Лиз подхватила его на руки, осмотрела, закатила глаза на Тэда и унесла Уилла наверх, чтобы успокоить его и промыть рану.

— Присмотри за принцессой, — сказала она, уходя.

— Ага, — отозвался Тэд, но он давно понял (и сейчас ему предстояло в этом убедиться), что в золотой век напастей и катастроф подобные обещания не стоят практически ничего. Уильям ухитрился схватить чашку буквально под носом у Лиз, а Тэд увидел, что Уэнди вот-вот грохнется с третьей ступеньки лестницы, когда уже ничего нельзя было сделать.

Тэд рассматривал журнал — не читал, а просто лениво листал, глядя на фотографии. Закончив с одним журналом, он пошел взять другой, из плетеной корзины, стоявшей рядом с камином и служившей газетницей. Уэнди ползала по полу, забыв о слезах еще прежде, чем они высохли на ее пухлых щечках. Она тихонько пыхтела себе под нос — пф-пф-пф, — как всегда делали близнецы, когда ползали. Иногда Тэд задумывался, что, возможно, любое передвижение ассоциируется у малышей с легковыми и грузовыми автомобилями, которые они видят по телевизору. Он присел на корточки, перебрал журналы, лежавшие в корзине, и наконец вытащил «Харперс базаар» месячной давности, просто так, безо всякой причины. Ему вдруг пришло в голову, что он ведет себя как человек в приемной у стоматолога в ожидании, когда его позовут в кабинет, чтобы вырвать зуб.

Он обернулся, и Уэнди уже была на лестнице. Она забралась ползком на третью ступеньку и теперь поднималась на дрожащие ножки, держась за столбик перил. Заметив, что Тэд на нее смотрит, она улыбнулась ему и сделала величавый жест рукой. При этом все ее тельце опасно наклонилось вперед.

— Господи, — выдохнул Тэд и поднялся так резко, что в коленях хрустнуло. Уэнди шагнула вперед с края ступеньки и отпустила столбик. — Уэнди, не надо!

Он перелетел через всю комнату одним прыжком и почти успел. Но он был неуклюжим и зацепился ногой за ножку кресла. Оно опрокинулось, и Тэд растянулся на полу. Уэнди сорвалась со ступеньки с испуганным тоненьким криком. Ее тельце слегка повернулось в воздухе. Тэд попытался схватить ее, стоя на коленях, и промахнулся на добрых два фута. Правая ножка Уэнди задела нижнюю ступеньку, а головка с глухим стуком ударилась о пол, покрытый ковром.

Она закричала, и прежде чем подхватить ее на руки, Тэд еще успел подумать о том, как страшно звучит детский крик боли.

Сверху донесся испуганный голос Лиз:

— Тэд?

Потом послышались торопливые шаги.

Уэнди пыталась заплакать. Первый крик боли вытолкнул весь воздух у нее из легких, и сейчас наступил этот страшный, растянувшийся в вечность момент, когда она пыталась разомкнуть грудь и набрать воздух для следующего крика. Когда этот крик прозвучит, у всех полопаются барабанные перепонки.

Если он прозвучит.

Он держал ее, тревожно вглядываясь в ее сморщенное, налитое кровью личико. Оно стало почти лиловым, за исключением красной отметины в форме большой запятой на лбу. Господи Боже, а если она умирает? А если она задохнется, не сумев сделать вдох и выдавить крик, застрявший в легких?

— Кричи, черт! — заорал он на нее. Господи, это лиловое личико! Эти вытаращенные изумленные глазенки! — Кричи!

— Тэд! — Теперь голос Лиз звучал очень испуганно, но словно откуда-то издалека. В эти бесконечные секунды между первым криком Уэнди и ее напряженной борьбой, когда она силилась закричать снова и задышать, Джордж Старк начисто вылетел из головы Тэда, впервые за последние восемь дней. Уэнди сделала судорожный вдох и завопила во весь голос. Тэд, дрожа от облегчения, прижал ее к плечу и принялся ласково гладить по спинке, стараясь успокоить.

Лиз бежала по лестнице вниз, прижимая Уильяма к боку, словно вертлявый мешочек с зерном.

— Что случилось? Тэд, с ней все в порядке?

— Да. Она грохнулась с третьей ступеньки. Теперь все хорошо. Она закричала. Сначала мне показалось… как будто ее замкнуло. — Он с дрожью в голосе рассмеялся, отдал Уэнди жене, а себе забрал Уильяма, который тоже расплакался за компанию с сестренкой.

