— Значит, будешь скучать уже завтра, — вслух повторил Сильф.

— Мы расходимся?

Вертолов двинул плечом:

— Пора. Наша общая дорога закончилась. На Мерцающем острове мы побывали. Моя цель исчерпана, у каждого теперь свои дела. Я доведу вас до леса, там перекрёсток.

Компаньоны молча переглянулись и пошли за проводником, разбившись на пары. Костры не просто загасили, их угли разметали и засыпали камнями так, что не найдёшь следа. Сильф вёл их напрямик, через равнину. Чем дальше за спиной оставалась каменная отвесная стена, тем гуще зеленела трава под ногами. Горный луг обнимал их от края небес до края, с одной стороны на горизонте переходя в серый горный хребет, с другой — просто сливаясь с небом.

Моря, куда ни смотри, не было видно. Оно открывалось внизу под стеной совершенно нежданно для путников. Но сейчас путешественники уходили от моря. И чувствовали светлую грусть слишком короткой встречи, прощаясь не только с ним.

Больше двух часов они шли через горный луг без признаков дорог и людского жилья. Равнина постепенно понижалась и наконец спустилась к широкой проезжей дороге. По другую сторону дороги чернел лес.

Сильф остановился, присел на краю дороги и зачерпнул горсть пыли. Пустил её по ветру и, когда облачко рассеялось, повернулся, став спиной к дороге и к лесу. Улыбнулся своим спутникам.

— И куда вы теперь?

— Разве не ты скажешь? — удивилась Бабочка-Халиса.

— Скажу, в какую вам сторону, когда сами решите, куда идёте. Делите деньги.

— Сильф, я же нанимала тебя как ловкого проводника, — спохватилась Аванта-Амита. — Деньги должен взять ты.

— Я возьму один золотой, остальное делите пополам. Надеюсь, благородные спутники не бросят своих спутниц прямо здесь?

— Золотой — слишком мало. Как же плата за твою помощь?

— Вертолов сам назначает цену, — ухмыльнулся лесной парень. — Так что я получу то, что мне причитается. И ещё… — он протянул открытую ладонь в сторону Шакли.

— Ах, да, это не моё, — сообразил шакал, достав из кармана авантюриновое сердечко и положив в ладонь вертолова. Сильф передал брелок Аванте.

— Держи.

Она взяла, но крутила в пальцах вино-красный кристалл, висящий на шнурке:

— У меня уже есть кое-что на память о белой башне. Они похожи. Теперь всегда буду думать, что в ней полно не самых светлых чувств и мрачных тайн. Изнутри башня вовсе не белая, только издали сверкает.

— Точно, у тебя есть талисман. Подари ему, — Сильф кивнул на спутника Аванты.

— Зачем? Мы не собираемся расставаться, и на память я пока не жалуюсь, — запротестовал Верен.

— Опять? — вертолов мученически закатил глаза. — Это тебе от всех нас. И когда купишь новый дорожный пояс, пожалуйста, пристегни сердечко во внутренний кармашек и береги. Когда-нибудь точно пригодится.

— Раз такое пожелание на дорожку, возьму, — Верен подбросил красный камушек в ладони, поймал и зажал в кулаке. — Спасибо.

— Намучаешься ты с ним, сестрёнка, — весело посочувствовал Шакли. — То ли дело я — умён, красив, весел, очарователен! Любая будет счастлива. Скажи, Халиса?

Бабочка только рассмеялась. Обняла и расцеловала на прощание подругу.

— Кстати, — вспомнил Верен. — Шакли, я тебе должен ещё одни новые сапоги. Не могу уйти босиком, прости…

— Забирай. Повезло, что у нас один размер, брат. Хотя, они мне очень-очень нравились. В первом торговом ряду куплю себе такие же.

— Оценил? Теперь знаешь, как выбрать настоящие, для странников. Бери желтые, они дешевле, а для артиста — в самый раз, верно?

— Думаешь, у нас получится? — Шакли привлёк к себе Бабочку за талию, но смотрел на Верена. Тот авторитетно кивнул.

