Он был неудобным человеком своего времени. Потому что не вписывался в закосневшие правила и догмы. Он стал предтечей крутых перемен. (Знал бы до какой степени крутых!)

Алтай. Сростки. Дом — музей В. М. Шукшина

Я задаю себе вопрос: как бы он воспринял сегодняшние наши реалии? Осмелюсь предположить — как и все люди, он обрадовался бы переменам. А потом… А потом, как и все люди, плевался бы. По — шукшински, с форсом — сквозь зубы. И, наверно, сказал бы в адрес демократов: «Не туда рулите, господа хорошие…»

Еще с вечера 22–го в Сростки стали прибывать гости. На машинах, автобусах, мотоциклах и просто пешком из

соседних деревень и поселков. Нас обогнал по дороге из Бийска на черной «Волге» Георгий Бурков — друг и любимый артист Шукшина. К утру улицы в Сростках были до отказа запружены транспортом. Тут и там стихийно шли концерты самодеятельных коллективов, маленькие театрализованные представления по рассказам Шукшина; звучали гармоники, гудела, ярилась многоцветьем ярмарка; воздух насыщен вкусными запахами — тут же пекут блины, жарят шашлыки… Тысячи людей тянугся на гору Пикет, где будет происходить главное событие — встреча с гостями. Поднимаются в гору шумными компаниями, семьями. Молодая мама катит впереди себя коляску с малышом. Пожилой мужчина пытается ей помочь. Сам хватается за сердце.

Поднимаемся по северному склону, туда, где сооружен сруб, имитирующий угол алтайской избы. На одной стене увеличенная фотография, известная во всем мире, — Шукшин босой сидит на склоне Пикета. Таким он снят в последнем кадре фильма «Живет такой парень». Две стены, образующие угол, как бы очерчивают невысокие подмостки, на которых установлен микрофон и размещаются гости. Мы с Валерием тоже получаем места на подмостках. Я, к своему удивлению, вдруг оказываюсь среди знаменитостей: впереди меня сидит Леонид Куравлев, рядом с ним Меньшов, справа Людмила Зайцева, слева Саша Панкратов — Черный. Чуть дальше — Валерий Золотухин. Рядом с ним Федосеева — Шукшина.

Леонида Куравлева осаждают любители автографов. Открытки и книги передают снизу через меня. Он косится на меня — надоело. Широкий склон перед нами уже «залит» людьми. Стоят плотными рядами, словно рать былинная. Радостные, благожелательные глаза. Высматривают знаменитых людей. Отгадывают, кто есть кто из зарубежных гостей. А их множество. Из Болгарии, Польши, Франции, Америки. На спецмашинах радио и телевидения заканчивают установку и настройку аппаратуры. Репортеры местных и столичных газет не теряют времени…

И вот…

По — моему, многие даже не заметили, а если заметили, то не сразу поняли, что уже началось. На подмостках под красивую лирическую мелодию, появился парнишка. Он внимательно всматривается в лица людей, как бы изучает и запоминает. Чтоб понять, о чем они думают, как живут. Это наследник Шукшина, принявший эстафету. А может, это сам Шукшин мальчишкою. Пройдя по краю сцены, он

отходит в глубь подмостков и садится точь — в-точь, как сидит Шукшин на фотографии.

Людское море взорвалось аплодисментами. На глазах у многих слезы.

«Наследника» сменяет самодеятельный коллектив сростенских певуний. Они исполняют любимые песни Шукшина.

Потом к микрофону подходят, сменяя один одного, родные, близкие, друзья Шукшина.

Наталья Макаровна — сестра Шукшина — благодарит собравшихся за добрую память о брате…

Туг я прервусь: по радио России идет передача о Шукшине. Под «соусом» борьбы за экологию. Оказывается, Василий Макарович только и делал, что заботился об экологии. Явно запрограммированный ведущий Игорь Зорин «пытает» по радио, заочно Наталью Макаровну и ее сына Сережу о том, какой он был, Шукшин. Задает вопросы, они отвечают. Радиослушатели слушают. Слушаю и я. Хотя слушать радио России последние годы — все равно, что дерьмо глотать. Но тут’ про Шукшина! Сподобились! Не иначе затеяли очередную провокацию. И точно: этот самый Зорин обращается к Сереже: «Господин Зиновьев…» И тот, умница, вдруг обрезает его: «С господином погодим». То есть, он, племянник Шукшина, певца «маленького» человека, не приемлет этого супермодного обращения.

