Той ночью за ужином я рассказал Мэрилин, что происходило. Естественно, она знала о книге, поскольку я частенько по несколько часов проводил за написанием в своем кабинете. Она также знала, что мы закончили и отправили ее, была знакома с Гарри и его женой.
– Когда все это начинается? – спросила она.
– В следующую пятницу, думаю, или же в понедельник. Не могу представить, чтобы мы все это успели за выходные.
– И тебя не будет две недели?
Я пожал плечами.
– Думаю, да. Я никогда этим не занимался. Даже не знаю, будет ли это весело, или заноза на булках. Ставлю пока на последнее.
– Что такое булки? – спросил Чарли.
– Это то, что отделают, если будешь перебивать взрослых, – с улыбкой ответил я.
– Что такое отделают? – спросила Холли.
– Это когда папа шлепает вас обеих за то, что вы девочки, – сказал ей Чарли.
От этого близняшки завизжали, Мэрилин расхохоталась, а Чарли соскочил со своего стула и с широкой улыбкой побежал в сторону кухни, пока я бормотал себе под нос что-то про сына-умника.
– Господи? И ты хотела детей? – спросил я у Мэрилин.
– Ну, я знаю, чего хотел ты!
– Позже об этом поговорим! – ответил я. – Знаешь, из него получился бы идеальный солдат. Он просто обожает отрывать чеки с ручных гранат и разбрасывать их вокруг, – в ответ она только фыркнула.
С одной стороны, я был рад убраться из города. Службы безопасности и Биржевая Комиссия решили расследовать "чудесную" прибыль Бакмэн Групп в Черный Понедельник и на последующей неделе. Это была наша крупнейшая прибыль за день или неделю с момента основания компании. Естественно, они заинтересовались и хотели "неформально" поговорить. Конечно, если пожелаете, всегда можно отказаться. Они просто окажутся такой занозой в заднице, что легче будет сдаться.
Когда я заработал свой первый миллион, поставив во время Войны Судного Дня на рост нефти, я был настолько мелкой сошкой, что никто даже не знал, как меня зовут. Когда я снял еще один большой куш на событиях с братьями Хант и рынком серебра, я все еще был мелким и незаметным. Они ставили миллиарды, а я – всего пару миллионов. Самой большой кучей денег я распоряжался уже в частном капитале, вкладываясь вместе с Биллом Гейтсом и Майклом Деллом, и занимаясь несколькими другими прямыми вложениями. Черный Понедельник просто вернул меня к моей старой тактике, только в этот раз уже с сотнями миллионов долларов. И кто-то заметил.
Я не собирался из-за этого откладывать тур. Разбираться с этим было поручено Мелиссе. У нее были какие-то полномочия Комиссии. А самое важное, что она могла сидеть, и, поклявшись на стопке Библий, свидетельствовать, что мы целую весну и лето обсуждали ослабление рынка и продумывали контрмеры. И она, и трейдеры могли поклясться, что мы обсуждали это задолго до самих событий, что это она вызвала нас в офис, и как мы реализовали стратегии "Кодов", основываясь на поведении и реакциях рынка. Пока они не могли доказать, что я путешественник во времени, мы были в безопасности.
До какой-то поры я убеждал себя зарабатывать больше, но это привлекло бы внимание федералов. И все же я не мог не учитывать, что это был бы доход не от одной компании. Волна, обвалившая множество гигантов с Уолл Стрит, была чисто внутренней торговлей, где какой-нибудь Иван Боски или Марта Стюарт знали кого-то, и делали упор на одни акции. Мы же торговали по всему рынку в целом. Никто не мог связать это с какой-то конкретной компанией или фондом. Мы были бы в безопасности.
В воскресенье ночью, первого ноября, я поехал в Вестминстерский аэропорт, где меня уже ожидал забронированный Тейлор Beechcraft King Air с пилотом. Я направлялся в Логан в Бостоне, что занимало бы полтора часа полета. А если бы я летел на коммерческом самолете, как предполагалось издательством, это заняло бы полдня. В прокатной конторе меня уже ждал лимузин, и через пятнадцать минут я прибыл в отель Ritz-Carlton. Если и есть что-то чудесное, что связано с большими деньгами, так это возможность летать частными рейсами.