— Ты что, не смотрел за ней? — с упреком проговорила Лиз, качая Уэнди на руках и пытаясь ее успокоить.

— Да… нет. Я пошел взять журнал. А потом — раз — и она уже была на лестнице. Мгновенно. Как с Уиллом и чашкой. Они такие… чертовски проворные. Как думаешь, с ней все в порядке? Она ударилась о ковер, но ударилась сильно.

Лиз рассмотрела лоб Уэнди, держа ее перед собой на вытянутых руках, и бережно поцеловала красную отметину. Крики Уэнди уже понемногу затихали.

— Думаю, все в порядке. Шишка будет, но быстро пройдет. Слава Богу, что здесь ковер. Прости, что набросилась на тебя, Тэд. Я знаю, какие они проворные. Просто я… у меня ощущения, как перед месячными, только теперь постоянно.

Рыдания Уэнди сменились всхлипами. Соответственно, Уильям тоже стал затихать. Он протянул пухлую ручку и схватился за белую футболку сестры. Она повернулась к нему. Он что-то заворковал, обращаясь к ней. Тэда всегда немного пугало это воркование близнецов, как будто они говорили друг с другом на каком-то иностранном языке, ускоренном настолько, что нельзя было понять, что это за язык, не говоря уже о том, чтобы разобрать слова. Уэнди улыбнулась брату, хотя ее слезы по-прежнему лились в три ручья. Она что-то пробормотала в ответ. На мгновение Тэду показалось, что его дети и вправду беседуют друг с другом в своем собственном мире — в мире близнецов.

Уэнди протянула ручонку и погладила Уильяма по плечу. Они смотрели друг на друга и продолжали ворковать.

С тобой все в порядке, моя хорошая?

Да, милый Уильям. Я ударилась, но не сильно.

Дорогая, может быть, тебе лучше остаться дома, а не ходить в гости к Стэдлеям?

Думаю, лучше пойти, но спасибо за заботу.

Ты уверена, ненаглядная Уэнди?

Да, Уильям, мой родной, со мной все хорошо, хотя, боюсь, я обкакалась.

Ой, солнышко, как ДОСАДНО!

Тэд улыбнулся своим мыслям и взглянул на ножку Уэнди.

— Тут будет синяк, — сказал он. — На самом деле он уже есть.

Лиз слегка улыбнулась.

— Пройдет, — сказала она. — И это будет не последний ее синяк.

Тэд наклонился и поцеловал Уэнди в кончик носа, думая о том, как быстро и яростно начинаются эти грозы — еще три минуты назад он боялся, что она задохнется, — и как быстро они проходят.

— Да, — согласился он. — Видит Бог, не последний.

Около семи вечера, когда близнецы проснулись после позднего дневного сна, синяк на ножке Уэнди стал темно-лиловым. Он был странной формы — в виде гриба.

— Тэд, — позвала Лиз от своего пеленального столика. — Иди посмотри.

Тэд снял с Уэнди чуть влажный, но не промокший насквозь подгузник и бросил его в корзину. Потом взял голенькую дочурку на руки и подошел к пеленальному столику сына. Он взглянул на Уильяма, и у него глаза полезли на лоб.

— Как тебе? — тихо спросила Лиз. — Странно, да?

Тэд долго смотрел на Уильяма.

— Да, — сказал он наконец. — Очень странно.

Уильям ворочался и извивался, и Лиз придерживала его рукой, чтобы он не свалился со столика. Она резко повернулась к Тэду.

— С тобой все в порядке?

— Да. — Он сам поразился тому, как спокойно звучит его голос. Исчез ослепительно белый свет, не застилавший глаза, а горевший за ними. Тэду вдруг показалось, что он кое-что понял о птицах — совсем немного — и о том, каким должен быть следующий шаг. Он понял это, глядя на ножку сына, где красовался синяк, точно такой же, как на ножке Уэнди: по цвету, по форме и местоположению. Когда Уилл схватил чашку и опрокинул ее на себя, он плюхнулся на попку. Насколько Тэд помнил, ножкой он не ударялся. И все-таки у него на ноге был синяк — симпатический синяк в форме гриба.

— Точно в порядке? — переспросила Лиз.

— Они и синяками своими делятся, — сказал Тэд, глядя на ножку Уильяма.

— Тэд?