями!
Но Пэй Мин, кажется, без особой радости воспринял его слова. И в конце концов сказал:
— Как-то неправильно, не находите? Всё-таки среди нас хватает Богов Войны, чтобы не заставлять женщину бросаться в бой. Ваше Высочество, вы идите дальше, а если успеем, мы с вами встретимся в храме Уюна, — договорив, он тут же сам помчался следом за крысами.
Се Лянь ещё попытался что-то крикнуть Пэй Мину, но Хуа Чэн остановил его:
— Идём, гэгэ. Не обращай внимания. Ему невыносимо осознавать, что его защитила женщина, вот и ищет возможность отыграться.
Не теряя больше времени, они прошли через столицу, встретив на пути бесчисленное множество окаменевших статуй, и направились дальше, к горе. Спустя час двое наконец ступили на Медную печь.
Издали гора казалась выкрашенной кровью по той причине, что на ней росли красные деревья. Очевидно, вовсе не клёны, но всё же такого же огненно-красного цвета, напоминающего свежую кровь. Се Лянь даже смутно почуял её запах. Возможно, земля, на которой выросли эти деревья, пропиталась тёмной Ци и человеческой кровью.
Храм Уюна, четвёртый по счёту, был построен на скальном выступе на склоне горы, поэтому его миновала участь быть погребённым под потоками лавы. Также храм оказался самым большим из виденных ими и сравнительно хорошо сохранился. Внутри обнаружилось множество окаменевших людей в разнообразных позах, должно быть, храмовых служащих. Се Лянь и Хуа Чэн направились сразу в главный зал. А оказавшись внутри, увидели то, что хотели, — фреску на стене. Вот только Хуа Чэн, бросив лишь взгляд, произнёс:
— Как видно, кто-то нас опередил.
Здесь они нашли только одну картину, другие же две стены стояли на месте, однако фрески на них оказались уничтожены.
С подобным они столкнулись впервые, и Се Лянь даже немного изумился:
— Но кто это сделал?
Пока не вполне ясно, кто именно оставляет эти картины, а теперь прибавилась ещё одна загадка — кто их уничтожает? Впрочем, раз две фрески уже не вернёшь, остаётся изучить ту, что сохранилась. Но принц бросил на неё лишь беглый взгляд, и этого хватило, чтобы по его спине пробежала холодная волна мурашек.
Что это такое?!
Изображение совершенно отличалось от предыдущих, просто как небо и земля. На нём был только один человек, притом написанный тёмными цветами и кривыми линиями, отчего и лицо его тоже искривлялось сверх меры. Не представлялось возможным понять, как он выглядит, единственное, что стало ясно, — это обыкновенный простолюдин, одетый в лохмотья.
Но на этом принц бы не стал заострять внимание. Содрогнуться от ужаса его заставило нечто другое. Выражение лица человека исказилось от невыносимой боли. Словно обезумев, он разорвал на себе одежду, открывая обнажённое тело.
А на теле… росли три лица, каждое — такое же скривившееся, как его собственное!
Поветрие ликов!
Это стало для Се Ляня таким страшным ударом, что всё перед его глазами заняли собой тёмные цвета этой фрески. Он забормотал:
— Прямо-таки… один в один…
Народ государства Уюн тоже столкнулся с поветрием ликов!
Почему же история наследного принца Уюна, который жил более двух тысяч лет тому назад, настолько пугающе похожа на события, пережитые самим Се Лянем?
Видя его реакцию, Хуа Чэн, попытался успокоить:
— Ваше Высочество, не смотри пока.
Но потрясение от картины оказалось слишком сильным. А мрачная тень, которую поветрие ликов оставило в душе Се Ляня, слишком тёмной. Он будто поддался внутренним демонам — всё смотрел и смотрел, не в силах оторвать взгляд. Поэтому Хуа Чэн просто притянул Се Ляня к себе и заключил в объятия. Его голос полнился силой, но при этом не терял мягкости:
— Ну всё! Ваше Высочество, послушай меня. Послушай меня. — Он помолчал, затем уверенно продолжил: — Смотри, несколько предыдущих картин были расположены согласно временному порядку, за причиной шло следствие. А раз на прошлой картине наследный принц Уюна выстроил Небесный мост, следующая фреска должна была изображать то, что случилось после. Но сюжет этой картины совершенно не связан с предыдущей, так?
Се Лянь тоже довольно быстро понял:
— Да… между ними наверняка что-то пропущено. Кто-то оказался здесь раньше нас и уничтожил две другие картины.
— И если он уничтожил две другие, почему не стёр эту одну? — продолжил Хуа Чэн. — Почему он её оставил?
— Два варианта. Первый — ему показалось, что на этой картине нет никаких важных сведений, поэтому её можно оставить, не боясь, что мы её увидим.
— А второй?
Се Лянь медленно произнёс:
— Второй — он уничтожил все три картины. А эта, оставшаяся, на самом деле фальшивка. Он изобразил её после!
— Очень верное предположение. Не помешает сделать его ещё более смелым: возможно, все картины по пути сюда — ложь, сейчас судить трудно. Мы уже очень близки к разгадке. А до тех пор не надумывай себе лишнего, хорошо?
Хуа Чэн ещё долго прижимал Се Ляня к себе, прежде чем принцу наконец удалось выбросить жуткую картину из своей головы. Тогда он наконец осознал, в каком положении находится, и поскорее попытался выбраться из объятий Хуа Чэна:
— Извини, Сань Лан, я просто…
Но Хуа Чэн не позволил ему отстраниться, только прижал ещё крепче и с улыбкой произнёс:
— Не за что извиняться. Вот только… — Он опустил голову. — На самом деле есть и третий вариант.
Се Лянь нижней половиной лица уткнулся ему в плечо, голос Хуа Чэна прозвучал прямо возле уха, тихий-тихий, так что кроме самого принца больше никто не смог бы расслышать.
Се Лянь даже немного затаил дыхание, когда Хуа Чэн мрачным тоном сказал:
— Третий вариант — тот, кто уничтожил две картины, намеревался сделать то же самое и с третьей, но… не успел. Он разделался только с двумя, когда мы оказались здесь. И прямо сейчас прячется в этом храме.
В пещере десяти тысяч божеств скрываются истинные лица богов
Дыхание Хуа Чэна казалось принцу горячим, но от слов, которые он произнёс, холодело сердце.
Прячется в этом храме?
Мысли пронеслись подобно вспышке молнии, и Се Лянь в тот же миг крепко обнял Хуа Чэна в ответ.
Разумеется, вовсе не от испуга. Дело в том, что если кто-то в самом деле прячется здесь, но при этом остался незамеченным, наверняка личность это крайне непростая. И если сейчас они дадут понять, что обнаружили чужое присутствие, возможно, инициатива вновь перейдёт к противнику. А если один только Хуа Чэн будет обнимать принца, приникнув так близко, это легко вызовет подозрения. Зато взаимные объятия будут выглядеть более-менее естественно.
