Мэрилин была взволнована по этому поводу, и хотела, чтобы я поехал с ней.

– Мы узнаем, кто у нас будет – мальчик или девочка! Кого бы ты хотел, мальчика или девочку?

– Чтобы было по десять пальцев на руках и ногах, милая. А остальное не имеет значения, – я просто хотел здорового ребенка.

– Неинтересно с тобой! Кого бы ты все-таки хотел?

Я улыбнулся ей.

– Конечно же, мальчика! Девочки противные! У них вошки водятся!

Она высунула язык и, фыркнув, надула щеки.

– Я передам своей будущей дочери, что ее отец ужасный человек!

Я подавил смешок.

– Народ требует правды!

Чарли вообще не думал о том, кто у него будет. Ему было всего два с половиной года, и даже притом, что Мэрилин сказала ему, что у него будет братик или сестренка, это просто не запомнилось. Признаться, думаю, примерно в том же возрасте моя мать тоже говорила мне такое, и я тоже этого не запомнил. Если бы я знал, я бы утопил его еще младенцем и сберег бы кучу нервов!

И вот в последнюю пятницу февраля, двадцать четвертого числа 1984 года я обнаружил, что везу Мэрилин к врачу в Кокисвилль. Далее мы сидели с ней в окружении других беременных женщин, что доставило нам массу неудобств. В какой-то момент я даже прилег на нее и спросил, могу ли я сказать, что ее муж не смог приехать и что она приехала с другом. В ответ Мэрилин погрозила мне пальцем и довольно прямо, чтобы я «вел себя достойно».

Наконец пришла очередь Мэрилин. Появилась медсестра и пригласила ее пройти в кабинет. Затем она повернулась ко мне:

– Вы хотите тоже зайти?

Одно дело, когда я нахожусь в постели с женщиной, и совсем другое ощущение, когда она в акушерском кресле! Я нервно сглотнул и пробурчал:

– Ээээ… эммм… нет, наверное. Я подожду здесь.

Медсестра ухмыльнулась мне и увела Мэрилин по коридору. Мне тогда показалось, что все женщины в зале ожидания пялились на меня и догадывались, что я хотел пойти с ними.

Спустя двадцать минут медсестра вернулась одна.

– Мистер Бакмэн? Не могли бы вы пройти со мной? Доктор хотел бы видеть вас вместе с вашей женой.

Это полностью выбило меня из колеи! Доктора никогда не вызывают мужей пациенток, если только не случилось чего-либо страшного!

– Что случилось? Мэрилин в порядке?

– Ваша жена в порядке, мистер Бакмэн. Просто пройдемте со мной, доктор хочет с вами поговорить.

Это просто значило, что произошло нечто настолько ужасное, что об этом не принято говорить на людях! Мне никогда в жизни не было так страшно, как когда я шел по этому коридору. Медсестра открыла дверь кабинета и жестом пригласила меня войти. Моя жена лежала там на кушетке, а не в кресле, с раздвинутыми ногами и накрытая покрывалом. Она с улыбкой смотрела на меня.

– Что случилось? – выпалил я.

– Ничего не случилось, мистер Бакмэн, ваша жена в порядке, – ответила доктор Харрингтон.

Она была женщиной средних лет с волевым лицом и приятной улыбкой.

– Тогда в чем дело?

Доктор закатила глаза, вероятно, такие реакции для нее – частая ситуация. Мэрилин ответила:

– Ну, я подумала, что ты, наверное, хотел бы тоже посмотреть!

– Вот как… – я глубоко вдохнул, – Я уже испугался… ну да ладно. Да, хорошо, давай посмотрим.

– Звучит не слишком-то уверенно, – проворчала она.

– Нет-нет, все в порядке. Давай глянем.

Она лишь немного смягчилась, так что я придвинулся ближе к ней и взял ее за руку, когда доктор начала процедуру. Оборудование для ультразвука располагалось на тележке с колесами. Доктор нажала на несколько кнопок, включился лучевой катодный монитор, затем она помыла руки и спрыснула немного геля на датчик. А потом она сняла покрывало с Мэрилин, и приложила плоский конец датчика к ее раздутому животу.

Мэрилин подскочила от контакта. Она покраснела и сказала:

– Холодно!

Доктор Харрингтон засмеялась и сказала:

– Мы храним оборудование в холодильнике вместе со стетоскопами. Он сейчас нагреется.

