— Твою ж мать! Как у него получилось так быстро нас найти?

Му Цин заорал в ответ:

— Я откуда знаю?! …Нить! Красная нить! Их руки до сих пор связывает эта нитка!!!

Оба, словно пробудившись от наваждения, одновременно попытались схватить Се Ляня за руку. Но разве принц позволил бы им совершить задуманное? Другой ладонью закрывая нить, он воскликнул:

— Нельзя её снимать!

— Ваше Высочество, пока на тебе эта нить, он найдёт нас где угодно. Если не хочешь, чтобы нас нагнали, придётся её отвязать!

Но Се Лянь, не отпуская ладони, ответил:

— Но что такого страшного случится, если он нас нагонит? Я… хотел бы подробно расспросить его обо всём.

Му Цин выпучил глаза:

— Ты ещё и расспрашивать его собрался? Я смотрю, он должен съесть тебя живьём, чтобы ты наконец понял, насколько он опасен!

— Но ведь мне и так уже известно, что он весьма опасен! А вы не хотите говорить мне, что было на той фреске, и к нему приближаться тоже запрещаете. Так вам ни за что меня не уговорить!

— Он — Князь Демонов. И ведёт себя странно. Зачем тебе ещё какие-то уговоры? Обычно люди, услышав хотя бы об этих двух вещах, понимают — лучше к такому не приближаться!

Се Лянь показал два пальца:

— Два варианта. Вы отпустите меня к нему, чтобы во всём разобраться, либо дадите мне взглянуть на фреску.

Фэн Синя и Му Цина словно посетили кошмарные воспоминания, у одного задёргался уголок рта, у другого запрыгали брови. Они остановились перед принцем и в один голос завопили:

— Ни то, ни другое!

Тогда Се Лянь стал закатывать рукава.

— Раз не получается решить всё на словах, сделаем это в бою! Кто из вас будет первым? Или нападёте сразу оба?

Му Цин сказал Фэн Синю:

— Давай ты! — и отошёл в сторону.

Фэн Синь, похоже, не был уверен, что сможет одолеть Се Ляня, но ради спасения юной души, потерявшей разум, всё-таки решился. Натянув до отказа лук, он предупредил:

— Ну хорошо! Ваше Высочество, прошу меня извинить!

Се Лянь тоже произнёс:

— Прошу ме… — однако, не успев закончить формальную фразу, он ощутил, как спину обдало жаром, а потом кто-то позади выкрикнул:

— Замри! И замолчи!

И принц застыл, подобно железному столбу. Причём не только застыл, он теперь не мог издать и звука!

Возникший из-за его спины Му Цин скомандовал Фэн Синю:

— Потащили его. Талисман поможет, но действовать будет недолго.

Фэн Синь растерянно проговорил:

— Зачем ты напал на него исподтишка? Мы же договорились, что будем драться один на один?

Се Лянь и сам не ожидал, что Му Цин скажет одно, а сделает другое. И если бы не безоговорочное доверие к двоим давним подчинённым, принц не попался бы на уловку так легко.

Му Цин ответил:

— Сейчас не до сражений один на один! Он ведь это специально предложил, потянуть время, чтобы дождаться Хуа Чэна, я это сразу понял. Ты что, не видишь, в каком он состоянии? Одержимый, ни дать, ни взять. Что бы ты ему сейчас ни сказал, он не поймёт, что всё ради его же блага. И вообще, может статься, увидев Хуа Чэна и послушав парочку выдуманных оправданий, он сразу же поверит, словно под действием чар лисьего демона ^[289]!

Фэн Синь, подумав, согласился и со вздохом произнёс:

— Ваше Высочество, мы вовсе не желаем намеренно тебя одурачить, но всё дело в том, что он питает к тебе… Нет, это слишком непристойно, не могу я такого вслух сказать! Пойдём с нами.

— Идём, — подхватил Му Цин.

Фраза эта не была ни предложением, ни просьбой, а приказом. Очевидно, перед тем, как ударить Се Ляня по спине, Му Цин собственной кровью изобразил на ладони талисман подчинения. Такие талисманы могли заставить любого следовать приказам заклинателя, однако обычно лишь самым простым, вроде «молчать», «идти», «замереть», «бежать» и так далее. Более сложные приказы уже не выполнялись, вместе с тем сознание подчинённого оставалось чистым. Только сильная нечисть, вроде Божества парчовых одежд, могла достичь более мощного эффекта.

