У обоих на коленях сидело по близнецу.

— Сколько у нас есть времени, пока кто-нибудь не заподозрит неладное и не решит проверить это место? — спросил Тэд Алана, стоявшего у двери рядом с Лиз. — Скажите честно и как можно точнее. И верьте мне, когда я говорю, что это наш единственный шанс.

— Тэд, посмотри на него! — в отчаянии выкрикнула Лиз. — Ты разве не видишь, что с ним происходит? Он хочет, чтобы ты не просто помог ему написать книгу! Он хочет забрать твою жизнь! Неужели ты не видишь?!

— Тс-с, — сказал он. — Я знаю, чего он хочет. Думаю, с самого начала знал. Это единственный способ. Я знаю, что делаю. Так сколько, Алан?

Алан задумался. Он сказал Шейле, что заедет поесть, а потом снова вернется на озеро, и звонил он недавно, так что она забеспокоится еще не скоро. Если бы Норрис Риджуик был на месте, возможно, дело пошло бы быстрее.

— Может, пока жена не позвонит и не спросит, где я, — сказал он. — Может, больше. Она не вчера стала женой полицейского. Ей не привыкать к долгим часам ожидания и одиноким ночам. — Ему не нравилось то, что он сейчас говорил. В эту игру надо было играть совершенно не так; на самом деле в эту игру надо было играть прямо противоположно.

Но взгляд Тэда заставил его говорить именно так. Старк, казалось, вообще не слушал; он взял каменное пресс-папье, лежавшее поверх стопки неровно сложенных листов старой рукописи в углу стола, и принялся вертеть его в руках.

— Думаю, как минимум часа четыре, — сказал Алан, а потом неохотно добавил: — Или даже вся ночь. Я оставил за главного Энди Клаттербака, а Клат уж точно не Юный Всезнайка. Если кто и поднимет всех на уши, так это, возможно, тот парень, Харрисон, от которого вы оторвались… или один мой знакомый из оксфордского полицейского управления. Его зовут Генри Пейтон.

Тэд посмотрел на Старка:

— Нам столько хватит?

Глаза Старка, блестящие самоцветы в разрушенной оправе лица, казались отрешенными, затуманенными. Перевязанная рука рассеянно играла с пресс-папье. Он положил его на место и улыбнулся Тэду.

— А ты как думаешь? Ты знаешь столько же, сколько я сам.

Тэд задумался. Мы оба знаем, о чем говорим, но я сомневаюсь, что кто-то из нас сможет выразить это словами. На самом деле мы здесь занимаемся не писательством. Писательство — это лишь ритуал. Речь идет о передаче некоей эстафетной палочки. Об обмене силой. Или, вернее, о выкупе: жизнь Лиз и близнецов в обмен на… что? На что именно?

Хотя он, конечно же, знал. Было бы странно не знать, ведь он не так уж давно размышлял об этом. Старк хотел получить его глаз — нет, не просто хотел получить, а настоятельно требовал. Этот странный третий глаз в глубине его мозга, способный смотреть только внутрь.

Он снова почувствовал тот шевелящийся зуд под кожей и поборол его усилием воли. Не надо подсматривать, Джордж. Так нечестно. У тебя есть оружие, а у меня — только стая маленьких птичек. Так что не надо подглядывать.

— Я думаю, хватит, — сказал он. — Мы ведь узнаем, когда это произойдет?

— Да.

— Это как на качелях. Один конец поднимается вверх… а другой опускается вниз.

— Тэд, что ты скрываешь? Что ты скрываешь от меня?

На мгновение в комнате воцарилась напряженная, словно наэлектризованная тишина, и кабинет вдруг сделался слишком тесным для заряда эмоций, переполнивших все пространство.

— Я мог бы задать тебе тот же вопрос, — наконец отозвался Тэд.

— Я ничего не скрываю, — медленно проговорил Старк. — Все мои карты открыты. Скажи мне, Тэд. — Его холодная гниющая рука обхватила запястье Тэда с неумолимой силой стального наручника. — Что ты скрываешь?

Тэд заставил себя посмотреть Старку в глаза. Теперь шевелящийся под кожей зуд был повсюду, но его средоточие находилось в ране на руке.

— Так ты хочешь сделать эту книгу или нет? — спросил он.

В первый раз Лиз увидела, как Старк изменился в лице. Изменилось не выражение лица, а что-то внутри. Внезапно в нем проявилась какая-то неуверенность. И еще страх? Может быть. А может быть, и нет. Но даже если и нет, он все равно был где-то рядом и ждал своего часа.

