— Сдаюсь, — смиренно проговорил Тэд. — Я тайный русский агент. Это был мой связной. Я пойду сам, без лишнего шума.

Харрисон не рассердился — а если и рассердился, то не подал виду. Он посмотрел на Тэда с усталым укором, который был красноречивее любой ярости.

— Мистер Бомонт, мы пытаемся вам помочь. Вам и вашей жене. Я понимаю, как это должно доставать, когда за вами всюду таскаются какие-то посторонние люди, но мы правда стараемся вам помочь.

Тэду стало стыдно… но все-таки не настолько, чтобы сказать правду. Дурное предчувствие не проходило. Ощущение, что все будет плохо — что, может быть, все уже плохо. И было кое-что еще. Легкий озноб по коже. Какое-то странное шевеление под кожей. Тяжесть в голове, словно что-то сдавило виски. Это не воробьи; по крайней мере он думал, что нет. И все же некий внутренний барометр, о существовании которого Тэд даже не подозревал, стремительно падал. И это было уже не в первый раз. Что-то похожее он ощущал, пусть и не столь сильно, по дороге в «Дейвз-маркет» восемь дней назад. И сегодня — здесь, в кабинете, когда вытаскивал папки с заявками. Нервная дрожь внутри.

Это Старк. Каким-то образом он сейчас рядом. С тобой, в тебе. Если ты скажешь что-то не то, он узнает. И кто-то потом из-за этого пострадает.

— Прошу прощения, — сказал он и увидел, что позади двух полицейских стоит Роули Делессепс, стоит и смотрит на него со спокойным любопытством. Сейчас надо будет солгать, и солгать складно, и ложь пришла на ум так легко и естественно, словно ему подсказывал сам Джордж Старк. Тэд не был уверен, что Роули купится на эту сказку, но теперь уже поздно об этом тревожиться. — Просто я на пределе.

— И вас можно понять, — сказал Харрисон. — Но я хочу, чтобы и вы тоже поняли, что мы вам не враги, мистер Бомонт.

— Парень, который звонил, знал, что я на факультете, потому что как раз выходил из книжного магазина и видел, как я проехал мимо. Он хотел узнать, буду ли я вести летний курс по писательскому мастерству. Телефонный справочник факультета разделен по кафедрам, сотрудники каждой кафедры идут в алфавитном порядке. Шрифт там мелкий, убористый. Это вам подтвердит всякий, кто хоть раз пытался пользоваться этим справочником.

— Мерзопакостный справочник, да, — согласился Роули, не выпуская изо рта трубки. Оба полицейских на миг обернулись к нему, чуть ли не вздрогнув от неожиданности. Роули одарил их серьезным, почти церемонным кивком.

— Роули стоит в списке сразу за мной, — продолжал Тэд. — В этом году у нас нет сотрудников, чьи фамилии стояли бы между нами в справочнике. — Он покосился на Роули, но тот вертел в руках трубку, сосредоточенно ее разглядывая. — Поэтому наши с ним номера постоянно путают. В общем, парню не повезло. В этом году я не брал никаких летних курсов. Так что до осени я отдыхаю. О чем я ему и сообщил.

Ну вот. У него было чувство, что он слегка переусердствовал с объяснениями, но больше всего его волновало другое: когда именно Харрисон и Манчестер подошли к двери в кабинет Роули и много ли им удалось услышать. Студентам, желающим записаться на летний курс по писательскому мастерству, обычно не говорят, что они распадаются в биологическом смысле и уже очень скоро рассыплются на кусочки.

— Я бы тоже хотел отдохнуть до осени, — вздохнул Манчестер. — Вы закончили свои дела, мистер Бомонт?

Тэд мысленно вздохнул с облегчением.

— Надо только убрать папки на место.

(и записку, надо написать записку секретарю)

— И еще надо оставить записку миссис Фентон, — услышал он собственный голос. Он понятия не имел, зачем говорит это вслух, но знал, что надо сказать. — Это секретарь факультета английского языка.

— Мы успеем выпить еще по чашечке кофе? — спросил Манчестер.

— Да, конечно. Там должно быть печенье. Если что-то еще осталось после нашествия варварских полчищ. — Ощущение, что реальность пришла в расстройство и рушится на глазах, что все идет совершенно не так, как надо, и с каждой минутой становится только хуже, вернулось с удвоенной силой. Оставить записку миссис Фентон? Господи, смех да и только. Роули, наверное, подавился бы собственной трубкой.

