Больше она к ним не ездила, хотя один раз чуть было не приехала (от той угрозы их спасла лишь счастливая случайность: в последний момент тетя Марта получила приглашение в Аризону, где, как она сообщила им по телефону, еще остались недострелянные койоты).

С тех пор вопрос «Помнишь тетю Марту?» стал в семействе Бомонтов кодовой фразой взамен «Помнишь Мэн?». Она означала, что кому-то из них надо взять спрятанный в сарае «винчестер» 22-го калибра и пристрелить особенно несносного или занудного гостя, как тетя Марта отстреливала крыс на свалке. Сейчас, размышляя об этом, Тэд вспомнил, что Лиз, кажется, упомянула тетю Марту во время фотосессии для «Пипл». Она тогда повернулась к нему и сказала:

— Эта Майерз не напоминает тебе тетю Марту, Тэд?

И захихикала, прикрыв рот ладошкой.

Очень смешно.

Только теперь это была не шутка.

И речь шла не о крысах на свалке.

Если он понял правильно, Лиз пыталась ему сказать, чтобы он приехал за ними следом и убил Джорджа Старка. И если она хотела, чтобы он убил Старка — Лиз, которая плакала всякий раз, когда слышала, что бездомных собак и кошек усыпляют в приюте для животных в Дерри, — значит, она уверена, что это единственный выход. Значит, она считает, что есть только два варианта: либо смерть Старка… либо смерть для нее самой и близнецов.

Харрисон и Манчестер с любопытством уставились на него, и Тэд только сейчас понял, что уже почти минуту сидит, погруженный в раздумья, за рулем своего «субурбана» с включенным двигателем. Он легонько махнул им рукой, потом сдал назад и поехал к выезду со стоянки. Он пытался думать о том, как ему оторваться от этих двоих, прежде чем им сообщат по рации, что их сослуживцы, охранявшие дом Бомонтов, мертвы. Он честно пытался об этом думать, но в голове звучал голос Старка, говоривший, что если Тэд облажается или попробует сыграть не по правилам, то по приезде в Касл-Рок он найдет только трупы и пленку с записью голоса Лиз, проклинавшей его перед смертью.

А перед мысленным взором стояла картина: тетя Марта Теллфорд целится из «винчестера» — который явно крупнее калибром, чем тот, что хранится в запертом сарае в летнем доме в Касл-Роке, — целится в жирных крыс, снующих среди гор мусора и чадящих костров на свалке. Тэд вдруг понял, что хочет застрелить Старка, причем не из «винчестера».

Хитрый лис Джордж заслуживал большего.

Гаубица подошла бы ему в самый раз.

Крыс сначала подбрасывало вверх над осколками битых бутылок и смятых жестянок, а потом их тела разрывало в клочья, так что шерсть и кишки летели во все стороны.

Да, очень хотелось бы посмотреть, как что-то подобное происходит со Старком.

Тэд так крепко сжимал руль, что его левая рука буквально разрывалась от боли. Эта боль была похожа на стон, отдававшийся глубоко в костях и сухожилиях.

Он расслабился — по крайней мере попытался расслабиться, — нащупал в нагрудном кармане таблетку перкодана и проглотил ее всухую.

Потом задумался о перекрестке в школьной зоне в Веази.

О том перекрестке, где движение без остановки запрещено.

И еще он задумался о том, что сказал Роули Делессепс. Психопомпы, так назвал их Роули.

Эмиссары живых мертвецов.

Ему не составило труда распланировать все, что он хотел сделать и как он хотел это сделать, хотя он ни разу в жизни не был в Ладлоу.

Старк бывал там достаточно часто в своих сновидениях.

Он приехал на угнанной старенькой «хонде-цивик» и бросил ее в зоне отдыха у дороги в полутора милях от дома Бомонтов. Тэд отправился в университет, и это было очень кстати. Иногда невозможно было понять, о чем Тэд думает и что он делает, хотя, если сосредоточиться, Старк всегда мог уловить настроение Тэда и оттенки его эмоций.

Если ему было трудно войти в контакт с Тэдом, Старк просто брал в руку один из бероловских карандашей, купленных в канцелярском магазинчике на Хьюстон-стрит.

Это помогало.

