Лиз посмотрела на Старка и увидела, как он скалится все в той же мерзкой усмешке.

— Я знаю, что делаю, — сказал Тэд. — Честное слово, Алан. Лиз, достань нож и выкини его с террасы.

У меня тоже есть роль в этом спектакле, подумал Алан. Роль совсем маленькая, но вспомни, что вам говорили в школьном драмкружке. Нет маленьких ролей, есть маленькие актеры.

— Вы считаете, он нас отпустит? Просто возьмет и отпустит? — недоверчиво спросил Алан. — А сам ускачет в поля, радостно тряся хвостиком, как барашек Мэри? Да вы псих ненормальный!

— Конечно, я псих, — ответил Тэд и рассмеялся. Его смех был до жути похож на смех Старка — смех человека, танцующего на краю пропасти. — Он же псих, а он появился у меня из головы, разве нет? Как какой-то дешевый демон изо лба третьеразрядного Зевса. Но я знаю, как надо. — Он повернулся и впервые за все это время посмотрел на Алана в упор. — Я знаю, как надо, — медленно и с нажимом повторил он. — Лиз, я жду.

Алан неодобрительно хмыкнул и повернулся к ним спиной, как бы отгородившись от всех.

Медленно, словно во сне, Лиз подошла к дивану, опустилась на колени и выудила нож.

— Осторожнее с этой штукой. — Голос Старка звучал очень встревоженно, очень серьезно. — Твои дети сказали бы тебе то же самое, если б умели говорить.

Она обернулась, убрала волосы с лица и увидела, что Старк держит на мушке Тэда с Уильямом.

— Я и так осторожно! — проговорила она напряженным, дрожащим голосом на грани слез. Она распахнула дверь стеклянной стены и вышла на террасу. На перилах сидело уже с полдюжины воробьев. Когда Лиз подошла, они раздвинулись в обе стороны, разделившись на две группки по три птицы в каждой, но не улетели.

Алан увидел, как Лиз на секунду замялась, задумчиво глядя на воробьев. Она держала нож двумя пальцами за рукоятку, и его острие указывало вниз, словно грузик отвеса. Алан взглянул на Тэда. Тот напряженно смотрел на жену. В последнюю очередь Алан взглянул на Старка.

Старк внимательно наблюдал за Лиз, но на его лице не отражалось ни удивления, ни подозрений, и внезапно в голове Алана Пэнгборна мелькнула безумная мысль: Он их не видит! Он не помнит, что написал на стенах в квартирах, и сейчас он не видит воробьев! Он не знает, что они здесь!

А потом он вдруг понял, что Старк смотрит прямо на него, смотрит пристально и настороженно.

— Ты чего на меня уставился? — спросил Старк.

— Хочу запомнить, как выглядит настоящий урод, — ответил Алан. — Может, когда-нибудь расскажу внукам.

— Если не будешь следить за своим долбаным языком, тебе уже не придется волноваться за внуков, — сказал Старк. — Вообще не придется. И прекращай на меня таращиться. Это неблагоразумно.

Лиз швырнула нож через перила. И, услышав, как он приземлился в кустах в двадцати пяти футах внизу, расплакалась.

— Пойдемте наверх, — сказал Старк. — Там, наверху, кабинет Тэда. Как я понимаю, тебе нужна пишущая машинка, да, дружище?

— В этот раз нет, — ответил Тэд. — А то ты не знаешь!

Растрескавшиеся губы Старка растянулись в еле заметной улыбке.

— А я должен знать?

Тэд указал на карандаши в своем нагрудном кармане.

— Вот чем я пользуюсь, когда хочу выйти на связь с Алексисом Машиной и Джеком Рэнгли.

Старк выглядел до смешного польщенным.

— Да, все верно. Наверное, я просто подумал, что в этот раз ты захочешь сделать по-другому.

— Никаких «по-другому», Джордж.

— У меня тоже есть, — сказал Старк. — Три коробки. Шериф Алан, не в службу, а в дружбу, сгоняй к моей тачке и притащи их сюда. Они в бардачке. А мы тут присмотрим за малышами. — Он посмотрел на Тэда, рассмеялся своим безумным смехом и покачал головой. — Ах ты, старый пес!

— Все правильно, Джордж, — отозвался Тэд. — Я старый пес. Да и ты тоже. А старых псов новым фокусам не научишь.

— А ты, я смотрю, бьешь копытом, дружище. Что бы ты ни говорил, но тебе самому не терпится начать. Я по глазам вижу. Ты этого хочешь.

— Да, — просто ответил Тэд, и Алан подумал, что он не соврал.

— Алексис Машина, — сказал Старк. Его желтые глаза загорелись.

— Все верно, — ответил Тэд. Его глаза тоже горели. — «Режь его, а я посмотрю».

— Точно! — воскликнул Старк и рассмеялся. — «Хочу увидеть, как льется кровь. Не заставляй меня повторять дважды».

Теперь они оба расхохотались.

Лиз перевела взгляд с Тэда на Старка, потом опять посмотрела на мужа и вдруг побледнела, потому что уже не могла их различить.

Внезапно край пропасти стал еще ближе.

Алан пошел за карандашами. Он сунулся в машину лишь на мгновение, но ему показалось, что он пробыл там целую вечность, и страшно обрадовался, когда выбрался обратно. В салоне стоял непонятный противный запах, от которого Алану стало дурно. Как будто он заглянул на чердак, где кто-то разлил бутылку хлороформа.

Если это запах снов, подумал Алан, лучше спать без сновидений.

Держа в руках три коробки с бероловскими карандашами, он на миг задержался у черной машины и посмотрел на подъездную дорожку.

Воробьи прилетели.

Дорожка исчезла под ковром из птиц. И они все прибывали и прибывали. Лес, подступавший к участку, тоже наполнился воробьями. Они прилетали, садились и смотрели на Алана. Ужасающе безмолвная масса птиц, живая загадка.

Они пришли за тобой, Джордж, подумал он и зашагал к дому, но на полпути резко остановился, потому что в голове мелькнула уже совсем скверная мысль.

Или они пришли за нами?

Алан обернулся и долго смотрел на птиц, но они не открыли ему свою тайну, и он вошел в дом.

— Все наверх, — скомандовал Старк. — Шериф Алан, ты идешь первым. Заходишь в гостевую спальню, видишь там стеклянный шкафчик с фотографиями, стеклянными пресс-папье и всякими безделушками. Нажимаешь на левую сторону шкафчика, он провернется на центральной оси. И откроет проход в кабинет Тэда.

Алан взглянул на Тэда, и тот кивнул.

— Черт, а ты хорошо знаешь дом, — сказал Алан. — Для человека, который здесь никогда не бывал.

— Но я здесь бывал, — мрачно ответил Старк. — И не раз. В моих снах.

Через две минуты они все собрались перед удивительной дверью в маленький кабинет Тэда. Стеклянный шкафчик был повернут боком, открывая два прохода в комнату, отделенную от гостевой спальни толщиной шкафа. Там не было окон; Тэд однажды сказал Лиз, что если прорубить в кабинете окно на озеро, то никакой работы не будет — он напишет два слова, а потом два часа станет таращиться в это чертово окно на проплывающие мимо лодки.

Лампа с гибкой ножкой и яркой галогеновой лампочкой отбрасывала круг белого света на письменный стол, за которым бок о бок стояли офисное кресло и складной походный стул. На столе в круге белого света лежали два чистых блокнота, а на каждом блокноте — по остро заточенному бероловскому карандашу «Черный красавец». Электрическая пишущая машинка, которой Тэд иногда пользовался здесь, была выдернута из розетки и задвинута в угол.

Тэд сам принес складной стул из кладовки в прихожей, и в кабинете теперь ощущалась раздвоенность, которая одновременно пугала Лиз и производила весьма неприятное, отталкивающее впечатление. В каком-то смысле это была еще одна вариация зеркального отражения, которое она наблюдала, когда Тэд приехал сюда. Два стула там, где всегда был один; два набора письменных принадлежностей, где должен быть только один. Пишущий инструмент, который ассоциировался у Лиз с

(лучшим)

нормальным «я» Тэда, отключен и отодвинут в сторону. А когда они уселись за стол, Старк — в кресло Тэда, а Тэд — на складной стул, ощущение дезориентации стало настолько сильным, что Лиз чуть не сделалось дурно.