Вопрос третий: как отказаться от выполнения ролей и стать обыкновенным русским человеком? Когда «вся жизнь — театр, а мы в ней актеры»? К примеру — вы. Доктор филологических наук, профессор, редактор журнала «Кубань», член Союза писателей, член Правления Союза писателей, член бюро Краснодарской писательской организации и т. д. и т. п. Во сколько! (И я, наверно, не все еще знаю). Откажитесь от этих ролей, станьте обыкновенным русским человеком, возьмите на себя эту «величайшую миссию», как вы пишете. Покажите пример.
Чушь! Которая могла прийти в голову человеку, потерявшему всякие ориентиры в жизни.
И тут вопрос, вытекающий из вопроса: куда вы клоните? К самороспуску писательского Союза? То‑то вы на последнем майском собрании начали свое выступление с провозглашения его последним вообще. А потом тут же, на этом собрании, охотно вошли в состав бюро. Что это? Лукавство? Лицемерие? Или «предоплата» тем, к кому вы навострили лыжи в связи с «бесперспективностью» борьбы с дерьмократией? Где вы искренни? Когда рветесь с бешеной энергией во все поры общественной жизни, где пахнет распределением ролей? Чтоб схватить себе еще одну. Видел я, как вы рвались в члены Президиума «Единения» на Учредительной конференции в Москве. Или когда призываете к «опрощению» до простого русского
человека? То бишь, к отказу от борьбы, к смирению и разоружению? Одновременно самоутверждаясь из номера в номер на персональных страницах редактора в роли ментора, а на самом деле «бионегатива», у которого «на том месте, где пипка, вырос слишком резвый елдачок», который то и дело надо «прижигать» льдом, как это делал Ванька Елагин по Климову? Ответы в самих вопросах.
Вы настолько любите свои роли (любые!), что как‑то удовлетворенно промолчали, явившись прообразом героя, вернее антигероя, романа одного нашего прозаика. Так что чья бы корова мычала про «опрощение», а ваша бы помолчала.
И вопрос четвертый: кто вы, Виталий Ка — кин? Откройте забрало.
На первых порах, когда шоковая терапия наших правителей — бездарей с медицинским уклоном привела в шок не только писателей, а весь народ, вы проявили чудеса изворотливости и удержали журнал «Кубань» «на плаву». Мало того, вы сделали его интересным, читаемым нарасхват, боевитым, смелым до дерзости и за это история русской литературы, русского народа увековечит ваше имя. (Серьезно!)
Но в данный момент, после этого вашего «Блуда», я спрашиваю вас: кто вы, Виталий Ка — кин? Куда зовете? К новому социально — политическому строю с названием «гомосексуализм» или «педерастизм»?
Сколько можно смаковать на страницах журнала половые извращения. У вас прямо‑таки нездоровая слабость к этой теме. Если вам это нравится, то подумайте о читателе — может, ему не нравится. Подумайте, какое мнение сложится у читателя о русском писателе? Наконец, подумайте о тех людях, чьи громкие, иных на весь мир, имена, значатся в составе редколлегии журнала. Которая никак не влияет на публикации. Да и не читает, наверное. Не то уже возмутились бы ребята и вышли из состава редколлегии, как это сделали некоторые. Подумайте о них. Ведь и о них может сложиться мнение, что и они, как и вы, любители подсматривать «жизнь» снизу, через очко в сортире, когда в нем кто‑нибудь сидит. Представлять себе на вкус, или изучать в микроскоп сперму на предмет ядовитости. (По вашему Т. Климову).
Ситуация резко меняется. Меняется время, меняются мир, люди. Наверно, должны меняться и методы борьбы. Они должны быть не столь грубыми, они должны быть
тонкими, разящими в десятку. Ваша же «борьба» на сегодняшний день дает прямо противоположный результат. А журнал мог бы стать консолидирующей силой. Вы же пошли на раскол, на развал, явив нам двойственное лицо превращенца. Да еще со ссылкой на Пушкина. На чью мельницу льете воду? Чей заказ выполняете на этот раз?
