— Та же самая фраза, — прошептала она. — Та же самая. Тэд, что происходит? Что…

Она пошатнулась, и Тэд бросился к ней, на миг испугавшись, что она и впрямь потеряет сознание. Он схватил ее за плечи, но зацепился ногой за Х-образную ножку кресла и едва не упал на стол вместе с Лиз.

— С тобой все в порядке?

— Нет, — сказала она слабым голосом. — А с тобой?

— И со мной как-то не очень. Прости. Бомонт, как всегда, неуклюж. Да уж, рыцарь в сияющих доспехах из меня никакой.

— Ты написал это раньше, чем пришел Пэнгборн. — Лиз, похоже, никак не могла этого осознать. — Раньше.

— Да.

— И что это значит? — Ее взгляд был отчаянным и напряженным, зрачки — просто огромными, несмотря на яркий свет.

— Не знаю. Я думал, вдруг у тебя будут какие-то мысли.

Она покачала головой и положила листы обратно на стол. Потом вытерла руку о подол ночнушки, как будто притронулась к чему-то мерзкому. Тэд подумал, что она этого даже не осознает, и не стал ей говорить.

— Теперь ты понимаешь, почему я промолчал? — спросил он.

— Да… наверное.

— Что на это сказал бы Пэнгборн? Наш практичный шериф из самого маленького округа штата Мэн, который верит в компьютерные распечатки БДВС и показания свидетелей? Шериф, который считает более правдоподобным, что я где-то прячу брата-близнеца, чем то, что кто-то придумал способ, как подделать чужие отпечатки пальцев? Что он сказал бы на это?

— Я… я не знаю. — Она пыталась взять себя в руки, пыталась справиться с потрясением. Тэд и раньше такое видел, но все равно не переставал восхищаться женой. — Я не знаю, что он сказал бы, Тэд.

— Я тоже не знаю. В худшем случае он бы подумал, что я знал о готовящемся преступлении. Но скорее всего он бы решил, что я написал это после его ухода.

— Но зачем бы ты стал это делать? Зачем?

— Первое, что приходит на ум: сумасшествие, — сухо проговорил Тэд. — Думаю, полицейский вроде Пэнгборна скорее поверит в психическую невменяемость, чем в совпадение, которое иначе как сверхъестественным не назовешь. Но если ты думаешь, я не прав, что не хочу ничего говорить, пока мне не представится случай хоть что-то понять самому — а я все же попробую разобраться, — то так и скажи. Мы позвоним в Касл-Рок, в офис шерифа, и оставим ему сообщение.

Она покачала головой:

— Я не знаю. Я слышала — кажется, на каком-то ток-шоу — об экстрасенсорных связях…

— И ты в это веришь?

— Да я как-то об этом не думала, — сказала она. — Мне это было без надобности. Но теперь, кажется, надо задуматься. — Она протянула руку и взяла лист с надписью. — Ты написал это одним из карандашей Джорджа.

— Просто он первым попался под руку, — раздраженно проговорил Тэд. На мгновение вспомнил о ручке, но тут же прогнал эту мысль. — И это не карандаши Джорджа. И никогда не были карандашами Джорджа. Они мои. И меня как-то задрало, что о нем говорят как о какой-то отдельной личности. Может, когда-то это и было забавно, но теперь уже нет.

— И все-таки сегодня ты употребил одно из его выражений: «Сварганить мне алиби». Раньше я от тебя такого не слышала, разве что читала в книгах. Это обычное совпадение?

Он хотел ответить, что да, конечно, но промолчал. Возможно, это действительно совпадение, но в свете того, что он написал на этом листе бумаги, можно ли утверждать наверняка?

— Я не знаю.

— Ты был в трансе, Тэд? Когда ты это писал, ты был в трансе?

Пусть медленно и неохотно, но он ответил:

— Да. Кажется, да.

— И это все? Или было что-то еще?

— Я не помню. — Он помолчал и добавил еще неохотнее: — Кажется, я еще что-то сказал, но я, честно, не помню.

Она долго смотрела на него, а потом проговорила:

— Пойдем спать.

— Лиз, ты думаешь, мы сможем заснуть?

Она невесело рассмеялась.

Однако минут через двадцать Тэд уже почти спал, но голос Лиз вернул его обратно.

— Тебе надо к врачу, — сказала она. — В понедельник.

— Сейчас нет головных болей, — возразил он. — Только птичий щебет. И эта странная фраза, которую я написал. — Он помедлил и с надеждой добавил: — А ты не думаешь, что это просто совпадение?

