Собрание было назначено на восемь. Примерно через пять минут ребята начали стекаться туда. Обычно стоял гомон и много пустых разговоров, но сегодня все были очень подавленными. Потеря шести кандидатов была неслабым препятствием для ночных гулянок. Как правило, ребята должны были взять свои стулья и установить их в полукруг, но я уже позаботился об этом. Также обычно посредине комнаты стоял раскладной стол с пятью стульями – один во главе и по два с боков. Но этим вечером стол стоял перпендикулярно, и стул был один – сзади. Все остальные стулья были составлены в полукруг и повёрнуты к столу – за которым уже сидел я.
Спустился Бруно и поглядел на стол. Обычно он, как Министр, сидел по мою правую руку. Взяв стул из круга, он присоединился ко мне. Я указал обратно на круг:
– Нет, я хочу, чтобы сегодня все сидели там.
Сконфуженный и обиженный, он вернулся обратно. И хер с ним! Меня не волновали его чувства. Остальные члены Совета сообразили, что происходит, и просто сели на свои стулья, хотя Скривенер, запуганный второкурсник, и поинтересовался, как он будет вести протокол. Я лишь посмотрел на него сказал, чтобы он догадался сам.
Наконец, комната заполнилась; Отбросы явились последними. Так как в остальном это были тихие выходные, посещаемость была почти идеальной. Когда я решил, что все, кто решил прийти, уже здесь, я постучал молоточком по столу:
– Я призываю собрание к порядку.
Билли Хоскинс, ещё один запуганный второкурсник, немедленно вскочил и приянялся зачитывать список собравшихся. Прежде, чем он углубился, я остановил его:
– Не беспокойся за это, Билли. Мы все здесь.
– Но протокол… – он озадаченно поглядел на меня.
– Забудь про протокол. Мы не будем устраивать перекличку. Мы не будем говорить про старые дела или про новые. Просто возьми пару листов и успокойся на этом.
Билли сконфуженно поглядел и начал рыться в своих бумагах. Я игнорировал его. Медленно оглядев собравшихся, справа налево и обратно, я начал.
– Я собираюсь поступить очень просто. Сегодня у нас одна и только одна тема для обсуждения, и это то, что случилось в пятницу вечером. Вот как мы сделаем. Я буду говорить, а все будут слушать. Насколько это просто? Все уяснили?
По рядам прошёл громкий ропот, особенно среди старичков и Отбросов, сидящих в большинстве своём слева от меня. Свейзак встал и сказал:
– Ты не можешь так сделать!
– Это займёт минуту или две. Пока же дайте мне возможность высказаться. Хорошо? – не давая ему времени ответить согласием или несогласием, я пошёл дальше. – Ладно, с этим решили. Я хочу поговорить о вечере пятницы. Насколько помню, у меня есть такое право.
– В пятницу ночью братья Голдштейн, Гормли и Готлинг решили, что наши кандидаты должны узнать больше о сексе. В частности – те кандидаты, которые в это время были в доме… – я раскрыл тетрадь и зачитал их имена. После того, как я устроил всё в подвале, я вернулся к себе в комнату и сделал несколько заметок. Джо увидел моё настроение – и предпочёл не лезть ко мне. – Затем они приказали им раздеться догола, надеть свои трусы на голову и ползти вверх по коридору, как сперматозоиды. Это, как мне сказали, должно было дать им представление о том, что такое секс. Я все изложил верно?
В комнате было довольно тихо, хотя кое-где раздавались шёпотки, а пара Отбросов хихикнула. Ммммать их!
– Я ВСЁ ИЗЛОЖИЛ ВЕРНО?! – заорал я.
– Пошёл на хуй, Бакмэн, – сказал Молот. – Что за дрисня?
Я повернулся к нему:
– Это признание или отрицание?
– Пошёл на хуй! Ага, мы это сделали. Маленькие салаги это заслужили, – ответил он.
– Благодарю, – я кивнул и повернулся к остальным. – Ладно, поскольку не все ещё в курсе, то вот что случилось затем. Шесть кандидатов отозвали свои заявки, – я назвал их имена. – Я не знаю, что они сказали. Но на этот раз вы, парни, действительно вляпались в дерьмо!
Это заставило Гормли встать:
– Пошёл ты, Бакмэн! Кто ты, блять, такой, чтобы заявлять это?
