Он знает, о чем я думаю. Возможно, это было не так, но по всем ощущениям Алана, все было именно так. Ну… может, он знает не ВСЕ мои мысли, но какую-то часть — точно. Может быть, очень немалую часть. Может быть, у меня все на лице написано, но не думаю, что дело в этом. Думаю, дело в нем самом. Он слишком много видит.

— Вы сделали предположение, оказавшееся неверным, вот и все, — сказал Тэд. — Такое может случиться с каждым. Может быть, все-таки стоит задуматься о Джордже Старке? Как вы считаете, Алан?

— Я считаю, что, возможно, вы правы. — Алан убеждал себя, что сказал это только затем, чтобы успокоить Бомонтов. Но лицо Джорджа Старка, еще неясное, известное только по описанию, данному Тэдом, уже начало выглядывать у него из-за плеча. Он пока что не видел его, но чувствовал его присутствие.

— Я хочу поговорить с этим доктором Хьюго…

— Хьюмом, — поправил Тэд. — Джорджем Хьюмом.

— Да, спасибо. Я собираюсь с ним поговорить, так что я буду поблизости. Если ФБР все-таки появится, вы хотите, чтобы я тоже приехал?

— Не знаю, как Тэд, но я очень хочу, — сказала Лиз.

Тэд кивнул.

— Мне очень жаль, что все так получилось, — сказал Алан. — Но больше всего мне жаль, что я обещал вам, что все будет в порядке, а оно вот как вышло…

— В такой ситуации очень легко ошибиться и недооценить, — ответил Тэд. — Я сказал вам правду… по крайней мере как я ее понимаю… по одной простой причине. Если это действительно Старк, думаю, его еще очень многие недооценят, пока все не закончится.

Алан перевел взгляд с Тэда на Лиз и снова на Тэда. После длинной паузы, когда не было слышно ни звука, кроме приглушенных голосов двух полицейских охранников, стоявших за дверью на переднем крыльце (еще двое стояли у задней двери), Алан спросил:

— А ведь вы оба и впрямь в это верите, да?

Тэд кивнул:

— Я лично верю.

— А я нет, — возразила Лиз, и они оба удивленно уставились на нее. — Я не верю. Я знаю.

Алан вздохнул и засунул руки в карманы.

— У меня еще только один вопрос, — сказал он. — Если все так, как вы говорите… я в это не верю, не способен поверить, как вы, наверное, скажете… но если все так, то какого дьявола ему нужно? Чего он хочет? Просто отомстить?

— Вовсе нет, — ответил Тэд. — Он хочет того же, чего хотели бы на его месте и вы, и я сам. Он больше не хочет быть мертвым. Вот и все. Не быть мертвым. Я — единственный, кто может это осуществить. А если я не смогу или не захочу… ну… по крайней мере он позаботится о том, чтобы в смерти ему было не одиноко.

Алан уехал беседовать с доктором Хьюмом, и агенты ФБР уже завершали допрос — если так можно назвать столь утомительное и бестолковое действо, — когда позвонил Джордж Старк. Звонок раздался меньше чем через пять минут после того, как полицейские техники (они называли себя просто связистами) наконец объявили, что все установлено и все работает.

Еще раньше они с отвращением, но явно без всякого удивления обнаружили, что в ультрасовременных корпусах телефонных аппаратов Бомонтов находится допотопная система дискового набора.

— Глазам не верю, — сказал связист по имени Уэс (тоном, явно указывавшим на то, что от этой заштатной глубинки он и не ожидал ничего другого).

Второй связист, Дейв, потащился в фургон — подбирать подходящие адаптеры и прочую аппаратуру, которая может понадобиться для подключения телефонов Бомонтов к чудесам техники на службе правоохранительных органов в конце двадцатого века. Уэс закатил глаза и посмотрел на Тэда так, словно тот должен был сразу предупредить, что в смысле телефонии до сих пор живет в каменном веке.

Ни тот ни другой техник в упор не видели сотрудников ФБР, прилетевших в Бангор из бостонского отделения и героически проехавших на машине сквозь кишащие медведями и волками дикие земли, лежащие между Бангором и Ладлоу. Фэбээровцы словно существовали в каком-то ином световом спектре, различимом для глаза полицейских штата не больше, чем инфракрасное или рентгеновское излучение.

