Тэд вдруг увидел, что жизни его жены и детей висят на тоненьком волоске. И это была не метафора; он действительно это увидел. Волосок льдисто-синего цвета, тонкий, как паутинка, почти незаметный среди неоглядной вечности. Сейчас все сводилось лишь к двум вещам: что скажет Тэд и чему поверит Джордж Старк.

— Телефон еще прослушивается или уже нет?

— Конечно, нет! — сказал Старк. — За кого ты меня принимаешь, Тэд?

— Лиз знала об этом, когда ты дал ей трубку?

После короткой паузы Старк сказал:

— Ей достаточно было взглянуть. Вот они, вырванные провода. Валяются на полу.

— Она взглянула? Она их видела?

— Отвечай прямо, Тэд, не юли.

— Она пыталась сказать мне, куда вы поедете, не называя это место вслух. — Тэд очень старался, чтобы его голос звучал ровно и терпеливо, как голос лектора, терпеливо и чуть снисходительно. Ему самому было трудно судить, получается у него или нет, но он подумал, что если что-то не так, Джордж так или иначе на это укажет, причем не откладывая. — Она имела в виду летний дом. Наш дом в Касл-Роке. Марта Теллфорд — тетка Лиз. Мы ее очень не любим. Каждый раз, когда она звонила и сообщала, что собирается в гости, мы предавались мечтам, что хорошо бы сбежать в Касл-Рок, спрятаться от нее в летнем домике и дождаться, пока она не отбросит коньки. Вот, я это сказал, и если они там поставили какие-то аппараты беспроводного прослушивания, то это уже твои трудности, Джордж.

Он ждал, обливаясь потом, купится Старк или нет… оборвется ли тоненький волосок, не дающий его любимым сорваться в вечность.

— Ничего они тут не поставили, — наконец сказал Старк, и теперь в его голосе не было напряжения. Тэд едва поборол желание привалиться плечом к стене телефонной будки и с облегчением закрыть глаза. Если я когда-нибудь снова увижу тебя, Лиз, подумал он, я собственноручно сверну тебе шею за такой безумный риск. Хотя на самом деле, когда и если он снова увидит ее, он первым делом расцелует ее и будет целовать, пока у нее не перехватит дыхание.

— Не трогай их, — сказал он в трубку. — Пожалуйста, не трогай их. Я сделаю все, что ты хочешь.

— Конечно, сделаешь. Я даже не сомневаюсь, что сделаешь, Тэд. Вернее, мы сделаем это вместе. По крайней мере вместе начнем. В общем, тебе пора отправляться. Стряхни с хвоста своих сторожевых псов и двигай в Касл-Рок. Постарайся быстрее, но все-таки не так быстро, чтобы привлекать внимание. Это будет большой ошибкой. Можешь попробовать пересесть на другую машину, но это уже детали, ты сам разберешься — в конце концов, это ты у нас господин сочинитель. Ты должен приехать до темноты, если хочешь застать их в живых. Только не облажайся. Все ясно? Не облажайся и не пытайся меня наколоть.

— Не буду.

— Это верно. Не будешь. Ты, дружище, сыграешь по правилам. А если нет, то найдешь только трупы и пленку с записью голоса твоей жены. Как она проклинает тебя перед смертью.

Раздался щелчок. Связь оборвалась.

Когда Тэд вернулся к своей машине, Манчестер приспустил стекло «плимута» и спросил, все ли дома в порядке. По глазам парня Тэд понял, что это не просто вопрос из вежливости. Значит, коп все-таки разглядел что-то в его лице. Но ничего страшного; с этим Тэд справится, должен справиться. В конце концов, он — господин сочинитель, и его мысли сейчас мчались со страшной скоростью, как бесшумные японские поезда-пули. Опять встал вопрос: солгать или сказать правду? И как прежде, ответ был вполне очевиден.

— Все хорошо, — сказал он естественным, непринужденным голосом. — Малыши раскапризничались, вот и все. А из-за них и Лиз тоже капризная. — Он слегка повысил голос. — С тех пор как мы выехали из дома, вы, ребята, какие-то беспокойные. Может, что-то происходит, о чем мне следует знать?

Даже в такой отчаянной ситуации ему хватило совести, чтоб почувствовать себя виноватым. Что-то действительно происходило — и только он знал, что именно. Знал и молчал.

