Двое вздрогнули от неожиданности, Се Лянь настороженно метнулся в сторону, с его губ сорвалось:
— Кого хватайте?!
Фэн Синь тоже насторожился, но сходил проверить, вернулся и спокойно поведал принцу:
— Ничего страшного! Не волнуйся! Нас это не касается. Это не за нами, да и не солдаты Юнъань вовсе.
Сжавшееся было сердце Се Ляня немного расслабилось, он спросил:
— И что там происходит?
— Я не очень понял. Кажется, драка среди слуг. Пойдём взглянуть?
— Пойдём, главное, чтобы не какие-то злодеи избивали честных людей.
Они вместе протиснулись через толпу, увидев, как в середине круга два человека устроили потасовку, а зрители подбадривают их одобрительными возгласами. Фэн Синь похлопал по плечу одного из зевак, который смотрел на действо с особым восторгом, и спросил:
— Дружище, что тут такое творится?
Тот осклабился в ухмылке:
— А вы не знаете? То ещё представление! Слуга избивает хозяина!
Вот оно как! Се Лянь даже потерял дар речи на некоторое время, потом спросил:
— Но за что? И почему все так одобрительно кричат?
— Ещё бы не одобрять! Таких подлецов, как его хозяин, ещё поискать! Тот парень с детства ему служил, верой и правдой, а что же он?! Только и знал, что ездить на его шее, денег почти не платил, да ещё заставлял трудиться без продыху. Слуга и не стерпел. Вот же, смотрите, смотрите! Драка в самом разгаре!
И правда — слуга, о котором тот говорил, избивал хозяина с криками: «Я слишком долго всё это терпел!», «Припомни-ка, ты чем-нибудь мне отплатил?!», «Сам обнищал так, что в доме есть нечего, а всё ездит на моём горбу и самодурствует!», «С этого дня я больше не буду твоим верным псом!» и так далее. Хозяин же, на которого сыпались тумаки, с криками и воплями прикрывал голову. Толпа хлопала в ладоши от восторга, а вот Се Лянь чувствовал, как сердце с каждой фразой сжимается сильнее, по неизвестной причине мурашки поползли по телу, и он невольно бросил косой взгляд на Фэн Синя.
Тот же нисколько не обратил внимания на странную реакцию принца, а выслушав, что люди говорят о злодеяниях избиваемого, просто сказал:
— Вот оно что. Значит, хозяин из него и впрямь никудышный, нельзя винить слугу в том, что тот взбунтовался.
Он никакого скрытого смысла в свои слова не вложил, но сердце Се Ляня тем не менее застучало громче, руки крепче сжались на ножнах Хунцзина.
После долгих проволочек они всё же заложили меч, получили деньги и немедля отправились в лавку лекаря, где купили несколько десятков разных целебных снадобий, с которыми возвратились к хижине.
Лекарства от кровохаркания стоили очень дорого, к тому же их требовалось большое количество — ведь лечение не ограничивалось одной-двумя чашками отвара и занимало больше, чем один-два дня. Поэтому следовало уже сейчас подумать, что они будут делать дальше. Вечером Фэн Синь вскрыл несколько свёртков с лекарственными ингредиентами и принялся готовить отвар перед домом, раздувая специальную печь старым веером из тростника. Се Лянь тем временем снова взялся обыскивать ящики. После долгих поисков он наконец достал со дна другого сундука сверкающий золотом мягкий пояс.
Когда-то Се Лянь владел множеством подобных поясов, но их постигла та же участь, что и его драгоценные мечи, — быть заложенными в ломбард. Остался последний, который принц хотел оставить как память. Но теперь решил, что найдёт поясу другое применение.
Как раз кстати Фэн Синь оторвал взгляд от печи и посмотрел на принца.
— Ваше Высочество, зачем ты вытащил этот пояс? Неужели и его тоже хочешь заложить?
Но Се Лянь подошёл и протянул золотой пояс ему.
Тот округлил глаза, не понимая, что происходит.
— А мне ты его зачем даёшь? Ваше Высочество, ты что, когда захлопнул крышку сундука, голову туда просунул?
Се Лянь только сейчас вспомнил, что в чертогах Верхних Небес у золотого пояса существует ещё одно, особое значение, и его лицо в тот же миг почернело.
— Ты не то подумал, — ответил принц, — я совсем не это имел в виду. Просто прими его, как обычное золото! — и нацепил сверкающий пояс на шею Фэн Синю.
