Фэн Синь и Му Цин тоже присоединились к отряду уничтожения паутины. Они втроём разделились по разным участкам стены, и вскоре Се Ляню открылась та часть, которой занимался он.

— Это фреска! — воскликнул принц.

Паутина закрывала от посторонних глаз огромную фреску. Стена пестрела множеством разноцветных штрихов и рисунками человечков. Целая картина разделялась на маленькие, разного стиля, изображения. Некоторые были грубыми, некоторые — изящными, некоторые — искусными, некоторые — странными и непонятными. Поглядев некоторое время, Се Лянь заключил:

— Это он нарисовал.

Му Цин:

— Он? Хуа Чэн? Ты уверен?

Се Лянь прошептал:

— Да. Там есть надписи. Это его почерк.

Принц указал на маленького кроваво-красного человечка на стене, возле которого виднелись искривляющиеся закорючки, совершенно хаотичные и нечитаемые. Словно кто-то написал их в замутнённом сознании или попытке выплеснуть невыносимую боль. По надписям можно было догадаться, что кроваво-красный человечек — это сам Хуа Чэн. Только не ясно, что с ним происходит на изображении, всё слишком искривлено. Фэн Синь, только взглянув, не удержался от замечания:

— Написано… так уродливо, что я чуть не ослеп. Осмелюсь заявить, что даже я пишу лучше.

Почерк хуже, чем у Фэн Синя, — это и впрямь степень уродства, которую уже ничем не исправить. У Се Ляня перед глазами всё рябило от картинок, он даже не представлял, откуда начать смотреть. Но убедившись, что это работа руки Хуа Чэна, принц почувствовал себя так, словно обнаружил редчайшую драгоценность, даже кончики пальцев едва заметно задрожали.

Тем временем Му Цин, похоже, нашёл кое-что ещё неподалёку, он подозвал:

— Ваше Высочество, быстрее, иди сюда. Скорее, взгляни!

Се Лянь наконец пришёл в себя:

— Что там?

Фэн Синь и Му Цин уже не могли вымолвить ни слова, просто указывали принцу на картину, которая занимала довольно большую часть фрески. На ней изображалась высокая городская стена, под которой бушевало целое море людей. Толпа окружала разукрашенную платформу. Линии отличались простотой, однако несколькими мазками была ухвачена вся суть.

Му Цин, указывая на самый центр картины, дрожащим голосом пробормотал:

— Так значит… это… это он?

Взгляд Се Ляня приковало к тому же месту.

Только два персонажа на тусклой картине выделялись цветными пятнами. Один внизу, раскрашенный белым, весь будто светился ярким сиянием. Он поднимал голову к небу и протягивал руки, чтобы как раз поймать маленького человечка, падающего со стены.

И этот, второй человечек, бросался в глаза кроваво-красным.

Му Цин продолжал бормотать:

— Это он?.. Это он? Мальчишка, что свалился со стены во время шествия? Но как такое возможно? Неужели… Собиратель цветов под кровавым дождём? Это он???

Фэн Синь быстро похлопал их по плечам и указал на другую часть фрески:

— Вон там ещё!

Се Лянь приблизился и увидел другой сюжет — полуразрушенную кумирню и статую божества на постаменте, также окружённую ореолом белого света. В одной руке статуя сжимала цветок, в другой — красный зонт, который протягивала вниз. А у постамента уродливый красный человечек преподносил божеству маленький цветок, держа дар обеими руками.

Се Лянь ощутил лёгкую головную боль, прижал ладонь к стучащему виску и продолжил изучать фреску.

Ещё один её фрагмент описывал, похоже, поле брани. Огромная армия солдат в полном обмундировании застыла в ожидании битвы, а в небесах над ними парил белый человечек с мечом. От его образа так и исходила грозная божественная мощь. И здесь тоже, среди бесчисленной армии людей, присутствовал кроваво-красный человечек: он задирал голову, глядя на белую фигуру в небесах.

Се Лянь заворожено рассматривал картины, когда рядом прозвучал потрясённый голос Фэн Синя, который не мог поверить в увиденное:

— Этот красный — один и тот же человек? Это всё — он? Хуа Чэн? Чтоб меня… Он всё это время следовал за тобой по пятам?!