— Нет, — ответил Харрисон, сидевший за рулем. — Мы просто не можем связаться с Чаттертоном и Эддингсом, которые дежурят у дома. Может, они зашли внутрь.

— Лиз сказала, что приготовила им свежий чай со льдом, — соврал Тэд, не краснея.

— Ясно. — Харрисон улыбнулся Тэду, и тот ощутил очередной укол совести, на этот раз чуть сильнее. — Может, и нам что-то останется, когда вернемся, а?

— Все возможно. — Тэд захлопнул дверцу и вставил ключ в замок зажигания, совершенно не чувствуя своей руки, которая словно одеревенела. В голове вертелись вопросы, исполняя свой собственный сложный и не слишком красивый гавот. Старк с его семьей уже выехал в Касл-Рок? Он очень на это надеялся — он хотел, чтобы они были уже далеко, когда сообщение о похищении его семейства разойдется по полицейским каналам связи. Если они едут в машине Лиз и кто-то ее заметит или если они еще не выехали из Ладлоу, все может закончиться очень плохо. Убийственно плохо. Да, по жуткой иронии судьбы Тэду приходилось надеяться, что Старк сможет сбежать, не оставив следа, — но сейчас было нельзя иначе.

Кстати, насчет сбежать. Как ему самому оторваться от Харрисона и Манчестера? Тоже хороший вопрос. Тягаться с ними в скорости — дохлый номер. Хотя их «плимут» похож на старого облезлого пса с его пыльным корпусом и черными шинами, судя по ровному рычанию мотора, под капотом у этого песика скрывалось немало лошадиных сил. Тэд думал, что мог бы сбросить их в кювет — у него даже была идея, где и как это можно проделать, — но как потом незаметно проехать все сто шестьдесят миль до Касл-Рока?

Он совершенно не представлял себе, как это сделать… но знал, что сделать придется. Так или иначе.

Помнишь тетю Марту?

Насчет этой фразы он накормил Старка враньем, и тот это вранье проглотил. Значит, подонок знает не все, что творится у Тэда в голове. Марта Теллфорд и вправду была теткой Лиз, и они часто шутили, обычно — в постели, как бы сбежать от нее подальше, но сбежать на край света, куда-нибудь на Арубу или на Таити… потому что тетя Марта прекрасно знала о летнем доме в Касл-Роке. Там она навещала их даже чаще, чем в Ладлоу. И в Касл-Роке у тети Марты Теллфорд было любимое место. Городская мусорная свалка. Тетя Марта Теллфорд состояла в Национальной стрелковой ассоциации, имела членский билет и исправно платила взносы, а на свалке в Касл-Роке она с упоением стреляла в крыс из «винчестера» Тэда.

Тэд вспомнил, как однажды сказал Лиз:

— Если хочешь, чтобы она уехала, тебе придется сказать ей об этом самой. — Тот разговор происходил тоже в постели, незадолго до окончания затянувшегося визита тети Марты летом… 79-го или 80-го? Впрочем, какая разница. — Она твоя тетка. К тому же, боюсь, если я заведу разговор, то она и меня прикончит, как крысу.

Лиз ответила так:

— Я сомневаюсь, что кровное родство сыграет какую-то роль. У нее такой взгляд… — Она шутливо поежилась, а потом, Тэд хорошо это помнил, хихикнула и ткнула его пальцем в ребра. — Давай. Бог любит смелых. Скажи ей, что мы убежденные борцы за охрану природы, даже когда речь идет о крысах на свалке. Давай, Тэд, подойди к ней и скажи прямо: «Убирайтесь прочь, тетя Марта! Это была ваша последняя крыса на нашей свалке! Собирайте вещички и убирайтесь ко всем чертям!»

Конечно, никто из них не сказал тете Марте, чтобы она убиралась прочь; она продолжала совершать свои ежедневные вылазки на городскую свалку, где отстреливала крыс десятками (а когда крысы прятались, то не брезговала и чайками, как подозревал Тэд). И вот наконец наступил благословенный день, когда Тэд отвез тетю Марту в Портлендский аэропорт и посадил на самолет в Олбани. У выхода на посадку она крепко, по-мужски пожала Тэду руку — словно завершала деловую встречу, а не прощалась с мужем родной племянницы — и сообщила, что, возможно, почтит их визитом на будущий год.

— Хорошо, черт возьми, постреляла, — сказала она. — Дюжин шесть или семь паразитов есть.