Но сегодня все будет просто. Все будет просто, поскольку что бы Тэд ни говорил своим доблестным стражам, он поехал в университет по одной-единственной причине: он завалил все сроки и думал, что Старк попытается с ним связаться. И Старк, конечно, с ним свяжется. Уж будьте уверены.

Но не так, как рассчитывал Тэд.

И не оттуда, откуда ждал Тэд.

Дело близилось к полудню. В зоне отдыха были люди, приехавшие на пикник, но они либо сидели за столами, либо жарили мясо в маленьких каменных печах-барбекю у реки. Никто не взглянул на Старка, когда он выбрался из машины и зашагал прочь. И хорошо, что не взглянул. Потому что если бы его увидели, то наверняка бы запомнили.

Запомнили — да.

Но вряд ли сумели бы описать.

К дому Бомонтов Старк отправился пешком. Сейчас он смахивал на Человека-невидимку из книги Герберта Уэллса. Широкий бинт закрывал лоб до бровей. Второй бинт закрывал подбородок и нижнюю челюсть. Плюс бейсболка с эмблемой «Нью-йоркских янки», низко надвинутая на лоб, темные очки, рубашка с длинными рукавами, стеганый жилет и черные перчатки.

Бинты пропитались желтой, вязкой субстанцией, сочившейся из-под марли, как клейкие слезы. Точно такая же желтая слизь струилась из-под темных очков. Время от времени он вытирал щеки руками, затянутыми в перчатки из тонкой искусственной лайки. Ладони и пальцы перчаток уже начинали твердеть от высыхающей слизи. Под бинтами почти не осталось кожи. Кожа сошла, а то, что открылось под ней, было уже не человеческой плотью — какая-то темная рыхлая масса, которая почти постоянно мокла. Она походила на гной и источала густой, неприятный запах, что-то похожее на смесь крепкого кофе и китайской туши.

Старк шел, слегка наклонив голову. Люди, сидевшие в проезжавших навстречу машинах, видели человека в бейсболке, засунувшего руки в карманы и глядящего себе под ноги, чтобы солнце не слепило глаза. Тень от козырька скрывала лицо, но если бы кто-то решил присмотреться внимательнее, он увидел бы только бинты. Люди в машинах, ехавших на север и обгонявших его, видели лишь его спину.

Чуть ближе к городам-близнецам Бангору и Бруэру эта прогулка далась бы труднее. Ему пришлось бы пробираться сквозь городские окраины и жилые кварталы. Та часть Ладлоу, где жили Бомонты, располагалась достаточно далеко за городом, чтобы ее можно было считать сельской местностью: не совсем захолустьем, но уж никак не предместьем какого-то из двух ближайших больших городов. Дома стояли на больших участках, некоторые из которых можно было бы даже назвать полями. Их разделяли не живые изгороди, эти обозначения частной собственности в пригородах, а узкие полосы лесопосадок, а иногда и невысокие каменные стены. Тут и там на горизонте зловеще маячили спутниковые антенны, как форпосты готовящегося инопланетного вторжения.

Старк шагал по обочине асфальтовой дороги, пока не добрался до дома Кларков. Следующим был дом Тэда. Старк срезал путь через дальний угол переднего двора Кларков, где трава на лужайке изрядно пожухла. Он присмотрелся к дому. Шторы в окнах задернуты от жары, ворота гаража плотно закрыты. Дом Кларков казался не просто безлюдным: здесь во всем ощущался унылый дух места, пустовавшего в течение достаточно долгого времени. Старк не увидел за сетчатой дверью красноречивую гору газет, но все равно рассудил, что Кларки, наверное, уехали в отпуск. И это было ему только на руку.

Он вошел в полосу деревьев, разделявшую два участка, перешагнул через остатки раскрошившейся каменной стены и опустился на одно колено. В первый раз он смотрел прямо на дом своего упрямого близнеца. На подъездной дорожке стоял полицейский патрульный автомобиль, двое копов курили в теньке под ближайшим деревом. Хорошо.

У него есть все необходимое; остальное — уже детали. И все-таки он помедлил еще секунду. Он никогда не считал себя человеком, одаренным богатым воображением — по крайней мере за пределами книг, создававшихся при его непосредственном участии, — равно как и впечатлительным человеком, поэтому его удивило и даже слегка напугало глухое жжение в груди. Обида и ярость.