Му Цин, также с выражением крайнего потрясения, добавил:

— Не просто следовал, он следил. Очень, очень внимательно. Везде и всюду! Смотрите, вот ещё главная улица, Безмрачный лес, а это что? Горбатый склон? О Небеса… Выходит, все эти статуи — его работа?!

У Фэн Синя от увиденного просто волосы вставали дыбом от ужаса.

— Чтоб тебя… Да кто он такой?! Следил за тобой, начиная с того самого момента восемьсот лет назад?! Преследовал тебя до сегодняшнего дня? Твою мать! Это же настоящий кошмар! Он одержимый?! Что ему надо?! Обычные последователи не дошли бы до такой степени поклонения! Что он, в конце концов, задумал?!

Му Цин подхватил:

— Здесь кроется какой-то коварный замысел… наверняка кроется! Скорее, посмотрим дальше, мы точно сможем отыскать здесь ответ!

Се Лянь же совершенно остолбенел от потрясения.

Он лишь неотрывно смотрел на кроваво-красного человечка на стене и пока ещё не осознавал увиденное, лишь чувствовал, как беспорядочные фрагменты прошлого, которые он вовсе не забыл, просто не придавал им значения, то и дело сменяют друг друга и бурным потоком заполняют голову, да так, что становится уже трудно дышать.

Неожиданно до принца донеслись громкие крики Фэн Синя и Му Цина. Се Лянь вздрогнул:

— Что там ещё такое?

Небожители, стоя у стены, кажется, увидели нечто из ряда вон выходящее. А когда принц вознамерился тоже подойти и посмотреть, Фэн Синь торопливо развернулся, задержал и даже оттолкнул принца.

— Твою ж… Не смотри!

Се Лянь растерялся:

— В чём дело? Что там? Почему нельзя посмотреть?

Лицо Му Цина тоже сделалось чернее тучи.

— Не смотри. Не на что там смотреть, скорее, уходим!

И они, вновь подхватив принца под руки с обеих сторон, бросились наутёк. Се Лянь, зажатый между ними, воскликнул:

— Что вы делаете? Я ведь ещё не досмотрел фреску до конца!

Фэн Синь на бегу гневно забранился:

— И не надо! На такое смотреть нельзя! Твою ж мать, вот ведь…! Да я, чтоб его, никогда не встречал такого непотребства! И таких непотребников!!!

Се Ляню это всё показалось ужасно странным.

— Чего ты не встречал? Что такое с Сань Ланом?

Му Цин прикрикнул на принца:

— Он ещё и Сань Ланом его зовёт! Прекрати! Тут не знаешь, как бы от него отделаться! Впредь не вздумай даже приближаться к нему, он ненормальный, он больной! Он безумец!!!

Се Лянь, не в силах больше слушать, перебил:

— Почему вы на него так взъелись? Это не мои слова, но ни один из нас не может похвастаться нормальностью, идёт?

Фэн Синь в ответ снова закричал:

— Не спрашивай! Ты не поймёшь! Он не такой, как мы! Он свихнулся! У него к тебе… к тебе…

— Что у него ко мне? Будьте любезны, отпустите меня, чтобы я сам пошёл и посмотрел, хорошо?

Один порывался вернуться, двое других тянули его за собой, и покуда они застряли на одном месте, впереди внезапно послышался голос, отливающий холодом металла:

— Я разве не сказал, что, оказавшись в чужих владениях, не стоит трогать ничего без спроса?

Все трое моментально застыли и повернулись на звук, увидев красную фигуру. Хуа Чэн стоял, прислонившись к стене, и преграждал им путь. Он с улыбкой произнёс:

— В противном случае, я не берусь утверждать, какая участь за это постигнет.

Он улыбался, но во взгляде не было и тени улыбки, только тьма, в которой ничего не разглядеть. Одной рукой обняв другую, он поигрывал в пальцах чем-то маленьким.

Тёмно-красной коралловой бусиной, нанизанной на тонкую прядь его волос. Коралл переливался красным блеском и притягивал яркостью взгляд, так же как алеющая на его бледных пальцах нить.

Даже несколько сотен талисманов и груда булыжников не смогли его удержать!

Фэн Синь и Му Цин не промедлили ни мгновения — один сразу выпустил целый колчан стрел, другой сделал выпад саблей, посылая мощную атаку, схватил Се Ляня и помчался прочь. Фэн Синь, действуя по старому сценарию, на бегу обрушивал проход за ними.