Когда Тэд вышел из кабинета Роули, тот спросил:

— Тадеус, можно тебя на пару слов?

— Да, конечно. — Он хотел попросить Харрисона и Манчестера оставить их наедине, но быстро сообразил, что подобная просьба как раз и вызовет подозрения. Харрисон уже и так навострил уши. Если еще не в полную силу, то близко к тому.

Как бы там ни было, молчание сработало лучше. Когда он повернулся к Роули, Харрисон и Манчестер неторопливо двинулись по коридору в сторону комнаты отдыха. Харрисон что-то сказал своему напарнику и встал в дверях, пока Манчестер охотился за печеньем. Харрисон видел Тэда и Роули, но Тэд полагал, что он их не услышит.

— Это ты хорошо сочинил насчет факультетского справочника, — заметил Роули, вновь сунув в рот обгрызенный мундштук трубки. — Как я смотрю, у тебя много общего с той малышкой из «Открытого окна» Саки. Ты, как та юная леди, с легкостью сочиняешь самые фантастические истории.

— Роули, это не то, что ты думаешь.

— Я понятия не имею, что это может быть, — мягко проговорил Роули, — и хотя человеческое любопытство мне нисколько не чуждо, я все-таки не уверен, что хочу это знать.

Тэд слегка улыбнулся.

— Но зато я уверен, что ты нарочно забыл Гонзо Тома Кэрролла. Хоть он и вышел на пенсию, но когда я в последний раз заглядывал в наш факультетский справочник, его фамилия стояла как раз между нашими.

— Роули, мне надо идти.

— Ну да. Тебе же надо написать записку миссис Фентон.

Тэд почувствовал, как у него горят щеки. Алтея Фентон, бессменный секретарь факультета английского языка с 1961 года, умерла в апреле от рака горла.

— Я задержал тебя лишь потому, — сказал Роули, — что хотел сообщить: кажется, я нашел то, что ты ищешь. Насчет воробьев.

Сердце Тэда забилось чаще.

— Что ты имеешь в виду?

Роули завел Тэда обратно к себе в кабинет и взял со стола «Американский фольклор» Барринджера.

— Воробьи, гагары и особенно козодои — психопомпы, — заявил он победным тоном. — Я знал, что с козодоями что-то связано.

— Психопомпы? — озадаченно переспросил Тэд.

— Это из греческого, — пояснил Роули, — означает «те, кто сопровождает или провожает». В данном случае — провожают людские души из страны живых в страну мертвых и обратно. Согласно Барринджеру, гагары и козодои — проводники живых; обычно они собираются в тех местах, где совсем скоро кто-то умрет. Их не рассматривают как дурное знамение. Их дело — сопровождать души недавно умерших к надлежащему месту в загробном царстве.

Он внимательно посмотрел на Тэда.

— А вот сборище воробьев — это признак зловещий. Во всяком случае, по Барринджеру. Воробьи — проводники мертвых.

— Что означает…

— Что означает, их дело — сопровождать заблудшие души обратно в мир живых. Иными словами, они — провожатые живых мертвецов.

Роули вынул изо рта трубку и мрачно взглянул на Тэда.

— Не знаю, что у тебя происходит, Тадеус, но я бы тебе посоветовал соблюдать осторожность. Предельную осторожность. Ты похож на человека, попавшего в крупную передрягу. Если я могу чем-то тебе помочь, просто скажи.

— Спасибо, Роули. Ты и так очень мне помогаешь. Уже тем, что держишь язык за зубами.

— Думаю, в этом мои студенты с тобой согласятся, — пошутил Роули, но в его взгляде читалось искреннее беспокойство. — Береги себя, ладно?

— Договорились.

— И знаешь, Тадеус, если эти люди стараются поддержать тебя в этом начинании, наверное, было бы разумнее им довериться.

Это было бы замечательно, если бы он мог им довериться, но тут вопрос заключался не в его нежелании доверять. Если он им все расскажет, они сами ему не поверят. И даже если бы он доверял им настолько, чтобы все рассказать, он все равно не решился бы заговорить, пока не пройдет этот озноб, это нервное шевеление под кожей. Потому что Джордж Старк за ним наблюдал. Потому что он, Тэд, завалил все сроки.