— А их и нет.

— Тогда что тебя дернуло примчаться сюда, в это мрачное место, в первый настоящий день лета?

— Хочу просмотреть заявки на дополнительный курс, — ответил Тэд. — И уж поверь мне, я не задержусь здесь дольше, чем необходимо.

— А что у тебя с рукой? Она вся синяя аж до запястья.

— Ну… — Тэд смутился. Выдуманная история выставляла его либо пьяницей, либо кретином, либо и тем и другим одновременно… но все равно это было проще, чем сказать правду. Тэд искренне поразился тому, как легко полицейские скушали эту сказку — точно, как сейчас Роули, — никто даже не задался вопросом, как Тэд умудрился прищемить себе руку дверцей платяного шкафа.

Он интуитивно выбрал самую подходящую ложь — сочинил ее сразу, когда еще мучился болью. От него ждали всяческих неуклюжестей, это было вполне в его духе. В каком-то смысле это было все равно что рассказывать журналисту из «Пипл» (царствие ему небесное), что Джордж Старк был придуман в Ладлоу, а не в Касл-Роке, и что Старк писал от руки, потому что так и не научился печатать на машинке.

Он даже и не пытался врать Лиз… но очень настойчиво попросил никому не рассказывать о том, что произошло на самом деле, и она согласилась. Ее беспокоило лишь одно, и она вытребовала у Тэда обещание, что он не будет пытаться снова связаться со Старком. Он охотно ей это пообещал, хотя понимал, что, возможно, не сможет сдержать обещание. Он подозревал, что в глубине души Лиз тоже это понимает.

Теперь Роули смотрел на него с искренним интересом.

— Дверцей шкафа, — сказал он. — Великолепно. Вы там что, в прятки играли? Или то были некие странные сексуальные игрища?

Тэд ухмыльнулся.

— Со всеми странными сексуальными игрищами я завязал еще в тысяча девятьсот восемьдесят первом. По рекомендации докторов. На самом деле я просто задумался и поэтому был невнимателен. Досадно так вышло.

— Да уж… — сказал Роули и… подмигнул Тэду. Подмигнул почти незаметно, просто чуть дернул припухшим морщинистым веком… но именно что подмигнул. Мол, неужели ты думал обмануть старика Роули? Бывает, и свиньи летают.

Тэду в голову вдруг пришла свежая мысль.

— Слушай, Роули, а ты еще ведешь семинар по фольклорной мифологии?

— Каждый семестр, — ответил Роули. — Ты что, не читаешь учебный план собственного факультета, Тадеус? Лозоискательство, ведьмы, волшебные зелья, колдовские символы богатых и знаменитых. Темы по-прежнему популярны. А почему ты спросил?

У Тэда был давно заготовлен универсальный ответ на этот вопрос. И Тэд давно понял, что быть писателем очень удобно хотя бы потому, что у тебя всегда есть ответ на вопрос: «А почему ты спросил?»

— Да родилась тут одна идея для рассказа, — сказал он. — Пока еще очень сырая, но из нее может выйти кое-что интересное.

— И о чем ты хотел узнать?

— Ты не знаешь, есть ли у воробьев какое-то особенное значение в американском фольклоре или суевериях?

Сморщенный лоб Роули теперь напоминал топографию некоей иной планеты, явно не приспособленной для человеческой жизни. Он задумчиво погрыз мундштук трубки.

— Прямо так с ходу ничего не скажу, Тадеус, хотя… мне все-таки любопытно, чем вызван твой интерес. Только ли литературными изысканиями.

Бывает, и свиньи летают, снова подумал Тэд.

— Ну… может быть, и не только, Роули. Может быть, и не только. Может быть, я так сказал лишь потому, что не могу объяснить это в спешке. — Он быстро взглянул на охранников. — У меня сейчас мало времени.

Уголки губ Роули сложились в еле заметную улыбку.

— Кажется, я понимаю. Воробьи… самые обыкновенные птицы. Слишком обычные, чтобы иметь какое-то особенное значение в суевериях. И все же… когда я об этом задумался… кажется, что-то такое есть. Если я только не путаю их с козодоями. Надо проверить. Ты здесь пробудешь еще какое-то время?

— Боюсь, не больше получаса.

— Ну, может быть, сразу что-нибудь и найдется у Барринджера. В его «Американском фольклоре». На самом деле это не более чем поваренная книга суеверий, но и она тоже сгодится. И если что, я же могу позвонить тебе по телефону.

