Он скорее ощутил, чем увидел, как Старк напрягся. Ствол револьвера замер, уткнувшись в пупок Уильяма. Алан почувствовал, как у него по спине потекли струйки холодного пота.

— Конечно, Алан.

— Предполагается, что писатели — люди с воображением. Он мог бы придумать что-нибудь поинтереснее, чем прятать запасной ключ под дверной коврик.

Шейла Бригем рассмеялась.

— Ага, записала.

Ствол револьвера сдвинулся с места, и Ульям снова заулыбался. Алан слегка расслабился.

— Мне с кем из Оксфорда говорить? С Генри Пейтоном? — спросила Шейла.

— Да. А если его нет на месте, то с Дэнни Эймонсом.

— Поняла.

— Спасибо, Шейла. Это просто очередное дерьмо от полиции штата. Береги себя.

— Ты тоже, Алан.

Он медленно положил трубку и повернулся к Старку:

— Нормально?

— Вполне, — кивнул Старк. — Особенно мне понравилась эта деталь с ключом под ковриком. Маленький дополнительный штрих, который так оживляет рассказ.

— Что ж ты за сволочь такая, — сказал Алан. В сложившихся обстоятельствах сказать что-то подобное явно было не слишком мудро, и его самого удивила собственная злость.

Старк тоже его удивил. Он рассмеялся.

— Никто меня не любит, да, шериф Алан?

— Да, — сказал Алан.

— Ну ничего — я люблю себя за всех. В этом смысле я подлинный человек нового века. Самое главное, тут у нас все в порядке. Ну, мне так кажется. И все будет прекрасно. — Старк схватил телефонный провод и вырвал его из розетки.

— Да, наверное, — ответил Алан, хотя, честно сказать, сомневался. Намек был тонким — намного тоньше, чем представлял себе Старк, который, похоже, считал, что все копы к северу от Портленда являют собой сборище снулых кретинов. Дэн Эймонс из оксфордского управления скорее всего и не заметит ничего странного, если только кто-то из Ороно или Огасты не наскипидарит ему одно место. Но Генри Пейтон? Он сомневался, что Генри поверит, будто Алан по-быстрому глянул на дом предполагаемого убийцы Гомера Гамиша и спокойно пошел за куриными крылышками в местную забегаловку. Генри должен почуять неладное.

Глядя на то, как Старк щекочет малыша револьвером, Алан задумался, хочет он этого или нет, и с удивлением понял, что сам не знает.

— Что теперь? — спросил он Старка.

Старк сделал глубокий вдох и с явным удовольствием посмотрел на освещенный солнцем лес за окном.

— Пойдем спросим Бетти, не найдется ли в доме чего пожрать. Что-то я проголодался. Хорошо жить за городом, да, шериф Алан? Черт возьми!

— Ну пойдем. — Алан направился обратно в кухню, но Старк схватил его и удержал.

— Эта байда насчет глохнущего мотора, — сказал он. — Она ведь ничего такого не значит, да?

— Нет, не значит, — ответил Алан. — Просто еще один… как ты это назвал? Дополнительный штрих для оживления рассказа. В этом году у нас у многих машин барахлят карбюраторы.

— Хорошо, если так, — проговорил Старк, пристально глядя на Алана мертвыми глазами. Гной, вытекавший из их внутренних уголков, был похож на густые крокодиловы слезы. — А то жаль будет сделать бо-бо кому-то из этих славных детишек лишь потому, что тебе взбрело в голову умничать. Тэд будет работать вполсилы, если узнает, что мне пришлось шлепнуть одного из его близнецов для того, чтобы ты не зарывался. — Он ухмыльнулся и ткнул стволом револьвера Уильяму под мышку. Тот захихикал и принялся извиваться. — Он такой милый и теплый. Прямо как котенок, да?

Алан тяжело сглотнул, в горле стоял даже не комок, а огромный сухой ком.

— Когда ты так делаешь, я жутко нервничаю.

— Вот и нервничай дальше, — улыбнулся Старк. — Рядом с такими, как я, вообще-то и полагается нервничать. Пойдем чего-нибудь перекусим, шериф Алан. И мне кажется, этот малец уже соскучился по сестричке.

