Тэд нашел место для парковки за полквартала от магазина, выключил зажигание старенького «фольксвагена» Роули (двигатель никак не хотел глохнуть и долго сопротивлялся, чихая и недовольно пыхтя) и выбрался из машины. Было приятно выйти наружу из прокуренного трубочным табаком салона и хоть чуть-чуть подышать свежим воздухом.

В магазине канцелярских товаров он купил коробку бероловских карандашей «Черный красавец».

Продавец разрешил ему воспользоваться точилкой на стене. Тэд заточил шесть карандашей и положил их в нагрудный карман, распределив ровным рядком. Остро заточенные грифели торчали наружу, как боеголовки маленьких смертоносных ракет.

Раз, два и абракадабра, подумал он. Представление начинается!

Он вернулся к машине Роули, забрался внутрь и пару секунд просто сидел в духоте, обливаясь потом и напевая вполголоса «Джона Уэзли Хардинга». Он вспомнил почти все слова. Поразительно, на что способен человеческий мозг под давлением обстоятельств.

Это может быть очень опасно, очень-очень опасно, подумал он и вдруг понял, что совсем не беспокоится о себе. В конце концов, это он притащил Джорджа Старка в реальный мир, а значит, ему за все и отвечать. Это не совсем справедливо; вряд ли Тэд создал Старка по злому умыслу. Он упорно не видел себя ни одним из этих печально известных докторов — ни доктором Джекилом, ни доктором Франкенштейном, — несмотря на то что могло произойти с его женой и детьми. Он засел за свою серию романов вовсе не для того, чтобы заработать кучу денег, и, уж конечно, не для того, чтобы создать монстра. Он лишь пытался нащупать тропинку, чтобы обойти завал, перегородивший ему дорогу. Он просто хотел найти способ написать еще одну хорошую книжку, потому что работа над такой книжкой приносит радость.

А вместо этого он подцепил какую-то сверхъестественную заразу. Но ведь существует немало болезней, которые поселяются в телах людей, ничем такой участи не заслуживших, — немало «веселых» недугов вроде церебрального паралича, мышечной дистрофии, эпилепсии, болезни Альцгеймера. И если в тебе поселилась болезнь, с ней надо как-то справляться. Как там называлась та старая радиовикторина? «Назови и забирай»?

Но это может быть очень опасно для Лиз и малышей, твердил голос здравого смысла, причем очень резонно.

Да. Операция на мозге тоже может быть очень опасной… но если там растет опухоль, то какие еще варианты?

Он будет подсматривать. Будет следить. Карандаши — это правильно. Возможно, ему это даже польстит. Но если он почувствует, что ты собираешься с ними сделать, если узнает о птичьем манке… если он догадается о воробьях… черт, если он догадается даже о том, что есть нечто, о чем можно догадываться… тогда ты окажешься по уши в дерьме.

Но ведь может и получиться, шептала другая часть его разума. Черт возьми, ты сам знаешь, что может.

Да. Он это знал. И поскольку в глубине души был уверен, что других вариантов нет, он завел двигатель старенького «фольксвагена» и поехал в Касл-Рок.

Через пятнадцать минут Оберн остался позади, и Тэд вновь оказался на сельской дороге, уводящей на запад, в Озерный край.

Последние сорок миль пути Старк без умолку говорил о «Стальной Машине», новой книге, над которой они с Тэдом будут работать в тесном и плодотворном сотрудничестве. Пока Лиз доставала ключ и отпирала летний дом, Старк помогал ей с малышами, при этом одна его рука всегда оставалась свободной и держалась поблизости от револьвера, заткнутого за пояс, чтобы у Лиз не возникло никаких неуместных мыслей. Лиз очень надеялась, что хотя бы на нескольких подъездных дорожках у домов на Лейк-лейн будут стоять машины, что на улице будут слышны голоса соседей или визг цепных пил, но все было тихо, если не считать сонного стрекота насекомых и рева двигателя «торонадо». Похоже, этому сукину сыну и вправду дьявольски везло.