— В городе все телефоны такие, — робко заметил Тэд. У него начиналась изжога. Обычно, когда его мучила изжога, он становился брюзгливым и невыносимым в общении. Но сегодня он себя чувствовал просто усталым, беззащитным и очень грустным.

Его мысли вновь и вновь возвращались к отцу Рика, который жил в Тусоне, и родителям Мириам, которые жили в Сан-Луис-Обиспо. О чем сейчас думает старший мистер Каули? О чем думают Пеннингтоны? Как эти люди, которых Тэд знал понаслышке, но ни разу не видел лично, будут справляться с навалившимся на них горем? Как человек может справляться не просто со смертью собственного ребенка, а с трагической гибелью своих взрослых детей? Как можно справиться с фактом убийства, таким простым и нелепым?

Тэд понял, что думает о живых, а не о мертвых по одной простой, мрачной причине: он чувствовал себя виноватым во всем. А как же иначе? Если это не он виноват в появлении Джорджа Старка, то тогда кто? Бобкэт Голдтуэйт? Александр Хейг? И даже тот факт, что у них в городе до сих пор действует устаревшая система дискового телефонного набора, из-за чего полицейским пришлось изрядно повозиться, чтобы подключить к его телефону необходимое оборудование, усугублял это чувство вины.

— Думаю, это все, мистер Бомонт, — сказал один из фэбээровцев по имени Мэлон. Он просматривал свои записи, ясно не замечая Уэса и Дейва, точно так же, как связисты не замечали его самого. Теперь он закрыл свой переплетенный в кожу блокнот с серебряными инициалами владельца, скромно оттиснутыми на обложке в левом нижнем углу. Мэлон был одет в строгий серый костюм, а пробор у него в волосах был идеально ровным, словно его провели по линейке. — У тебя есть еще что-нибудь, Билл?

Билл, он же агент Преббл, закрыл свой блокнот — тоже в кожаном переплете, но без инициалов — и покачал головой.

— Нет. У меня тоже все. — Агент Преббл носил консервативный коричневый костюм. Его пробор тоже был идеально ровным и тоже слева. — Возможно, в ходе расследования у нас возникнут еще вопросы, но на данный момент у нас есть все, что нужно. Благодарим вас обоих за сотрудничество. — Он широко улыбнулся Бомонтам, продемонстрировав либо дорогие коронки, либо свои собственные зубы, которые были настолько безупречны, что становилось слегка жутковато. Тэд подумал: Если бы нам было пять лет, он бы наверняка выдал нам грамоты «СЕГОДНЯ БЫЛ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ДЕНЬ!», чтобы мы показали их мамочке.

— Всегда рады помочь, — рассеянно проговорила Лиз. Она терла пальцами левый висок, словно у нее сильно болит голова.

Может, и вправду болит, подумал Тэд.

Он взглянул на часы на каминной полке. Всего лишь половина третьего. Кажется, это был самый долгий день в его жизни. Тэд не любил делать поспешных выводов, но у него было стойкое подозрение, что так и есть.

Лиз поднялась.

— Я, пожалуй, пойду прилягу. Что-то мне нехорошо.

— Удачная… — «мысль», хотел сказать Тэд, но тут зазвонил телефон.

Все, кто был в комнате, уставились на аппарат. Тэд почувствовал, как кровь застучала в висках. Новый приступ изжоги, едкой и жгучей, поднялся в груди и словно разлился по горлу.

— Отлично, — проговорил Уэс с довольным видом. — Теперь не нужно никого никуда посылать, чтобы сделать контрольный звонок.

Тэд вдруг почувствовал себя так, словно его поместили в пузырь с ледяным воздухом. Этот пузырь двигался вместе с ним, когда он подошел к телефону, рядом с которым теперь стоял агрегат, похожий на кирпич из оргстекла с лампочками на корпусе. Одна из лампочек мигала синхронно с телефонным звонком.

Где птицы? Я должен сейчас слышать птиц. Но птицы молчали. Тишину нарушали только требовательные трели звонившего телефона.

Уэс стоял на коленях перед камином и убирал инструменты в объемистый черный саквояж с огромными хромированными застежками, похожий на монументальную корзину для пикника. Дейв стоял в дверном проеме между гостиной и столовой. Чуть раньше он спросил Лиз, можно ли взять банан из вазы с фруктами на столе, и теперь задумчиво чистил его, периодически прерываясь, чтобы взглянуть на результаты своей работы критическим глазом художника в муках творчества.