Я вспомнил наш с вами давний разговор в редакции альманаха, когда я работал ответсекретарем. Я спросил у вас: «Дело прошлое. Как сейчас вы расцениваете вашу статью в 12 номере за 1973 год «Куда бежит Троха?» В ней вы вышутили Лихва. Вы мне ответили: «Да, это была подлость. Но это было сделано под давлением (читай: по заказу) определенных товарищей, заседавших тогда в большом доме».
Теперь чей заказ выполняете?
Отхватив себе почти неограниченную возможность печататься (чуть ли ни в каждом номере на «страницах редактора»), вы неустанно даете накачку читающей публике, а теперь взялись и за писателей. Под видом борьбы с сионскими блудодеями, вы буквально насаждали в умы и сердца людей безысходность, развал, деградацию. Вы реализовали себя полностью. И, по — моему, выдохлись. А положительное, доброе, здоровое в жизни вы не замечаете, оно не существует для вас. Как не существует и понимание того, что ваши коллеги остро нуждаются в реализации своих идей. На их пути вы поставили отворотный шлагбаум. И когда они пошли в другой печатный орган, вы разразились публичной истерикой в их адрес. В своем опусе «Границы холуяжа», что идет в одной обойме с «Блудом творчества», вы проводите оскорбительную, незримую, но отчетливую параллель между известной встречей Президента с частью дерьмократического призыва писателей в Москве, со встречей в «Краснодарских известиях». Постыдитесь! Вы выступаете в роли того грабителя, который отобрал у человека штаны и завидует ему, что тот прикрывается фиговым листком. Писатели и поэты от природы честолюбивы. Без честолюбия нет творца. Это естественно, как то, что чем больше пьешь в жажду, тем больше хочется. Чем больше публикуешься, тем больше хочется. Здесь не столько даже честолюбие срабатывает, сколько вечный двигатель творческого самовыражения: «Вот в новой вещи я скажу самое главное!» Это неутолимая жажда творца. Вам это претит? Или то, что они понесут в жизнь, в сердца людей нормальные мысли и чув
ства? Здоровые идеи? Противоположные вашим гомооральнопедерастическим?
В заключение несколько пожеланий.
Виталий Алексеевич, будь человеком, верни журнал кубанским писателям. По — хорошему! У вас определенные заслуги перед коллегами, перед литературой, перед народом. Не превращайте их в труху своей упертостью. Своими этими «пушкинскими» превращениями…
И к нашим литературным аксакалам: вы много пожили, много пережили, ваши нервы на пределе, ваше самолюбие подобно открытой ране. И все‑таки — держитесь, не срывайтесь. И не старайтесь бежать впереди паровоза. А то и впрямь надоест смотреть вам в спину. И потом, ну взвыл Ка — кин. Тоже не от хорошей жизни. И честолюбие — особа несговорчивая. А когда оно воспалится — взвоешь.
Всем: помните слова нелюбимого мной Григория Климова: «…в Америке ненормальных людей около пятидесяти процентов. Пусть в России их будет немножко меньше: сорок или тридцать процентов. И того достаточно. Потому что они всегда собираются вместе как партия, как кулак. А нормальные люди — это растопыренные пальцы. И конечно, если сражаетесь растопыренными пальцами против кулака, то у вас ничего не получается».
Мой внук Женька (ему шесть лет) любит показывать мне приемы рукопашного боя. Когда в первый раз мы стали друг против друга в боевую стойку, он выставил сжатые кулаки, а я (ради смеха) затряс перед собой расслабленными кистями с растопыренными пальцами. Он со смеху упал на палас. Вдруг возмутился и стал показывать, как надо держать кулаки. А я снова затряс кистями с растопыренными пальцами. (Мне хотелось его посмешить). Он рассердился и не стал больше «драться» со мной. Сказал: «Так не дерутся!..» От Них не дождетесь такого благородства. Их устраивают наши растопыренные усилия. У нас нынче и мысли, и пальцы нарастопырку. В чем дело? Или мы слабой закваски? Так нет же! На нашем счету разгром Наполеона, фашизма. Кстати, сколько положено русских жизней за то, чтобы вытащить из-под гильотины Гитлера русофобствующих теперь голов? Прут теперь на нас и с кулаками, и с «русофобской удавкой». Эта удавка действительно затягивается все туже. И тут не до смеха. Тут Канашкин прав. И тем более непонятно это его «пушкинское» превращение. Эти его умствования нарастонырку.