Все время, пока они разгружали машину и заносили вещи в дом, Старк не умолкал ни на секунду. Он продолжал говорить, даже когда достал опасную бритву и перерезал все телефонные провода — все, кроме одного. И в его изложении книга обещала быть по-настоящему классной. Вот что самое страшное. Если судить по словам Старка, книга обещала быть очень хорошей. Не хуже «Пути Машины». Может быть, даже лучше.

— Мне надо в уборную, — сказала Лиз, оборвав его на полуслове.

— Хорошо. — Старк повернулся к ней. Как только они прибыли на место, он снял темные очки, и теперь Лиз приходилось отворачиваться от него. У нее не было сил смотреть в эти выпученные глаза в обрамлении гниющей плоти. — Пойдем вместе.

— Вообще-то я предпочитаю ходить в туалет в одиночестве. А ты разве нет?

— Да мне как-то без разницы, — заявил Старк с безмятежной веселостью в голосе. Он пребывал в приподнятом настроении с той минуты, как они свернули с шоссе на съезде у Гейтс-Фоллз — в легко узнаваемом настроении человека, уверенного, что теперь-то все будет отлично.

— А мне нет, — проговорила она с расстановкой, словно обращаясь к туповатому ребенку. Она почувствовала, как ее пальцы сгибаются сами собой, и очень живо представила, как набрасывается на него и выцарапывает эти выпученные глаза из рыхлых гниющих глазниц… А когда отважилась взглянуть на него, то поняла по его хитроватому, радостному выражению, что он знает, о чем она думала.

— Да я просто в дверях постою, — сказал он с притворной скромностью. — И буду пай-мальчиком. Даже не стану подглядывать.

Близнецы деловито ползали по ковру в гостиной. Они что-то весело лопотали и, судя по всему, были очень довольны, что опять оказались здесь, в этом доме, куда их до этого привозили всего один раз, на долгие зимние выходные.

— Их нельзя оставлять одних, — сказала Лиз. — Ванная здесь рядом со спальней. Если оставить их здесь, с ними точно что-нибудь случится.

— Нет проблем, Бет. — Он легко подхватил малышей по одному в каждую руку и взял их под мышку. Еще сегодня утром Лиз была уверена, что если бы кто-нибудь, кроме нее и Тэда, попробовал проделать нечто подобное, Уильям и Уэнди вопили бы так, что чертям стало тошно. Но когда их взял Старк, они радостно захихикали, словно это была самая веселая игра на свете. — Отнесу их в спальню и буду следить за ними, а не за тобой. — Он повернулся к Лиз, и теперь его взгляд стал холодным. — Буду следить очень внимательно. Я не хочу, чтобы с ними что-то случилось, Бет. Они мне нравятся. Если с ними что-то случится, то уж точно не по моей вине.

Она пошла в ванную, а Старк встал в дверях, спиной к Лиз. Как и было обещано, он следил за близнецами, а не за ней. Она приподняла юбку, спустила трусики и села на унитаз, очень надеясь, что Старк — человек слова. Если он обернется и увидит, как она сидит на унитазе, она это переживет… Но если он увидит ножницы, спрятанные у нее в белье, этого она может и не пережить.

И как обычно, когда надо поторопиться, ее мочевой пузырь упорно отказывался спешить. Ну, давай же, давай, думала она со смесью страха и раздражения. Ты чего медлишь?! Не такое уж там и сокровище, чтобы ревниво его хранить!

Наконец-то. Какое облегчение.

— Но когда они пытаются выбраться из сарая, — говорил Старк, — Машина поджигает бензин, который они ночью залили в канаву вокруг сарая. Классно придумано, да? Прямо готовый сценарий для фильма, Бет… эти придурки-киношники обожают пожары.

Лиз воспользовалась туалетной бумагой и очень аккуратно натянула трусики. Поправляя одежду, она не сводила глаз со спины Старка, молясь всем богам, чтобы он не обернулся. Он не обернулся. Он был погружен в свою собственную историю.

— Уэстерман и Джек Рэнгли ныряют обратно внутрь, решив проехать сквозь пламя на тачке. Но Эллингтон паникует, и…

Он резко умолк и склонил голову набок. Потом обернулся к Лиз, которая как раз расправляла юбку.

— Выходи, — рявкнул он, и теперь в его голосе не было и намека на прежнее хорошее настроение. — Выходи, на хрен. Сейчас же.