— Не езди мне по мозгам, сестренка. — Теперь он заговорил с мягким, тягучим южным акцентом. — Этого делать не нужно, особенно если общаешься с парнем вроде меня. Давай набирай этот хренов номер. — Возможно, она не помнила номер Бомонта, не такое уж это большое дело, но номер Старка она должна помнить. Благодаря Старку она изрядно поднялась в книжном бизнесе, и так уж вышло, что номер у этих двоих один и тот же.

У нее из глаз потекли слезы.

— Я не помню, — простонала она. — А нэ пому.

Блондин уже было решил ее резануть — не потому, что рассердился на нее, а потому, что если позволить даме солгать один раз, она неизбежно солжет и потом, — но передумал. Вполне возможно, решил он, что у нее на время отшибло память о таких пустяках, как телефонные номера, даже если это номера важных клиентов вроде Бомонта/Старка. Она была в шоке. Если бы он попросил набрать номер ее собственного агентства, она, вероятно, тупила бы точно так же.

Но поскольку речь шла не о Рике Каули, а о Тэде Бомонте, он мог ей помочь.

— Ладно, — сказал он. — Ладно, сестренка. Сейчас ты расстроена. Я понимаю. Не знаю, поверишь ты или нет, но я даже сочувствую. Но тебе повезло, потому что я знаю номер. Можно сказать, знаю его, как свой собственный. И я тут подумал… Я даже не буду тебя заставлять набирать этот номер. Отчасти потому, что не хочу сидеть здесь до утра и ждать, пока ты наберешь его правильно, но еще и потому, что я правда тебе сочувствую. Я сейчас дотянусь до телефона и наберу номер сам. Знаешь, что это значит?

Мириам Каули покачала головой. Казалось, будто у нее на лице остались одни глаза.

— Это значит, что я доверюсь тебе. Но только в этом и ни в чем другом, старушка. Ты меня слушаешь? Ты понимаешь?

Мириам бешено закивала, волосы вновь взвились в воздух. Черт, он любил женщин с пышными волосами.

— Хорошо. Это хорошо. А пока я набираю номер, сестренка, ты будешь смотреть прямо на это лезвие. Очень помогает сосредоточиться на счастливых мыслях.

Он протянул руку и принялся набирать номер на старом аппарате с вращающимся диском. Каждое движение диска отзывалось усиленными микрофоном щелчками в динамике автоответчика. Похожие звуки издает ярмарочное «Колесо фортуны», когда замедляет свое вращение. Мириам Каули сидела с телефонной трубкой на коленях и переводила взгляд с лезвия бритвы на плоские, грубые черты лица этого страшного незнакомца.

— Поговори с ним, — приказал блондин. — Если трубку возьмет жена, скажи ей, что это Мириам из Нью-Йорка и что тебе нужно поговорить с ее мужем. Я знаю, что у тебя распух рот, но постарайся, чтобы тот, кто возьмет трубку, понял, что это ты. Постарайся ради меня, сестренка. Если не хочешь, чтобы твое лицо стало похоже на портреты Пикассо, ты постараешься изо всех сил, — последние два слова прозвучали как «сех си».

— Что… что мне сказать?

Блондин улыбнулся. Все-таки привлекательная штучка. Очень даже аппетитная. Эти волосы… В паху снова зашевелилось. Там вообще становилось весьма оживленно.

На том конце линии зазвонил телефон. Звонки было слышно через автоответчик.

— Ты сама сообразишь, сестренка.

Раздался щелчок, на том конце сняли трубку. Блондин дождался, пока не раздалось «алло» голосом Бомонта, а потом резко нагнулся — молниеносно, как атакующая змея, — и полоснул бритвой по левой щеке Мириам Каули, срезав большой кусок кожи. Кровь хлынула потоком. Мириам закричала.

— Алло! — раздался в трубке голос Бомонта. — Алло, кто это? Черт, это ты?

Да, это я, подумал блондин. Это я, и ты, сукин сын, знаешь, что я.

— Скажи ему, кто ты и что здесь происходит! — рявкнул он Мириам. — Давай! Не заставляй меня повторять дважды!

— Кто это?! — кричал Бомонт. — Что происходит?! Кто это?!

Мириам завопила снова. Кровь забрызгала весь диван. На платье была уже не одна капелька крови; весь лиф промок насквозь.

— Делай, что я говорю, или сейчас я отрежу тебе башку на хрен!

— Тэд, тут один человек! — крикнула она в трубку. От боли и ужаса она снова произносила слова четко и ясно. — Плохой человек! Тэд, ЗДЕСЬ ПЛОХОЙ ЧЕЛОВЕК, ОН…

— НАЗОВИ СВОЕ ИМЯ, — зарычал на нее блондин и взмахнул бритвой буквально в дюйме от ее глаз. Мириам отшатнулась и завыла в голос.

— Кто это? Кто…

— МИРИАМ! — закричала она. — ТЭД, НЕ ДАВАЙ ЕМУ РЕЗАТЬ МЕНЯ ОПЯТЬ, ОН ПЛОХОЙ ЧЕЛОВЕК, НЕ ДАВАЙ ЕМУ РЕЗАТЬ МЕНЯ ОПЯТЬ, НЕ…

Джордж Старк взмахнул бритвой и перерезал скрученный телефонный провод. Аппарат выдал короткий возмущенный треск и умолк.