— Тэд, я приехал сюда не затем, чтобы сопли жевать.

— Значит, соображай сам, — сказал Тэд.

Лиз услышала, как кто-то судорожно вздохнул, и только потом поняла, что это она сама.

Старк быстро взглянул на нее и повернулся обратно к Тэду.

— Не шути со мной, Тэд, — тихо произнес он. — Со мной шутки плохи, дружище.

Тэд рассмеялся. Это был холодный, отчаянный смех… но не без нотки веселья. В этом смехе звучало веселье, и Лиз услышала в нем Джорджа Старка, точно так же, как видела Тэда Бомонта в глазах Старка, когда тот играл с близнецами.

— А почему бы и нет, Джордж? Я знаю, что мне терять. Тут мои карты тоже открыты. Так ты хочешь книгу писать или будем болтать?

Старк надолго задумался, мрачно глядя на Тэда, потом сказал:

— Ладно, хрен с ним. Приступаем к работе.

Тэд улыбнулся:

— Почему бы и нет?

— Вы с копом свободны, — сказал Старк Лиз. — Теперь остаются одни мальчишки. И занимаются делом.

— Я возьму малышей, — услышала Лиз свой собственный голос, а Старк рассмеялся.

— Очень смешно, Бет. Ха-ха. Дети — моя страховка. Как защита от записи на дискете, да, Тэд?

— Но… — начала было Лиз.

— Все в порядке, — перебил ее Тэд. — С ними все будет в порядке. Джордж за ними присмотрит, пока я буду работать. Он им нравится. Ты заметила?

— Конечно, заметила, — тихо проговорила она с ненавистью в голосе.

— Только не забывай, что они здесь, у нас, — сказал Старк Алану. — Имей это в виду, шериф Алан. И ничего не выдумывай. Если попробуешь что-то такое затеять, здесь будет покруче Джонстауна. Нас всех вынесут вперед ногами. Тебе понятно?

— Понятно, — сказал Алан.

— И закройте дверь, когда будете уходить. — Старк повернулся к Тэду. — Пора.

— Да. — Тэд взял карандаш. Потом повернулся к Алану и Лиз, и с лица Тэда Бомонта на них взглянули глаза Джорджа Старка. — Все, выметайтесь.

На середине лестницы Лиз остановилась. Алан едва не налетел на нее. Она смотрела на улицу через стеклянную стену гостиной.

Мир переполнился птицами. Они покрывали собой всю террасу; склон, ведущий к озеру, почернел от воробьев; небо над озером потемнело, сплошь затянутое воробьями, и новые стаи все прибывали и прибывали к летнему дому Бомонтов с запада.

— О Боже, — выдохнула Лиз.

Алан схватил ее за руку.

— Тише. А то он услышит.

— Но что…

По-прежнему крепко держа ее за руку, Алан помог ей спуститься по лестнице. Когда они оказались в кухне, он рассказал Лиз окончание истории, которую услышал от доктора Притчарда сегодня днем, тысячу лет назад.

— И что это значит? — прошептала она. Ее лицо было даже не бледным, а серым. — Алан, мне страшно.

Он обнял ее за плечи, осознавая, какой ужас должна испытывать Лиз, если даже он, мужчина, напуган до полусмерти.

— Не знаю, — сказал он. — Но знаю, что они здесь потому, что их позвал либо Тэд, либо Старк. Я почти уверен, что Тэд. Потому что он должен был видеть их по дороге сюда. Он их видел, но ничего не сказал.

— Алан, он уже не тот, что прежде.

— Я знаю.

— Что-то в нем любит Старка. Любит его… черноту.

— Я знаю.

Они подошли к окну у столика с телефоном в прихожей и выглянули наружу. Воробьи покрывали всю подъездную дорожку, и лес, и небольшое пространство вокруг сарая, где так и лежал «винчестер» 22-го калибра. «Фольксваген» Роули полностью скрылся под ними.

Однако на черном «торонадо» Старка не было ни одного воробья. И вокруг машины оставалось немного пустого пространства, словно ее очертили невидимым кругом и подвергли карантину.

Один воробей с глухим стуком ударился о стекло. Лиз тихонечко вскрикнула. Остальные птицы беспокойно зашевелились — словно волна прокатилась по склону холма, — а потом снова затихли.