Ещё две таких недели могли свести меня с ума, но мы всё ещё могли строить планы на будущее. Мэрилин решила перевести Чарли на искусственное питание и одним утром встретилась с гинекологом, побеседовав по поводу возвращения на таблетки. Хотя все её медицинские записи оставались в Форт-Брэгге, Мэрилин имела право ходить и к местным докторам. Когда мы сможем выбраться отсюда – мы должны быть в состоянии победить возбуждение, одолевающее нас обоих. Мы начали планировать побег.
На выходных у нас были гости. Сьюзи села в автобус до Балтимора, а затем Таскер, Тесса и маленький Баки подобрали её, и они все вместе приехали в Сильвер Спрингс, чтобы повидать нас. Мы с Мэрилин шутили, что Таскер и его семейство приедут на байке, а Баки будет сидеть в коляске, но они приехали на своём стареньком Форде.
В субботу у меня должны были вынимать катетер. Сьюзи была там, когда пришла медсестра:
– Круто! Могу я посмотреть?
Я пробормотал что-то бессвязное:
– Сьюзи! Нет!
– Карл, не беспокойся так. Я же начинающая медсестра. Я уже видела пенисы раньше, – ответила она.
– Меня не волнует, сколько пенисов ты перевидела! Мой ты не увидишь!
– С тобой вообще не весело.
Я погрозил ей пальцем:
– Почему бы тебе не пойти домой и не рассказать папе обо всех пенисах, что ты видела? Готов поспорить, это будет весёлый разговор!
Она тут же зарделась.
Таскер и Тесса выглядели немного измотанными, но всё равно счастливыми. Тесса работала на полставки в байкерском баре, а также писала книги для мотомастерской и заботилась о Баки. Таскер работал в мастерской целыми днями, кроме воскресенья. С другой стороны, кажется, они нашли золотую жилу, и их бизнес рос. У них уже было двое работников. И они искали третьего. У Баки были материнские сложение и черты лица, но отцовские рыжие волосы, и он был славным малым. Сейчас ему было три, и он интересовался всем подряд.
Сьюзи также принесла печальные новости. Дейзи отправилась в большую собачью игровую площадку на Небесах. Она ушла во сне, за пару недель до возвращения Сьюзи в школу.
– Мне жаль, Сьюзи. Она была хорошей собакой.
Сьюзи выглядела очень грустной, но не плакала. Я знал, что она плакала, когда это случилось.
– Сколько ей было? – сказала Тесса.
Сьюзи с любопытством поглядела на меня:
– Не знаю. А сколько?
Я чуть призадумался. Когда я вернулся в 1968 год, она была юной, но не совсем щенков.
– Я не вполне уверен, но, думаю, она родилась в 65-м или 66-м. Это, помню, было лето. Значит, ей было 14 или 15. Сколько это на собачьи годы? Как минимум за сотню!
– Долго же она с вами тусовалась! – заметил Таскер.
– О да! – улыбнулся я ему. – Она была отличной собакой!
Мы со Сьюзи рассказали несколько связанных с ней случаев. Наконец, я сунул Чарли палец, и он ухватился за него.
– Как только мы обустроимся, нужно будет завести щенка для этого парня, чтобы они гонялись друг за другом.
– Щенка! – Мэрилин широко распахнула глаза. В её семье не было принято заводить питомцев. У них не было ни собак, ни кошек, ни даже рыбок в аквариуме.
– Мальчишкам нужны собаки! – ухмыльнулся я.
– А у меня с сестрой были кошки, – рассмеялась Тесса.
Я засмеялся ещё сильнее.
– Это будет ещё лучше. Моя мама смертельно боится котов! Это будет идеальная защита от её визитов!
Таскер и Тесса отвезли Сьюзи обратно в Балтимор и посадили на автобус до Ньюарка. Это был хороший визит, и, когда они ушли, я сказал своей жене:
– Думаю, мы должны вернуться домой.
Мэрилин недоверчиво уставилась на меня:
– Домой? В твой дом? К твоей семье?
Нет, нет, не в этом смысле. Я не настолько чокнутый! Нет, я имею в виду – в Мэриленд. Ты хочешь жить за городом, а я не хочу убирать снег. В Мэриленде по-прежнему полно ферм. И не все они в пригороде. Северный округ Балтимор всё ещё очень сельский. Я уверен, мы сможем там обосноваться.
– Я не знаю… – медленно сказала она.
– Послушай, как только я смогу освободиться, мы поедем туда и посмотрим. Я покажу тебе! Я знаю, там полно фермерских угодий, которые проходят недалеко от Кокейсвилла и Херефорда.
Мэрилин пожала плечами:
– Говоря об этом, как мы собираемся это сделать? Ты ещё не можешь ездить, а Тойота ужасно маленькая!