Я думаю, он прав — Василий Макарович не отозвался бы на обращение «господин». Хотя вдова его, Шукшина, говорят, охотно отзывается. (Услышал бы Василий Макарович!)

Но вернемся на Пикет.

Поделился воспоминаниями и прочел стихи Рубцова, посвященные Шукшину, народный артист республики Ванин. Горячие, волнующие слова сказал сподвижник и друг Василия Макаровича кинооператор Анатолий Заболоцкий. Леонид Куравлев рассказал, как они работали над фильмом «Есть такой парень». Владимир Меньшов растрогался до слез в конце своей речи. Майя Булгакова, та закончила свое выступление, коленопреклонившись в сторону фотографии Шукшина…

Взволнованно и страстно, с болью и тревогой за судьбу русского народа выступил писатель Владимир Крупин — один из богатырского дозора нашей литературы.

Повеселил публику народный артист Валерий Золоту

хин домашней заготовкой — пропел несколько остросатирических частушек. А в заключение сказал слова, облетевшие все периодические издания Союза: «Пока стоит Пикет — не зарастет к этому святому месту народная тропа. Непобедим дух русского народа!»

Народная артистка Людмила Зайцева, народная артистка Соколова, не сговариваясь, выразили одну мысль: «Гора Пикет, пока ее не срыли, отныне будет своеобразной Меккой веры русского народа».

«Алтайская правда» написала на второй день после торжеств: «Можно без преувеличения сказать, что в этот день в гостях у Шукшина побывала вся огромная Родина».

На сцене ансамбль братьев Заволокиных. Несколько песен из репертуара. А потом… Всем Пикетом: «Из‑за острова на стрежень!..» Разом и ладно. Как после спевок. Любимую песню Шукшина. Необозримое многолюдье, на одном дыхании.

Что же это такое? Что за явление — Шукшин?

У нас уже стало чуть ли не традицией — бросовое отношение к талантам: Россия большая, талантов не счесть. И только после кончины мы начинаем петь аллилуйя.

Вспомним затравленных Пушкина и Лермонтова, Есенина и Маяковского. Вспомним Шолохова, которому до сих пор инкриминируют плагиат «Тихого Дона». Вспомним Высоцкого, по поводу кончины которого льют теперь крокодиловы слезы те же Евтушенко, Вознесенский, Окуджава. Одно их слово могло бы повлиять на судьбу Володи к лучшему, облегчить ему жизнь. Хотя бы с приемом в члены СП. Нет же! У них не нашлось для него доброго слова, когда он был жив. Зато когда умер и обнаружилась всенародная любовь к великому барду, всем вдруг захотелось быть в лучах его славы. Появились сонмища его «доброжелателей».

То же было и с Шукшиным. Он постоянно жил в черном тумане зависти. Понимал это и ничего не мог поделать. Терпел только.

Известная актрйса Нина Алисова, игравшая рядом с Шукшиным роль Горностаевой в кинофильме «Любовь Яровая», запишет в своем дневнике:

«У вас беда?» — спросила я у него. — «Да, да, — ответил он и удивился: — Еще никто так точно не угадывал моего состояния при первом же знакомстве. Моя беда ходит за мной уже давно».

Какая же беда за ним ходила? Что он имел в виду,

когда говорил эти слова Алисовой? Может, он имел в виду тот страшный эпизод из его жизни, когда он был еще маленьким. В 1933 году его отца арестовали и расстреляли. Мать не вынесла горя, влезла в русскую печь с двумя малолетними детьми и закрыла заслонку. Соседи их выхватили из пода чуть живыми.

(После этого было много всякого. Скитания, мытарства, цепкая нужда, мучительные поиски себя. Все это давило потом на психику. Но это были семечки по сравнению с тем, когда к нему пришла слава. А с нею и зависть. Зависть коллег, друзей, однокашников и одноклассников. И даже — трудно выговорить — земляков.

Виктор Серебряный пишет: «В 1967 году, когда Шукшин приехал в родные Сростки, заведующая библиотекой Д. И. Фалеева решила организовать встречу с ним. Поговорила кое с кем из односельчан, но в ответ услышала: «А что нам с Васькой встречаться? То ли мы его не видели?»