Затем доктор начала водить датчиком по животу, и по экрану начали двигаться призрачные черные и белые образы.

– Ну, начали!

За всю свою жизнь я ума не могу приложить, как кто-либо может в этом всем разбираться. То же и с рентгеном, это для меня просто черное, белое и мутные оттенки серого, и ничего из этого не похоже на то, что я видел в учебниках по биологии когда-либо. В микроскопе, впрочем, я тоже ничего не различаю.

Доктор продолжала что-то говорить, что-то сама себе, а что-то Мэрилин. Я не обращал особого внимания на все это, просто стоял рядом с Мэрилин и держал ее руку. Я вслушался, только когда услышал от доктора:

– А вот это уже интересно! Только посмотрите на это!

Что?!

– Посмотреть на что? – переспросил я.

Я просто глазел на экран, и видел там только серые и белые пятна.

– Ваши дети.

Я онемел на пару мгновений, и только затем смог из себя выдавить:

– Простите?

Мэрилин ухмылялась во все зубы.

– Близнецы!

Доктор Харрингтон снова улыбнулась, и, продолжая держать датчик у живота Мэрилин, показала своей свободной рукой на экране.

– Вот одна голова, а вот и вторая.

Я не поверил своим глазам.

– Бог ты мой!

Я почти не услышал, как Мэрилин спросила:

– Мальчики или девочки!

– Девочки!

– Господи Иисусе! – воскликнул я.

Теперь уже Мэрилин держала мои онемевшие пальцы. Я просто в ужасе смотрел на монитор!

– Что-то не так? – спросила доктор, глядя на меня с беспокойством.

– Карл? Что с тобой? – повторила Мэрилин.

Я окинул их взглядом, сначала доктора, затем и Мэрилин.

– Близняшки? Вы точно уверены?

Доктор улыбнулась и кивнула.

– Ну, мы не сможем сказать точно до июля, но я бы предположила это на 90 %.

– Близняшки…? – внезапно голова моя опустела.

Медсестра подхватила стул и поставила его за мной. Я глубоко вдохнул и снова посмотрел на жену.

– Разве это не замечательно? – выпалила она.

Замечательно?! Это катастрофа! Все, о чем я мог думать тогда, это о том, какой была Мэгги в подростковом возрасте, и что было бы, если бы таких было сразу двое. Да, я знал, что Чарли и Паркер не были похожи, и понимал, что эти девочки не были бы как Мэгги, но все же! Мэгги не была дурным ребенком, но не очень радует, когда ваша дочь знает всех участковых в округе в лицо!

– Ты знаешь, что происходит, когда близняшки подрастают, ведь так? – спросил ее я.

Мэрилин улыбалась.

– Ну скажи мне, что?

– Две близняшки-подростка! Мэрилин, за что ты со мной так? Ладно, с одной проблем хватит, так тут двое!

– Вот вы гад! – доктор с медсестрой посмеялись надо мной, а Мэрилин с негодованием зашипела.

А потом она оживилась еще больше.

– Тогда жди, в следующий раз будут тройняшки! Раз, два, три!

Я хлопнул себя по лбу и издал тихий стон.

– Это арифметическая прогрессия – один, два, три, четыре. А если это будет геометрическая?! Один, два…четыре…восемь?! Боже, Мэрилин! Мы разводимся!

– Мэрилин просто усмехнулась, а доктор фыркнула и закатила глаза.

Я просто сидел там, качая головой, до конца обследования. Мэрилин была в восторге от идеи близняшек, а я просто качал головой, не веря до конца в это. В какой-то момент она вообще почти раздулась от счастья, и я спросил:

– А кто тогда отец? В семье Бакмэнов никогда не было близнецов!

– Вот ты ублюдок! – засмеялась она. – У Лефлеров были.

– Да? А еще вы женились на двоюродных братьях с сестрами!

За это она снова показала мне язык и фыркнула.

– Это все твои! – она обняла меня. – Это так волнующе!

– Древнее китайское проклятие – живи же в волнующие времена!

– А ты просто ворчун!

– Поехали, – я посадил Мэрилин в машину и поехал, но не в сторону дома Таскера и Тессы, чтобы забрать Чарли, а прямиком в дилерский центр Dodge в Тимониум.

– Куда мы едем? – спросила меня жена.

– Увидишь, – я заехал на парковку и припарковался перед выставочным залом.