Лиз подогрела Старку тарелку супа в микроволновке. Сначала она предложила ему замороженный готовый обед, но Старк покачал головой, улыбнулся, запустил руку в рот и выдернул зуб, который без всякого сопротивления выскочил из прогнившей десны.

Старк небрежно швырнул зуб в мусорную корзину. Лиз отвернулась. Ее губы были плотно сжаты, лицо застыло маской отвращения.

— Не волнуйся, — безмятежно проговорил он. — Скоро им станет получше. Скоро все станет лучше. Папочка вот-вот приедет.

Он еще не успел допить суп, когда минут через десять на «фольксвагене» Роули к дому подъехал Тэд.

От шоссе номер 5 до летнего дома Бомонтов было около мили, но Тэд остановился, не проехав и десятой доли этого расстояния. Он смотрел и не верил своим глазам.

Повсюду были воробьи.

Каждая ветка, каждый валун, каждый участок открытого пространства — все усеяно воробьями. Это было похоже на бредовую галлюцинацию; словно целый кусок штата Мэн порос перьями. Дорога впереди просто исчезла. Исчезла в прямом смысле слова. Там, где она была раньше, теперь колыхалась безмолвная, плотная масса теснящихся воробьев. Деревья с обеих сторон бывшей дороги буквально гнулись под тяжестью птиц.

Где-то треснула ветка. Больше не раздавалось ни звука, кроме рева мотора «фольксвагена». Глушитель и в самом начале пути был полудохлым; а теперь, кажется, умер окончательно. Мотор трещал, и ревел, и время от времени издавал громкие хлопки, похожие на выстрелы. Его грохот уже давно должен был всполошить эту чудовищную стаю и поднять ее в воздух, но птицы не двигались с места.

Живой воробьиный ковер начинался футах в десяти от того места, где Тэд остановил «фольксваген» и переключил упрямый рычаг на нейтральную передачу. Граница была такой четкой, словно ее провели по линейке.

Такой стаи птиц никто не видел уже много лет, подумал он. Наверное, с тех пор как истребили странствующих голубей в конце прошлого века… если вообще хоть когда-нибудь люди видели подобное. Это как в «Птицах» Дафны Дюморье.

Один воробей опустился на капот «фольксвагена» и, казалось, уставился прямо на Тэда. Во взгляде птицы Тэд ощутил пугающее, бесстрастное любопытство.

И как далеко они расселись? — подумал он. До самого дома? Если да, Джордж их видел… и за это придется дорого заплатить, если уже не заплачено. Но даже если они не добрались до дома, как мне добраться туда самому? Они не просто сидят на дороге; они И ЕСТЬ дорога.

Но он, конечно же, знал ответ. Если он собирается попасть домой, ему придется проехать по воробьям.

Нет, почти застонал внутренний голос. Нет, даже не думай. Воображение уже рисовало жуткие картины: хруст ломающихся тонких косточек, брызги крови, летящие из-под колес, мокрые комки перьев, прилипшие к шинам.

— Но мне надо проехать, — пробормотал он. — Мне надо проехать, и я проеду.

Его губы растянулись в дрожащей усмешке, лицо исказила гримаса яростной, полубезумной решимости. Сейчас он обрел жуткое сходство с Джорджем Старком. Он включил первую передачу и принялся вполголоса напевать «Джона Уэзли Хардинга». «Фольксваген» Роули запыхтел, едва не заглох, выдал три громких хлопка и покатился вперед.

Воробей слетел с капота, и у Тэда перехватило дыхание. Он ждал, что сейчас они все взмоют в небо, как это бывало в его видениях: огромная черная туча взвивается ввысь в сопровождении звуков, похожих на хлюпанье воды, выливающейся из перевернутой вверх дном бутылки.

Но вместо этого поверхность дороги перед носом «фольксвагена» зашевелилась и пришла в движение. Воробьи — по крайней мере некоторые из них — расступались, освобождая две узкие полосы… точь-в-точь соответствующие ширине колес «фольксвагена».

— Господи, — прошептал Тэд.

А потом он оказался среди них. Из привычного мира, который Тэд всегда знал, он вдруг попал в чужой мир, населенный лишь этими стражами, охранявшими границу между страной живых и страной мертвых.

Вот где я сейчас, подумал он, медленно продвигаясь по двойной колее, которую для него освобождали птицы. Я в стране живых мертвецов, и да поможет мне Бог.