— Я не знаю, что это, — ответила Лиз. — Но скажу тебе честно, Тэд, я не очень-то верю в совпадения.

Почему-то ее слова показались обоим смешными, и они захихикали, но очень тихо, чтобы не разбудить близнецов. Теперь они обнимались, и между ними опять воцарилось согласие — в своем теперешнем состоянии Тэд уже почти ни в чем не был уверен, но в этом он был уверен на сто процентов. У них с Лиз все хорошо. Гроза миновала. Мрачное прошлое вновь похоронено, хотя бы на данный момент.

— Я запишу тебя к доктору, — сказала Лиз, когда они оба перестали смеяться.

— Нет. Я сам.

— И не будешь потом отговариваться забывчивостью в творческом запале?

— Нет. В понедельник прямо с утра запишусь, первым делом. Честное слово.

— Хорошо. — Лиз вздохнула. — Если мне удастся заснуть, это будет настоящее чудо. — Но уже через пять минут она задышала тихо и ровно, а еще через пять минут Тэд тоже заснул.

И ему снова приснился сон.

Все тот же сон (или очень похожий), только конец отличался. Но сначала все было так же: Старк привел Тэда в пустой дом, и всегда оставался у него за спиной, и вновь сказал Тэду, что тот ошибается, когда Тэд пытался доказывать совершенно убитым дрожащим голосом, что это его собственный дом. Ошибочка вышла, вновь сказал Старк за его правым плечом (или за левым? и есть ли разница?). Хозяин этого дома мертв. Хозяин этого дома отправился в то легендарное место, где заканчиваются все рельсы, в место, которое здесь (где бы ни было это здесь) называется Эндсвилем. Все было точно так же. Пока они не добрались до прихожей у задней двери, где Лиз была уже не одна. Теперь к ней присоединился Фредерик Клоусон. Он был голым, если не считать совершенно нелепого кожаного плаща. И он тоже был мертв, как Лиз.

Старк за плечом Тэда задумчиво произнес:

— Вот так оно и бывает со всякими стукачами. Их пускают на фарш. О нем уже позаботились. Я обо всех позабочусь, по очереди. Только смотри, чтобы мне не пришлось позаботиться о тебе. Воробьи снова летают, Тэд, запомни. Воробьи летают.

А потом — не в доме, снаружи — Тэд их услышал. Не тысячи, а миллионы, может быть, миллиарды воробьев. День обернулся ночью, когда огромная стая сначала затмила солнце, а потом закрыла его совсем.

— Я ничего не вижу! — закричал Тэд, и Джордж Старк прошептал у него за спиной:

— Они снова летают, дружище. Не забывай. И не вздумай встать у меня на пути.

Он проснулся в холодном поту, сотрясаясь от дрожи, и на этот раз еще долго не мог заснуть снова. Он лежал в темноте и думал, насколько бредовой была эта мысль — мысль, которую оставил после себя сон. Возможно, и в первый раз было так же, но теперь мысль проявилась гораздо отчетливее. Совершенно абсурдная мысль. Да, Тэд всегда представлял себе Старка похожим на Алексиса Машину (и почему нет, ведь, по сути, они появились одновременно, вместе с «Путем Машины»), оба высокие, широкоплечие, крепкие, здоровенные амбалы, словно вырубленные из цельного куска какого-то твердого материала, и оба блондины… и все равно это был полный бред. Псевдонимы не оживают и не убивают людей. Утром, за завтраком, он скажет Лиз, и они оба посмеются… ну, может, и не посмеются при настоящем положении дел, но усмехнутся уж точно.

Назовем это комплексом Вильяма Вильсона, подумал он, засыпая. Но утром давешний сон показался уже не таким важным, чтобы рассказывать о нем жене, — у них было много других забот. Так что Тэд ничего не сказал… но в течение дня вновь и вновь вспоминал этот сон, мысленно возвращался к нему и лелеял, как черный бриллиант.

В понедельник, рано утром, пока Лиз не начала его пилить, Тэд записался на прием к доктору Юму. В медицинской карте Тэда, разумеется, были данные об удалении опухоли в 1960-м. Он сказал Юму, что недавно у него дважды повторились симптомы с птицами — звуками, которые раньше предваряли головные боли, пока опухоль не диагностировали и не вырезали. Доктор Юм спросил, вернулись ли сами боли. Тэд ответил, что нет.