— Да, конечно.

— Хорошую вы с Лиз устроили вечеринку для Тома Кэрролла, — сказал Роули. — Хотя вы с Лиз всегда устраиваете самые лучшие вечеринки. Твоя жена слишком очаровательна для жены, Тадеус. Ей бы следовало стать твоей любовницей.

— Спасибо. Наверное.

— Гонзо Том, — продолжал Роули чуть ли не с нежностью. — Даже не верится, что Гонзо Том Кэрролл отплыл в серую гавань пенсии. Больше двадцати лет я слушал, как он громоподобно пердел в соседнем кабинете. Надеюсь, его преемник будет потише. Или хотя бы чуть сдержаннее.

Тэд рассмеялся.

— Вильгельмине тоже очень понравилось. Она получила огромное удовольствие, — сказал Роули, шаловливо уставившись в пол. Он прекрасно знал, как Тэд с Лиз относятся к Билли.

— Это радует, — отозвался Тэд. С его точки зрения, Билли Беркс и удовольствие были вещами несовместимыми… но поскольку от нее и Роули зависело алиби Тэда, в котором он так нуждался, наверное, он и вправду должен был радоваться тому, что она пришла на вечеринку. — И если ты что-нибудь вспомнишь насчет…

— О воробьях и их месте в Невидимом мире. Да, конечно. — Роули кивнул полицейским за спиной Тэда. — Доброго дня, джентльмены. — Он обогнул их и направился к своему кабинету чуть более целеустремленно. Не намного, но все же.

Тэд озадаченно смотрел ему вслед.

— Что это было? — спросил Гаррисон-или-Гарримен.

— Делессепс, — пробормотал Тэд. — Наш главный филолог и фольклорист-любитель.

— Похоже, он из тех парней, кто не в состоянии добраться до дому без карты, — заметил второй полицейский.

Тэд подошел к двери в свой кабинет и отпер ее.

— Он не такой недотепа, каким кажется, — сказал он и открыл дверь.

Пока Тэд не включил верхний свет, он даже не осознавал, что Гаррисон-или-Гарримен стоит у него за спиной, держа руку в кармане спортивной куртки, явно сшитой на заказ для парней великанской комплекции. На мгновение Тэд ощутил запоздалый страх, но кабинет, конечно, был пуст — пуст и так чисто прибран, что после хаоса и бедлама, царивших здесь весь учебный год, казался чуть ли не мертвым.

Без всякой причины на Тэда вдруг накатила волна почти тошнотворной тоски, пустоты и ощущения потери — смесь чувств, подобных глубокой, внезапной печали. Как будто все происходило во сне. Как будто он пришел сюда попрощаться.

Не глупи, сказал он себе, но его сознание тихо отозвалось: Ты нарушил все сроки, Тэд. Ты нарушил все сроки, и мне кажется, ты совершил очень большую ошибку, даже не попытавшись сделать то, что хотел от тебя этот урод. Кратковременная передышка — это все-таки лучше, чем вообще никакой передышки.

— Если хотите кофе, можете выпить по чашке в комнате отдыха, — сказал он полицейским. — Кофейник наверняка полон, или я совершенно не знаю Роули.

— А где эта комната? — спросил напарник Гаррисона-или-Гарримена.

— В том конце коридора, третья дверь отсюда. — Тэд открыл ящик стола и достал папку с заявками. Потом поднял голову, улыбнулся полицейским и сам почувствовал, что улыбка вышла натянутой. — Думаю, вы услышите, если я закричу.

— Вы, главное, закричите, если что-то случится, — сказал Гаррисон-или-Гарримен.

— Можете не сомневаться.

— Я мог бы послать за кофе Манчестера, — сказал Гаррисон-или-Гарримен, — но у меня ощущение, что вы вроде как намекаете, что вам хочется побыть одному.

— Ну да. Раз уж вы сами сказали.

— Это нормально, мистер Бомонт. — Он очень серьезно посмотрел на Тэда, и тот вдруг вспомнил, что полицейского звали Харрисон. Как Джорджа Харрисона из «Битлов». Надо быть идиотом, чтобы такое забыть. — Только не забывайте, что те люди в Нью-Йорке погибли от передозировки одиночества.

Да неужели? А я думал, что Филлис Майерз и Рик Каули погибли в компании полицейских. Он хотел произнести это вслух, но промолчал. В конце концов, эти ребята просто стараются выполнять свой долг.