Кому как, а мне кажется, прямой деловой контакт лучше, чем партийное давление. Могут сказать, что здесь возможны нарушения закона. Ответ прост: если закон мешает хорошему делу, его надо пересмотреть. А то мы все чего‑то боимся. Этот страх нам здорово мешал, да и сейчас мешает.

Я хожу по цехам и никак не возьму в толк: — что‑то здесь здорово изменилось: то ли чище стало, то ли просторнее. Делюсь своим недоумением с Алексеем Алексеевичем Ворониным (ветеран войны и труда, бывший председатель профкома, теперь председатель ветеранской организации, работает диспетчером). Он улыбается.

— Бракованных деталей стало меньше! Раньше — помнишь? Все углы и площадки были завалены. Сущее бедствие! Особенно в цехе № 14. Сейчас — нет. Почему? Стали качественнее работать — раз! И разрешили продавать брак кооперативам. Думаем организовать производство ширпотреба силами пенсионеров. Из бракованных деталей. Пополнение семейного бюджета и помощь предприятию.

Мы ведем беседу за столом (обеденный перерыв). Кормят здесь неплохо. Обеды со значительной скидкой для своих работников. На территории есть и свой магазин «Кулинария». Правда, он чаще на замке. Но, бывает, иногда и торгует. Свой медпункт, свой пансионат в бухте Инал, на побережье пионерлагерь. Оказывает людям некоторые бытовые услуги. И люди это понимают и ценят.

От мебели нынче требуется не только повышение функциональных качеств, но и высокая комфортность, эстетичность. Совсем недавно, например, мы поголовно были увлечены полированными «стенками». Да еще с ангресо — лями. Нынче нам подавай без антресолей, матового тона. Если раньше мы все хотели облицовку из красного дерева, то теперь в моде дуб, ясень. А то и простая сосна. «Альтернатива» вся из сосны. И в разных вариантах: крашеная и естественного цвета. Естественного цвета смотрится хорошо, но большим спросом пользуется все же крашеная: под нее легче потом подкомплектовать кресла, стулья, стол…

У набора «Базель» фасады и лицевые поверхности облицованы шпоном твердолиственных пород: (дуба, ясеня), и матовое, с легким тонированием покрытие. Этот набор — сама прелесть! А «Альтернатива» — сдержанное изящество, простота и легкость. Иметь в квартире такую мебель — значит иметь всегда хорошее настроение.

Но вся эта красота далась нелегко. Попортили, как говорится, немало друг другу нервов, добиваясь результата (начиная от директора и кончая столяром). Каждая деталь многократно выверялась в чертежах, потом в экспериментальном образце. И даже теперь, когда набор уже на потоке, каждый день идет доработка и совершенствование набора.

— Все это делают вот эти люди, — говорит Раиса Петровна Севрук, главный технолог, — мои коллеги, уже опытные и совсем еще молодые инженеры — конструкторы, инженеры — технологи; там, за стенкой, — группа по расчету сырья и материалов, работают на компьютере; наши прекрасные столяры — краснодеревщики, которые делают первые экспериментальные образцы; технологи в цехах, механики, мастера, слесари, выполняющие сложнейшую технологическую оснастку…

Да простят меня читатели и мои герои за то, что я прицепился к слову «мужики», оброненному директором объединения. А в самом деле — как нам теперь обращаться друг к другу? Товарищ, господин, сударь?

В предыдущих очерках я познакомил вас кое с кем. Но мимолетно, в одно касание.

Виктор Николаевич Квасов — генеральный директор ПМО «Кавказ». Работает здесь давно, начинал со сменного мастера. О нем здесь говорят: сам Бог послал нам его! И этим все сказано.

Геннадий Анатольевич Паращенко — председатель профкома. Десять лет подряд избирается.

— Значит, доверяют, — говорю я.

— Доверяют, — без особого энтузиазма отвечает он, — только почему‑то думают, что быть председателем просто. Вот на инженера — технолога по деревообработке учат пять-шесть лет. А тут избрали и работай…

Геннадий Иванович Смирнов — зам. начальника техотдела. Почти всю жизнь отдал своему делу — рационализации, информации. Для того, чтобы понять его роль и вклад в дела производства, надо пройти по цехам: многометровые рольганги, вертящиеся тележки для транспортировки деталей, различные приспособления на линиях обработки и отделки. Даже в столовой раздача блюд и уборка использованной посуды механизированы, а в итоге — у раздачи почти не бывает очереди.

