— Что во-вторых?

Во-вторых, это действительно очень смешно, когда однократный номинант на Национальную книжную премию и его жена улыбаются друг другу, как парочка пьяных енотов, подумал он и уже не сумел сдержать рвущийся наружу смех.

— Тэд, ты разбудишь детей!

Он попытался, хотя и не очень успешно, смеяться потише.

— Во-вторых, мы тут выглядим парочкой идиотов, но меня это мало волнует. — Тэд крепко обнял жену и поцеловал в ямочку между ключицами.

В соседней комнате расплакался Уильям, его поддержала Уэнди.

Лиз попыталась посмотреть на мужа с упреком, но у нее ничего не вышло. Слышать, как он смеется, — это так хорошо. Быть может, потому, что смеялся он редко. Для нее в его смехе таилось какое-то странное, чужеродное очарование. Тэд Бомонд никогда не был весельчаком.

— Виноват, — сказал он. — Пойду к ним.

Тэд встал, ударился о стол и едва его не опрокинул. Он был мягким, приветливым человеком, но поразительно неуклюжим; это осталось в нем от того мальчишки, которым он был когда-то.

Лиз все же успела перехватить кувшин с цветами, стоявший в центре стола. Буквально за миг до падения.

— Ты опять, Тэд! — воскликнула она, но потом тоже расхохоталась.

Он сел на место и не то чтобы взял жену за руку, а принялся легонько поглаживать ее руку двумя ладонями.

— Послушай, солнце, а тебя это волнует?

— Нет, — ответила она и хотела добавить: Но мне все равно как-то не по себе. Не потому, что мы выглядим по-идиотски, а потому… даже не знаю. Мне просто немного тревожно, вот и все.

Она об этом подумала, но вслух не сказала. Просто ей было так хорошо, когда муж смеялся. Она поймала его руку и легонько ее пожала.

— Нет, — повторила она. — Меня это ни капельки не волнует. По-моему, это забавно. И если огласка поможет тебе закончить «Золотого пса», когда ты наконец решишь взяться за него всерьез, то я только «за».

Она поднялась, а когда он тоже хотел подняться, усадила его на место, положив руки ему на плечи.

— Пойдешь к ним в следующий раз. А сейчас я хочу, чтобы ты сидел здесь. До тех пор, пока у тебя окончательно не пройдет подсознательное побуждение уничтожить мой кувшин.

— Хорошо, — согласился он и добавил: — Я люблю тебя, Лиз.

— Я тоже тебя люблю.

Она пошла к близнецам, а Тэд Бомонт принялся вновь перелистывать «Биографии».

В отличие от большинства статей в «Пипл» биография Тэда Бомонта начиналась не с полностраничной портретной фотографии, а с небольшого, на четверть страницы, снимка. Но он все равно цеплял взгляд, потому что автор макета — человек, явно имеющий вкус ко всему необычному, — поместил «кладбищенский» снимок Тэда и Лиз в толстую черную рамку. Строчки текста под рамкой создавали жесткий, почти режущий взгляд контраст.

На снимке Тэд держал лопату, а Лиз — кирку. Рядом стояла тачка с другим кладбищенским инвентарем. На самой могиле были разложены букеты цветов, но так, чтобы не закрывать надпись на надгробной плите:

В почти кощунственном противоречии с местом действия и самим действием (только что завершившимся погребением того, кто, судя по датам, был мальчиком, едва достигшим подросткового возраста), эти два лжемогильщика пожимали друг другу руки над свежим холмиком — и радостно улыбались.

Разумеется, это был постановочный снимок. Все фотографии, сопровождавшие статью: похороны, шоколадные кексы, Тэд на пустынной тропинке в лесах Ладлоу, где он якобы часто прогуливается в одиночестве в ожидании «творческого озарения», — были инсценировкой. Это было забавно. Лиз покупала «Пипл» в супермаркете уже примерно лет пять, и они оба над ним потешались, но все же каждый просматривал очередной номер журнала — за ужином, а иногда и в туалете, если поблизости не оказывалось хорошей книжки. Время от времени Тэд задумывался о странной популярности журнала, пытаясь понять, в чем причина его успеха: то ли в содержании, посвященном по большей части рассказам о знаменитостях, то ли просто в выигрышном оформлении, со всеми этими большими черно-белыми фотографиями и текстом, набранным жирным шрифтом и состоящим, как правило, из коротких простых предложений. Но ему никогда не приходило в голову, что фотографии могут быть постановочными.