На следующее утро я уже был в студии канала WBZ на «Новостном Радио 1030», готовясь продавать книгу. Очаровательно, хотя, нет, совсем нет. Маленькие помещения, стесненная обстановка, приходилось половину времени слушать балабольство каких-то идиотов. У меня было десять минут эфира с 7:46 и до 7:56 с рекламой посредине. Затем я убрался оттуда, и отправился на «Разговорную станцию Бостона» и повторил всю процедуру с 8:31 до 8:41. Темой разговора был Большой Бостонский Тоннель, новый тоннель, пересекающий гавань, являющийся частью программы федерального строительства, которая была принята, несмотря на запрет президента Рейгана. Кто-то был за постройку, кто-то был против. Я же только сказал, что, если мы не будем ухаживать за мостами и дорогами, они обвалятся. Я не стал им говорить, что Большой Тоннель на самом деле был просто колоссальной тратой времени впустую. Это было не столько из-за того, что это плохая идея, а сколько от того, что у бостонских политиков в крови такое количество взяточничества, что другим политикам и не снилось!
После того я провел две встречи с подписанием книг, на которую пришло четыре человека, из которых только двое ее купили, а затем отправился на Пятый канал, местный филиал ABC на небольшое обсуждение. Оно могло бы быть сокращено до шестидесяти секунд и проскочить в эфир, если это день был не богат на новости. Темой разговора опять же был Большой Тоннель.
Оттуда я поехал в отель, упаковал свое барахло и отправился в аэропорт. Я не знал, да и не интересовался, попадет ли это все в новости. Единственной мыслью было только то, как кто-то вообще может терпеть все это дерьмо, называемое книжным туром! Это был первый день, и нам оставалось еще девять, не считая выходных.
В понедельник ночью я улетел в Нью-Йорк, и две ночи провел там. Во вторник я поездил по радиостанциям, и провел еще встречу с подписанием книг, и ничего не планировалось после полудня. Мелисса приехала на поезде, так что мы могли поговорить с кем-нибудь на Уолл Стрит. Я подремал после полудня, затем мы поужинали с несколькими людьми из Prudential and Bain. Утром в среду я оказался на местном ток-шоу на WNBC после окончания шоу Сегодня, и снова отправился на подписание. Значительное событие произошло позже тем же днем, я получил пятнадцать минут на шоу Поздней Ночью с Дэвидом Леттерманом. Это уже было довольно большое событие!
Перед тем, как мы с Гарри отправились в тур (и я уже желал, чтобы у меня была часть поближе и покороче), нам сказали, чтобы мы попытались найти способ «связаться» с местными аудиториями. В Бостоне это были разговоры о Большом Тоннеле, в Нью-Йорке же я сосредоточился на ином. Если можешь делать все с юмором, тем лучше. Это своего рода «очеловечивание новостей». Нацепи улыбку, когда сообщаешь, что где-то обрушился мост и убил две дюжины монашек и детей.
Леттерман: Так вы говорите, что лучше перекрывать дороги, когда заделываешь ямы?
Я: Что я говорю, так это о том, что если ямы не заделывать, рано или поздно дорога рассыплется, и дорогу все равно перекроют.
Леттерман: Но разве они не должны держаться дольше?
Я: Должны, но их все равно нужно ремонтировать. Ничего нового здесь нет; мы давно уже этим занимаемся. Например, ну, я не очень хорошо ориентируюсь в Нью-Йорке, но мне сказали, что где-то на востоке здесь есть небольшой городишко. Я сам там никогда не бывал, но звался он, кажется…Бруклин? Может, слыхали о таком?
(закадровый смех!)
Леттерман: Да, слышал о таком.
Я: В любом случае, этот городок – опять же, я немного о нем знаю, но там есть этот мост, и мне сказали, что он хорош.
(еще закадровый смех!)
Я: Серьезно. Бруклинский Мост – яркий пример хорошо обслуживаемой инфраструктуры, он может стоять вечно. Ему уже больше сотни лет, и это достопримечательность для всего мира. Это то, чем граждане [я указал рукой на зрителей в студии] могут гордиться, причем полностью оправданно. Заменить его стоило бы миллиарды долларов, так что пару миллионов в год на обслуживание – это недорогая перестраховка!