– Понятия не имею, – чем больше я об этом думал, тем яснее понимал, что всё ещё могу надеяться лишь на милость Армии. Уолтер Рид не собирались меня отпускать. Фактически, как только они закончат делать со мной всё, что должны – они тут же отправят мою жалкую задницу обратно в Файеттвилль.
Я лишь кивнул.
– Я могу лишь гарантировать тебе, что, если ты спросишь консьержа в Хилтон, то получишь какую-то помощь. Также он подскажет тебе, где торговый центр. Не покупай слишком много, но мне кое-что понадобится. Возьми мне комплект для бритья, дезодорант и бельё. Что-нибудь такое, из чего не будет вылазить моя задница. Кстати, у меня 12-й размер обуви.
Мэрилин может быть пассивно-агрессивной в таких вещах, но в итоге она согласилась прикупить это для меня. Она совершенно ненавидит водить; возможно, потому, что она ужасный водитель. Мне это неважно. Когда я впервые учился водить – в первый раз – то ездил по пятиполосной трассе Балтимор-Бельтвей со скоростью 70 миль в час!
Мэрилин купила для меня вещи, хотя всё равно перепутала размер обуви. Но я всё ещё торчал в Уолтер Рид. К концу второй недели с меня сняли бинты и сильно уменьшили их количество на колене. Я был переведён в реабилитационную секцию, где меня поднимали на ноги. А на следующей неделе учился использовать костыли, познавал такой изысканный вид пытки, как попытка двигать коленом, и заново постигал науку ходить. Я поверить не мог, каким слабым стал. В свободное от реабилитации время, проводил спортзале, делая жим лёжа. За время похода по Никарагуа и заключения в тюрьме я потерял больше двадцати фунтов – и пока даже близко не вернулся в форму. Моя одежда свободно висела на мне.
Рождество встретил в больнице; подарков было мало, так как я был далеко от дома и никто из нас не имел возможности ходить по магазинам. Мэрилин походила и купила кое-что для меня и Чарли, и мы пообещали друг другу устроить праздник, когда я выйду отсюда. Прошло почти 4 недели после операции прежде, чем я, наконец, выписался. Я отослал Мэрилин с Чарли домой, назад в нашу квартиру. Я не мог с комфортом ездить на Тойоте – по крайней мере, пока. Кроме того, доставить меня домой было работой Армии. На следующий день меня погрузили в птичку Herk, приписанную к больнице, а затем машина скорой помощи отвезла меня в больницу Брэгга. Меня снова осмотрели, а затем я остался на ночь, чтобы получить новые занятия по реабилитации. Когда меня выпустили – на следующий день – Мэрилин приехала за мной на моей Импале, усадив Чарли на заднее сидение.
Когда мы ехали с базы в квартиру, я сказал:
– Знаешь, я собираюсь покончить с этим, но уверен, что не покончу с созданием дома для тебя. Понятия не имею, чем займусь дальше, но, что бы там ни было, не хочу слишком много путешествовать.
– А ты уже думал об этом? В смысле, о том, чем займёшься дальше? – спросила она.
Чарли начал барахтаться, и я повернулся, чтобы покорчить ему смешные рожицы и попытаться отвлечь его.
– Ни единой чёртовой идеи!
– Думаю, нам нужно обсудить это, – сказала Мэрилин.
Я просто кивнул.
Скоро мы прибыли к дому, и я прекратил попытки занять своего сына, предоставив его профессионалу. Мэрилин помогла мне выйти из машины, и я при помощи костылей более-менее доковылял до квартиры. Мэрилин открыла дверь – я оставил свои ключи дома перед отлётом. К счастью, наша квартира была на первом этаже, потому что с лестницами у меня всё ещё были натянутые отношения.
Тот факт, что Армия вышвырнула меня, врезал мне по роже сразу же, как только я вошёл. На обеденном столе стояли несколько коробок с моими вещами, присланные из батареи. Должно быть, Могучий Мышонок и правда хотел выкинуть меня вон! Балансируя на левой ноге, я подошёл и заглянул в них. В одной коробке были фотографии с моей «Я люблю себя» стены, фотографии времён службы и одна четырёхлетней давности, с Грейс Хоппер. Фотографии с моего стола, с Мэрилин, были упакованы отдельно – с прочими вещами с моего стола. В самой большой коробке были все виды формы и снаряжения из моего офиса. К моему удивлению, там была коробка с моими вещами, привезённая из Гондураса, где было то, что я уже не надеялся увидеть, включая мой Кольт. Должно быть, они отследили его по серийному номеру. Там же была записка от полковника Физерстоуна, свёрнутая и засунутая в ствол, что мой 1911А1, похоже, «был утерян в боевой обстановке». Это принесло мне улыбку.