Двое небожителей вновь схватили принца и помчались вперёд. Неожиданно путь им преградила груда камней. Фэн Синь, увидев, что дальше не пройти, удивился:

— Почему тоннель завален? Дальше хода нет?

Му Цин накинулся на него:

— А разве не ты засыпал весь путь булыжниками? Меня-то что спрашиваешь?

Фэн Синь возразил:

— Но ведь это ты нас вёл! Какой из тебя проводник, если мы пришли туда, где уже бывали? Почему мы вернулись на то же место?

Му Цин не принял его возражений:

— Шутишь? Я дороги не знаю, как я мог вас вести? Мы просто бежали, куда глаза глядят!

Между ними вновь назрела ссора, но Фэн Синь махнул рукой и сказал:

— Ладно, некогда препираться, копаем, копаем!

Погоня осталась за спиной, поэтому путь назад был отрезан. Оставалось только двигаться вперёд, чтобы не наткнуться на преследователя. Засыпать тоннель легко, а вот раскопать уже непросто. Они оставили Се Ляня послушно стоять у стены, и Фэн Синь принялся молотить по камням кулаками. У Му Цина на лбу вздулись вены, он занёс свою воинственную саблю и нанёс рубящий удар по завалу, в два счёта расчистив путь. Камни и песок полетели в стороны. Двое небожителей уже вновь собирались приказать Се Ляню идти, но когда рассеялась пыль, перед ними вдруг возник красный силуэт. Глаза Се Ляня в тот же миг сверкнули. Это был Хуа Чэн!

Он стоял, не произнося ни слова, с заведёнными за спину руками и угрозой во взгляде. У Фэн Синя тут же вырвалось:

— Да что же ты не отвяжешься, будто призрак, что никак не упокоится с миром!

А ведь и правда, собственной персоной — призрак, что никак не упокоится с миром ^[290].

Но ведь они совершенно точно оставили его позади, как же он оказался здесь??? Интересно, сколько времени он уже караулил беглецов, безмолвно ожидая, пока они сами преодолеют преграду и предстанут перед ним? Вот уж поистине настоящая жуть!

Фэн Синь и Му Цин мгновенно отбежали прочь, увеличив расстояние между ними. Но Хуа Чэн на них даже не взглянул, его взгляд переместился в сторону, и он сделал шаг к принцу. Тогда двое небожителей поняли, за кем он явился, и тут же загородили Се Ляня собой.

— Не приближайся! — выкрикнули они хором.

Лицо Хуа Чэна было мрачнее самой чёрной тучи.

Кому бы в иных обстоятельствах достало смелости велеть Собирателю цветов под кровавым дождём «не приближаться»? Было бы крайне странно, если бы он не рассмеялся на подобное и не поступил бы, как ему вздумается, совершенно не обратив внимания на запреты. Но на этот раз… он будто в самом деле чего-то испугался и застыл на месте, не решаясь совершать опрометчивых поступков.

Спустя некоторое время раздался его неторопливый голос:

— Извольте объяснить, что всё это означает.

Тон его звучал довольно спокойно.

Но Фэн Синь ответил прямо, без обиняков:

— Можешь больше не притворяться. Это место — твоё самое настоящее гнездо. Мы уже знаем, что за статуи здесь хранятся, и твои картины… мы видели все до одной!

Хуа Чэн стоял, повернувшись к ним в профиль, преграждая путь. А после этих слов его заведённые за спину руки, кажется, судорожно дёрнулись, будто неестественно поджались пальцы.

Он чуть опустил голову и бесцветным тоном спросил:

— Его Высочество… тоже видел?

Он сказал это тихо, почти неслышно, и хотя голос звучал подобно ровной глади воды, в нём угадывалась лёгкая хриплость, что выдавало очевидное отличие от привычного настроения Хуа Чэна.

Се Лянь в душе закричал: «Нет!»

Ведь на самом деле он и правда видел не так уж много, но в этот миг не мог ни пошевелиться, ни заговорить, ему оставалось лишь послушно стоять у стены, будто прячась за спинами защитников. Создавалось впечатление, что он не желает видеться с Хуа Чэном, не хочет с ним говорить.

Фэн Синь натянул лук и ответил:

— Да. Нам прекрасно известно, что у тебя… на уме. Из почтения к твоему статусу Князя Демонов, если в тебе самом есть хоть капля самоуважения, попрошу тебя больше не приближаться к Его Высочеству.