Я улыбнулся ему.
– А, это следующий пункт разговора. Я Канцлер. Я был избран должным образом прошлой весной. Надеюсь, все это помнят?
– Пошёл на хуй.
– Ты отрицаешь то, что я Канцлер? Или что я был избран? Ты хочешь, чтобы Билли нашёл свои запили и зачитал посещаемость или протоколы собраний? – я оглядел комнату. – Кто-нибудь ещё сомневается, что я Канцлер?
Бруно, сидящий сбоку возле Джо Брэдли, откликнулся:
– Ага, ты Канцлер. И что?
Я снова улыбнулся и поднял устав Каппа Гамма Сигма.
– Просто проверяю. Все узнают это? Это справочник Бочек. Я получил его, когда был кандидатом. Каждый из нас должен был запомнить кучу тупого дерьма отсюда – но все забыли его на следующий день после посвящения. В конце справочника находятся наши уставы и правила управления. Но я готов поспорить – никто об этом не помнит! – я даже раскрыл книгу на заложенной заранее странице и помахал ей.
– Вот, тут, согласно постановлению 20, параграф 6, – я постучал по странице и продолжил читать. – В случае, когда Канцлер объявляет чрезвычайную ситуацию, применяются постановления Канцлера, за исключением случаев, когда Братство большинством голосов против объявления чрезвычайной ситуации, – я оглядел комнату. – Все следуют этому уставу?
Все в комнате были огорошены.
– Ладно, небольшой урок истории. Наши основатели любили британскую парламентскую систему управления; отсюда у нас такие дурацкие названия, как Канцлер. В парламенте премьер-министр имеет право принимать решения. Остальные члены парламента, если они не согласны, могут голосовать за своё недоверие к нему. Но если они не получают достаточно голосов, премьер-министр делает то, что хотел. Все следят за моей мыслью?
Не дав никому возможности ответить, я быстро огляделся и сказал:
– Сим я объявляю экстренную ситуацию. Это значит, что я собираюсь сказать вам, как мы поступим с этим маленьким безобразием, и вы проголосуете «за» или «против». Если вы проголосуете «за», то будет так, как я сказал. Если вы проголосуете «против», то не будет. И никаких дискуссий. В моём решении ничего не изменится. Только «да» или «нет». И если большинство проголосует «против», то я уйду с должности Канцлера.
– Тогда наше слово – «нет», Бакмэн! Ебать тебя конём! – завопил Борис. Ещё несколько Отбросов поддержали его дружным гулом.
– Что ж, позвольте мне объяснить вам, что будет, если вы проголосуете за мою отставку с должности. Первое, что я сделаю – это отправлю следующее письмо; дайте я зачитаю вам его:
«Многоуважаемый Гранд-Директор;
Сим письмом я удостоверю свою отставку с должности Канцлера отделения Бета Фи братства Каппа Гамма Сигма в Ренселлерском Политехническом институте. 18 марта 1977 года там произошёл инцидент, связанный с дедовщиной и сексуальными домогательствами в нашем Головном Доме, в котором участвовали несколько братьев и большинство текущих кандидатов. После инцидента была предпринята попытка решить проблему, прибегнув к процедурам, изложенным в пункте 20, параграф 6. Братство не проголосовало за решение проблемы.
В результате я вынужден уйти в отставку с должности Канцлера. Я также отзываю своё членство в Каппа гамма Сигма и немедленно съезжаю c их Головного Дома. К тому времени, как это письмо дойдёт до вас, меня там уже определённо не будет. Копия этого письма была также отправлена Президенту Ренселлерского Политехнического института. Я буду в полной мере сотрудничать с любыми расследованиями от братства или колледжа, а также с любыми уголовными расследованиями или судебными разбирательствами.
С уважением,
Карлинг Паркер Бакмэн II.»
Сложив письмо, я засунул его обратно в конверт. Вокруг поднялся большой шум. Большинство старичков и Отбросов смеялись, но другие говорили друг с другом, и беспокойство было ощутимым.
– Это, блять, дебилизм, – сказал Гормли. – Не было никакой дедовщины и сексуального домогательства. Это всё дрисня!
– Ты шутишь, верно? Не было сексуального домогательства? Вы заставили их раздеться догола, надеть на голову трусы и ползать, как сперма! Если это не сексуальное домогательство, то я не знаю, что это! – ответил я.