Тот вытаращил глаза:
— Нет уж. Тебе всё же придётся объяснить мне, зачем тебе вдруг понадобилось совать мне золотые пояса?!
— Просто представь, что это твоё жалование, которое я задолжал тебе за всё время службы.
Фэн Синь в недоумении пробормотал:
— Да нет же. Что с тобой сегодня такое? В такие времена… о каком ещё жаловании ты говоришь? Чем отдавать пояс мне, лучшим решением было бы заложить его и купить для государя ещё снадобий. Или можешь не закладывать, а оставить себе. Такими вещами могут владеть лишь небесные чиновники.
Когда Фэн Синь заговорил о снадобье, Се Лянь обернулся и посмотрел на хижину, где отдыхали его отец с матушкой. Спустя мгновение принц сказал:
— Насчёт снадобья я что-нибудь придумаю. А пояс ты возьми.
Он настаивал, и Фэнь Синю, который так ничего и не понял, происходящее даже показалось смешным. Пожав плечами, он поднял с земли упавший веер, которым раздувал огонь, и ответил:
— Ну ладно, я присмотрю за ним для тебя. Захочешь забрать назад, только скажи.
Се Лянь покачал головой:
— Я не заберу его. Можешь поступить с ним, как тебе вздумается.
Заложив Хунцзин, они наконец обзавелись деньгами и смогли несколько раз поесть как следует. А приняв во внимание поразительные кулинарные способности своей матушки, Се Лянь деликатно попросил её ни в коем случае больше не заниматься готовкой, лучше вместо этого ухаживать за отцом. Готовить же принц взялся сам. Не имея ни малейшего опыта в поварском деле, Се Лянь всё же неоднократно наблюдал за процессом. Получившиеся у принца блюда ещё хоть как-то можно было есть, тем самым их желудки оказались спасены от мучений.
После недавнего спора с государем Се Лянь пожалел о своих словах, но не смог признаться в этом. Принц ухаживал за отцом, по возможности, молча. При кровохаркании нельзя переохлаждаться, поэтому принц принёс в хижину побольше одеял и стал чаще топить печь.
Солдаты армии Юнъань бросали все силы на поиски беглых членов дома Сяньлэ, и вскоре в этом городе тоже участились дозоры. С таким трудом устроившись на новом месте, они должны были вновь пускаться в бега.
Се Лянь уже сбился со счёта, какой город они покидали, спасаясь от погони. По правде говоря, обстановка в государстве, которую он видел на протяжении их пути, оказалась намного спокойнее, чем принц себе представлял. Хуже всего было именно в столице, но во многих других городах смена власти, похоже, почти не повлияла на жизнь людей.
Государь, принц, столица, аристократия… Всё это для простого люда было чем-то далёким, почти как бессмертные божества, существующие лишь в легендах. Казалось, народу нет особой разницы, кто теперь сидит на троне. Тем более, что новый государь после прихода к власти не проявил себя тираном, не издал жестоких законов, и людей сей факт совершенно не затронул, разве что на одну животрепещущую тему для обсуждения на досуге стало больше.
«Сколько му[296] земли я возделывал при государе дома Се, столько и буду возделывать при государе дома Лан!» — такие разговоры слышал Се Лянь среди людей.
Это было правдой. Но вот что странно: когда речь заходила о Его Высочестве наследном принце, который из непобедимого защитника превратился в вечно проигрывающего неудачника, людей охватывало невероятное единодушие, как будто, стоило заговорить о нём, и все в тот же миг становились единым народом Сяньлэ, который горячо любил своё погибшее государство. Этого Се Лянь никак не мог понять и принять.
Впрочем, ему не очень-то хотелось переживать по этому поводу. Деньги, которые они выручили, заложив Хунцзин, не задержались и на несколько месяцев — вскоре снова ничего не осталось.
Кровохаркание и без того было крайне трудно вылечить, а если учесть меланхоличный настрой самого государя, который лишь усугублял положение, требовалось огромное количество снадобий, чтобы поддерживать его самочувствие хотя бы стабильным. Но стоит перестать принимать лекарства, ему сразу станет хуже. У Се Ляня больше не осталось ценностей, которые можно было бы заложить. И однажды, когда они с Фэн Синем снова долго бродили по улицам, принц, подумав и так, и сяк, в конце концов сказал:
