Голова Дональдсона откинулась назад, врезалась в стену с такой силой, что на штукатурке осталась круглая вмятина, и отскочила обратно.

— Все-таки посадил я тебе батарейки, да? — пробормотал Старк и услышал, как у него за спиной открылась дверь. Он обернулся и увидел женщину с растрепанными темными волосами и огромными черными глазами, которая высунулась из двери в дальнем конце коридора. — ИСЧЕЗНИ, СУЧКА! — заорал он. Дверь захлопнулась, как на пружине.

Старк наклонился, схватил Дональдсона за редкие сальные волосенки, отогнул его голову назад и перерезал горло. Скорее всего Дональдсон был мертв еще до того, как его голова врезалась в стену, а после — так почти наверняка, но лучше все же убедиться. Тем более если уж начал резать, то режь до конца.

Он сразу шагнул назад, но Дональдсон не фонтанировал кровью, как та красотка. Его насос либо уже отключился, либо вот-вот отключится. Старк быстро пошел к лифтам, на ходу закрывая бритву и убирая ее в карман.

Подъезжающий лифт тихо дзынькнул.

Это мог быть кто-то из жильцов; час ночи — не такое уж позднее время в большом городе, даже для понедельника. Старк быстро прошел к высокому растению в кадке, расположившемуся рядом с какой-то невнятной абстрактной картиной в углу лифтовой площадки. Встал за растением. Все его внутренние радары тревожно пищали. Да, кто-то мог возвращаться домой с дискотеки или с затянувшейся гулянки после делового обеда, но Старку казалось, что это ни то ни другое. Ему казалось, что это полиция. На самом деле он это знал.

Полицейский патруль, случайно проезжавший поблизости, когда кто-то из жильцов позвонил и сообщил, что в коридоре кого-то убивают? Возможно, но Старк сомневался. Скорее всего Бомонт поднял шум, сестренку нашли, и доблестные стражи порядка прибыли для охраны Дональдсона. Лучше поздно, чем никогда.

Старк медленно сполз по стене, прижимаясь к ней спиной. Забрызганная кровью спортивная куртка прошуршала по штукатурке. Он не столько спрятался, сколько осел, как подводная лодка, погрузившаяся на перископную глубину. Растение было убогим укрытием. Стоит им обернуться, и они сразу его заметят. Впрочем, Старк был уверен, что все их внимание будет сосредоточено на экспонате № 1 посреди коридора. Во всяком случае, первые пару секунд — а больше ему и не надо.

Широкие, перекрещивающиеся листья растения отбрасывали на его лицо рваные, зубчатые тени. Старк выглядывал из-за них, словно голубоглазый тигр.

Двери лифта открылись. Послышалось приглушенное восклицание — святый Боже и что-то там, — и двое полицейских в форме выскочили из кабины. Следом за ними из лифта вышел чернокожий парень в проклепанных джинсах, старых грязных кроссовках на липучках и футболке с обрезанными рукавами и надписью «СОБСТВЕННОСТЬ НЬЮ-ЙОРКСКИХ ЯНКИ». Черный был в темных очках, в каких обычно расхаживают сутенеры, и Старк подумал, что если это не детектив, то он сам — Джордж из джунглей. Когда эти ребята пытаются маскироваться, они всегда ударяются в крайность… а потом сами смущаются. Словно знают, что переигрывают, но ничего не могут с собой поделать. Стало быть, это была — или должна была быть — полицейская охрана Дональдсона. В случайно оказавшейся рядом патрульной машине уж никак не могло быть детектива. Это была бы уж слишком счастливая случайность. Парень прибыл с охранниками, чтобы сперва допросить Дональдсона, а потом сесть при нем нянькой.

Извините, ребята, подумал Старк. Вашей деточке няньки уже не нужны.

Он поднялся на ноги и вышел из-за растения. Ни единый листок не шелохнулся. Ноги бесшумно ступали по ковру. Он прошел меньше чем в трех шагах за спиной детектива, который нагнулся, чтобы вытащить револьвер из ножной кобуры. Старк мог бы отвесить ему замечательного пинка, если бы захотел.

Он проскользнул в кабину лифта за миг до того, как двери начали закрываться. Один из копов уловил краем глаза движение — может, дверей, может быть, самого Старка, хотя это было уже не важно, — и отвел взгляд от тела Дональдсона.

— Эй…

Старк поднял руку и пошевелил пальцами, торжественно прощаясь с копом. Пока-пока. А потом двери лифта закрылись.

В холле на первом этаже было пусто, не считая консьержа, валявшегося без сознания под столом. Старк вышел на улицу, завернул за угол, сел в украденный автомобиль и уехал.

Филлис Майерз жила в одном из новых многоквартирных домов на западной стороне Манхэттена. Ее полицейская охрана (в сопровождении детектива в спортивных штанах «Найк», толстовке «Нью-Йорк Айлендерс» с оторванными рукавами и сутенерских темных очках) прибыла на место в половине одиннадцатого вечера 6 июня и застала свою подопечную в ярости из-за сорвавшегося свидания. Поначалу она сидела мрачнее тучи, но заметно повеселела, узнав, что кто-то, вообразивший себя Джорджем Старком, возможно, предпримет попытку ее убить. Она отвечала на вопросы детектива об интервью с Тэдом Бомонтом, которое называла «съемочкой», и одновременно заряжала новую пленку в три фотоаппарата и подбирала к ним объективы. Когда детектив спросил, что она делает, она подмигнула ему и сказала:

— Я, как бойскаут, всегда готова. Кто знает… Может, и вправду что-то случится.

Чуть позже, уже за входной дверью, один из полицейских спросил детектива:

— Она это всерьез?

— Конечно, — ответил он. — Ее беда в том, что она только себя всерьез и принимает. Весь мир для нее — большая съемочная площадка. Причем эта глупая курица искренне убеждена, что всегда будет стоять по нужную сторону объектива.

Сейчас была половина четвертого утра 7 июня, и детектив давно ушел. Часа два назад двое полицейских, назначенных охранять Филлис Майерз, получили по рации сообщение об убийстве Дональдсона. Им было сказано быть в высшей степени осторожными и особо бдительными, поскольку психопат, с которым они имеют дело, оказался не только крайне кровожадным, но и весьма сообразительным типом.

— Осторожность — мое второе имя, — сказал коп № 1.

— А мое — Бдительность, — ответил коп № 2. — Какое совпадение!

Они были напарниками уже год и очень даже неплохо сработались. Сейчас они улыбнулись друг другу, и почему нет? Они себя чувствовали прекрасно, двое вооруженных полицейских из лучшего подразделения в этом старом червивом Большом Яблоке, они стояли в хорошо освещенном и оснащенном кондиционером коридоре на двадцать шестом этаже новенького многоквартирного дома — или это кондоминиум, хрен его разберешь; когда офицеры Бдительность и Осторожность были мальчишками, кондоминиумом ради смеха называли презервативы, — и никто не подкрадется к ним сзади, и не обрушится с потолка, и не отоварит из волшебного «узи», у которого никогда не бывает осечек и никогда не кончаются патроны. Это реальная жизнь, а не цикл детективных романов «87-й полицейский участок» и не фильм «Рэмбо», и конкретно сегодня реальная жизнь выражалась в небольшом спецзадании, которое было уж всяко полегче, чем нарезать круги по району в патрульной машине, разнимать драки в барах, пока те не закроются, а потом разнимать драки — уже до рассвета — в засранных тесных квартирах в домах без лифтов, где пьяные мужья и жены решают семейные разногласия. Если бы реальная жизнь всегда состояла в дежурствах в кондиционированных коридорах жаркими городскими ночами, офицеры Бдительность и Осторожность были бы только «за». Да и кто бы сомневался?

Когда они добрались в своих размышлениях до этого пункта, на этаже остановился лифт. Двери открылись, и из кабины вышел, пошатываясь, раненый слепой мужчина.

Высокий, широкоплечий. С виду лет сорока. В разорванной спортивной куртке и брюках, которые не подходили к куртке, но вполне с ней сочетались. Более-менее. Первый коп, Осторожность, успел подумать, что у того зрячего, кто подбирает одежду слепому, очень даже неплохой вкус. На слепом были большие темные очки, сидевшие криво, потому что одна из дужек была отломана. Очки совершенно не походили на сутенерские, скорее — на очки Клода Рейнса в «Человеке-невидимке».