Фотограф Филлис Майерз сразу же сообщила Тэду и Лиз, что она сделала серию снимков плюшевых медвежат в маленьких гробиках и что все медвежата были одеты в детские костюмчики. Она надеялась продать снимки как целую книжку одному крупному нью-йоркскому издательству. И лишь на второй день фотосессии и интервью Тэд наконец сообразил, что фотограф пытается прозондировать почву, не согласится ли он написать текст для ее будущей книжки.

— «Смерть и плюшевые медведи», — сказала она, — станет последним, уже окончательным толкованием американского образа смерти, вам так не кажется, Тэд?

Он подумал, что в свете таких макабрических интересов вовсе не удивительно, что эта Майерз подготовила для Джорджа Старка надгробный камень и привезла его с собой из Нью-Йорка. Как настоящий, только из папье-маше.

— Вы ведь пожмете друг другу руки на его фоне? — спросила она с улыбкой, одновременно и льстивой, и самодовольной. — Это будет потрясающий кадр.

Лиз с легким испугом взглянула на Тэда. Потом они оба уставились на фальшивое надгробие, прибывшее из Нью-Йорка (постоянной резиденции редакции журнала «Пипл») в Касл-Рок, штат Мэн (летнюю резиденцию Тэда и Лиз Бомонт), со смешанным чувством недоумения и изумления. Последняя строчка буквально притягивала к себе взгляд Тэда:

Если коротко и по существу, то история, которую «Пипл» готовил для затаивших дыхание почитателей знаменитостей, была очень простой. Тэд Бомонт был довольно известным писателем, чей первый роман «Стремительные танцоры» выдвигался на Национальную книжную премию в 1972 году. Это действительно кое-что значило в литературно-критических кругах, но затаившим дыхание почитателям знаменитостей было глубоко плевать на Тэда Бомонта, который с тех пор опубликовал под собственным именем лишь один новый роман. Того, кто был интересен широкой публике, на самом деле не существовало. Тэд написал свой убойный бестселлер и три очень успешных его продолжения под псевдонимом. Разумеется, под псевдонимом Джордж Старк.

Первым историю Джорджа Старка обнародовал Джерри Харкви, представлявший в своем лице весь штат уотервиллского отделения Ассошиэйтед Пресс. Это произошло после того, как агент Тэда Рик Каули передал ее Луизе Букер из «Паблишерс уикли». Передал, ясное дело, с согласия Тэда. Ни Харкви, ни Букер не знали всю историю целиком — Тэд категорически не желал, чтобы этот пронырливый мелкий гаденыш Фредерик Клоусон удостоился пусть даже краткого упоминания, — но все равно было бы очень неплохо распространить информацию шире, чем это могли обеспечить Ассошиэйтед Пресс и узкоспециальный книгоиздательский журнал. Рику и Лиз Тэд сказал, что в этой истории Клоусон — никто. Просто засранец, который вынудил их предать историю огласке.

В ходе того, самого первого интервью Джерри спросил Тэда, каким человеком был Джордж Старк.

— Джордж, — ответил Тэд, — был не самым приятным типом.

Эта фраза, которую Джерри поставил в подзаголовок своей статьи, и вдохновила Филлис Майерз заказать фальшивый надгробный камень с этой самой надписью. Поистине мир — странное место. Очень странное, очень.

Внезапно Тэд снова расхохотался.

Внизу на траурной рамке вокруг фотографии Тэда и Лиз на одном из красивейших кладбищ Касл-Рока шла надпись в две строчки, набранные белым шрифтом.

— Потому что мир — очень странное место, — произнес Тэд Бомонт и фыркнул в кулак.