Все шло неплохо. А могло бы пойти еще лучше; ему жуть как хотелось ей засадить. Он уже очень давно не хотел женщину, а вот этой бабенке заправил бы только так, но ничего не получится. Слишком много было воплей. Кролики скоро опять повысовываются из норок, вынюхивая крупного хищника, который ходит на мягких лапах в темных джунглях, за пределами света от их жалких электрокаминов.

Она все еще кричала.

Было ясно, что она потеряла все свои счастливые мысли.

Поэтому Старк опять схватил сучку за волосы, откинул ей голову назад, так что ее взгляд и вопли устремились в потолок, и перерезал ей горло.

В комнате стало тихо.

— Вот так, сестренка, — ласково сказал он. Сложил бритву и убрал в карман. Потом протянул окровавленную левую руку и закрыл Мириам глаза. Манжет его рубашки мгновенно пропитался теплой кровью из пульсирующей перерезанной яремной вены, но все нужно делать по правилам. Если это женщина, ей закрывают глаза. Будь она хоть последней сукой, шлюхой и наркоманкой, готовой продать своих собственных детей ради дозы, ей закрывают глаза.

И на ней ничего не закончилось. Оставался еще Рик Каули.

И тот человек, написавший статью для журнала.

И та сучка, которая делала снимки, особенно тот, у надгробия. Да, вот уж кто всем сукам сука, но и ей он закроет глаза.

А когда он позаботится о них обо всех, настанет время потолковать и с самим Тэдом. Без посредников; mano a mano. Время вразумить Тэда. После того как он позаботится об остальных, можно не сомневаться, что Тэд будет готов вразумиться. А если не будет, есть много способов его заставить.

В конце концов, у него есть жена — очень красивая жена, настоящая царица ветров и тьмы.

И у него есть дети.

Он окунул указательный палец в теплую кровь Мириам и принялся быстро писать на стене. Ему пришлось окунать палец дважды, чтобы написать все, что нужно, но вскоре надпись была готова. На стене, прямо над запрокинутой головой Мириам. Она могла бы прочесть ее вверх ногами, если бы у нее были открыты глаза.

И, понятное дело, если бы она была жива.

Он наклонился и поцеловал Мириам в щеку.

— Спокойной ночи, сестренка, — сказал он и вышел из квартиры.

Человек из квартиры напротив снова выглядывал в коридор.

Увидев высокого, перепачканного в крови блондина, выходящего из квартиры Мириам, он быстро захлопнул дверь и запер ее на замок.

Мудро, подумал Джордж Старк, направляясь к лифту. Очень мудро.

Между тем надо поторопиться. Не стоит зря тратить время.

На сегодняшний вечер у него есть еще и другие дела.

На несколько секунд — он сам не знал, как долго это продолжалось — паника захватила Тэда настолько, что он не мог даже пошевелиться, в прямом смысле слова. Удивительно, как он еще мог дышать. Уже потом он подумал, что единственный раз испытывал что-то подобное, когда ему было десять и они с друзьями решили пойти искупаться в середине мая. Как минимум на три недели раньше, чем они обычно открывали плавательный сезон, но мысль показалась им очень заманчивой; день выдался ясным и жарким для мая в Нью-Джерси. Они втроем отправились на озеро Дэвис, как они в шутку именовали маленький прудик в миле от дома Тэда в Бергенфилде. Он первым разделся и натянул плавки — и первым же вошел в воду. Нет, не вошел — прыгнул «бомбочкой» с берега и до сих пор был уверен, что в тот день чуть не умер, а насколько чуть не, не хотел даже задумываться. Воздух в тот день был по-настоящему летним, но вода — как в начале зимы, когда уже совсем скоро прудик покроется льдом. Нервную систему мгновенно парализовало. Дыхание оборвалось, сердце остановилось на половине удара, и когда он вынырнул на поверхность, то почувствовал себя машиной со сдохшим аккумулятором, и ему нужно было запустить мотор, запустить его быстро, но он не знал, как это сделать. Он вспомнил, как ярко светило солнце, и десять тысяч золотых искр плясали на темной, иссиня-черной поверхности воды, он вспомнил, как Гарри Блэк и Рэнди Уистер стояли на берегу, Гарри подтягивал полинявшие спортивные трусы на громадной заднице, а Рэнди был голышом, и держал в руках плавки, и кричал Тэду: Ну, как водичка? — а Тэд вырвался на поверхность и не мог думать ни о чем другом, кроме: Я умираю, вот прямо здесь, под ярким солнцем, на глазах у двух моих лучших друзей, после уроков, и домашку сегодня не задали, а по телику вечером будет «Мистер Блэндингз строит дом своей мечты», и мама сказала, что можно будет поесть прямо перед телевизором, но фильм я уже не увижу, потому что сейчас умру. Еще пару секунд назад дышать было легко и просто, а теперь в горло как будто засунули скомканный спортивный носок, который нельзя было ни проглотить, ни вытолкнуть наружу. Сердце лежало в груди, словно маленький холодный камень. А потом что-то переломилось, Тэд втянул в себя воздух, и чуть не закашлялся, и весь мгновенно покрылся гусиной кожей, и ответил Рэнди с бездумной зловредной веселостью, на которую способны только мальчишки: Вода отличная! Даже и не холодная! Ныряйте! И только спустя много лет Тэд осознал, что мог убить кого-то из них или даже обоих, как едва не убился сам.