Алексей Наумович Бибиков — начальник цеха № 3, где на потоке набор мебели «Базель», который идет на экспорт. Он начинал здесь станочником. И всякое было. Но… Все напасти преодолел. Теперь солидный, уважаемый человек. О нем говорят: требовательный, но справедливый. И всегда поможет человеку. Этим он и берет: требовательностью, справедливостью и вниманием к людям…

Олег Григорьевич Осипчук — руководитель метрологической службы, бывший начальник цеха № 4, на пенсии, но работает. Его преследуют болезни, а он не сдается. Бывший шеф Бибикова. Бибикова ценил как мастера. Когда тот уволился по горячности, а потом попросился обратно, именно Олег Григорьевич настоял, чтоб его взяли.

Алексей Алексеевич Воронин — диспетчер. Нестареющий мужчина, как сказала о нем Нина Гавриловна Семина, когда мы с ним пришли к ней в цех. И в самом деле — Алексею Алексеевичу за семьдесят, а выглядит молодцом: высокий, стройный, шевелюристый… Председатель ветеранской организации. Ветераны решили организовать доходное дело, чтоб иметь свои средства и помогать наиболее слабым.

Кстати, о Нине Гавриловне Семиной, старшем мастере участка № 47. Она мне обо всех почти рассказала: и о Борисе Андреевиче Строкане (царствие Небесное!). Бывший начальник цеха ширпотреба. Его внук теперь работает у нее в цехе. Я взглянул мимоходом: вылитый дед — и ростом, и плечами. Вспомнили Евгения Петровича Чубита — первого директора. Адольфа Григорьевича Чернина, Нину Ивановну Копиель, Кривоусова, Аксенова. Первопроходцы!

Повспоминали о Ване Данькове — теперь кубанский поэт. О Е. А. Лапе, Римме Умновой, Лидии Четвериковой, Нелли Василининой — теперь поэтесса. И еще о многих.

— Но ты мне о себе, — перебиваю я.

— А чего о себе? Работаем вот. Делаем фасад «Альтернативы». Вырастила двух дочерей — одна учительница, другая врач — акушер.

— По призванию?

— По призванию, — соглашается невесело. — Только за призвание нынче плагят гроши. Но… В «бизнес» не хотят — преданы своему делу. Как я: всю жизнь здесь!..

В цехе у нее порядок и какая‑то уютная атмосфера: лежат стопочками чистые, светлые детали, и лица у людей тоже добрые, светлые. Участок ее знаменитый — здесь работает фрезерно — копировальный центр — станок с числовым программным устройством. Импортный. Единственный. Удивительно умная машина! В автоматическом режиме «обгоняет» детали фасада — филенку дверец — по периметру. Сложной конфигурации.

Обслуживают этот станок — волшебник операторы Михаил Георгиевич Крайнюков и Василий Августович Разгона — совсем молодой еще человек. Они да еще два — три человека только и освоили центр. Умная машина! Настолько умная, что у нас в крае не нашлось специалиста, который бы учил на ней работать. Приглашали из Москвы. И когда электрики во время ремонта что‑то там расстроили, пришлось опять‑таки приглашать москвича,

Так и напрашивается «шпилька» в адрес специалистов объединения: «Что ж это вы, инженеры, механики, электрики? Вот и стружку не отсасывает полностью. Нужна наладка. Не задевает вашей чести?..»

Машина работает красиво: все делает сама. Оператор только заготовки меняет, да кнопку «пуск» нажимает. Любодорого смотреть. Таких бы машин побольше! Михаил Георгиевич обслуживает ее, чувствуется, с удовольствием.

И дальше можно много говорить о «мужиках», о каждом в отдельности. А можно о целых династиях.

Сначала меня удивил этот подсчет семейного стажа. А потом подумал и нахожу это серьезным показателем. К примеру, династия Емцова Н. П. имеет семейный стаж работы на комбинате 157 лет. Сам Емцов, его жена, дочь, невестка, брат, жена брата. Вдуматься только — семья отдала этому предприятию сто пятьдесят семь лет! Савельев И. Ф. — он, две дочери, зять — 87 лет. Белков В. И. — он, жена, сын, невестка — 70 лет. Санжоровский И. П. —