— Я вас видел.

— Выступлениям с Тришкой, успех гарантирован, — заверила Аванта. — А вы и сами настоящие артисты. Театр «Третий шанс» скоро узнают по всем мирам. Какой край покорите сначала?

— Я бы шла через весь континент на юг, — не задумываясь, ответила Бабочка. — К тёплому морю. По дороге будем выступать и наслаждаться новой свободой. Согласен?

— Я-то, да, — вздохнул Шакли. Достал медлиса из мешка, подержал на руках, взъерошил ему шерсть на загривке и шутя коснулся носом его любопытного носа. Ещё раз погладил пушистого компаньона и поставил на землю. — А ваше медвежество, сиятельный Медлис Триполос Каштанский, пойдёт ли с нами добровольно неизвестно куда? Может, в тех краях нет твоего любимого леса и бу-каштанов. Я не могу насильно тащить тебя с собой, друг мой. Если ты выберешь свободу, вот перекрёсток. А вот — лес.

Бабочка испуганно вцепилась в локоть Шакли, не веря своим глазам. Добровольно расстаться с Тришкой? Как можно?

Медлис встряхнулся, засопел и неспешно потрусил к обочине дороги. Сел на пригорок и задумчиво тёр лапой морду, глядя на лес. Все ждали, замерев, глядя на маленькую пушистую красную фигурку. Тень сидела на плече Сильфа, нервно дёргая хвостом.

Наконец Тришанций встал на четыре лапы, вытянул морду, нюхая лесной воздух. Круто развернулся, как флюгер, и большими прыжками помчался к Шакли. Он брал разгон, чтобы запрыгнуть ему на руки. И сентиментальный шакал поймал его в объятья, крепко прижав к себе.

— Тришка! Рыжий разбойник! Я почти поверил, что ты нас бросишь! Негодяй, как можно быть таким коварным лицемером?

Медлис презрительно фыркнул и облизывал щеки Шакли, отплёвываясь от морской соли, но не прекращал лизать.

— Нет, вы видели? Видали, как он выдерживал трагическую паузу! Я ведь почти поверил! — восторгался глава театра «Третий шанс». — А может, ты просто разучился сам добывать еду в лесу? Не можешь жить без своих верных слуг? Так-так, зубы скалить на меня? На лучшего друга? Даже не думай укусить, это уже точно будет считаться!

Все свидетели трогательного воссоединения смеялись от счастья. Даже Тень вспорхнула и птицей сделала пируэт в воздухе, выражая свою радость.

— Яу-ням-ням, — Тришка беспокойно облизнулся.

— Что он сказал? — уточнил Шакли, понимая, что если бы медлис просто хотел поесть, он бы влез к нему на плечо, протянул лапу и достал из мешка то, что хочет.

— Просит глоточек гранотомёда, — перевёл Сильф.

— Нету, — посочувствовал пушистому приятелю Шакли. — Ты вылизал последнюю бутылочку ещё на острове, в парке, помнишь? Но я скоро куплю, обещаю. В первом же городке.

Тришка обиженно ворчал и наконец юркнул в свой мешок. Прихватил остатки бу-каштанов и печенье и чавкал там, свернувшись клубочком.

— Тяжело будет говорить с ним на людях без переводчика, — заметила Бабочка. — Без тебя, Сильф, нам остаётся только научить Тришку читать или писать. Или, хотя бы, различать картинки. Чтобы общаться с ним более конкретно.

— Отличная идея, займусь этим, — воодушевился Шакли.

— На юг туда, — вертолов указал часть дороги, над которой стояло солнце. — Удачных выступлений. Возьмите себе котелки и чайник, вам нужнее.

— Почему всё нам? — спросила Бабочка.

— За них я спокоен, — улыбнулся вертолов. — Верен в дороге — дома. К тому же, в ту сторону трактир намного ближе, чем у вас.

— Куда мы пойдём? — Аванта подняла голову, заглядывая в обычно загорелое, но сейчас слишком бледное лицо высокого мужчины.

— Сколько у нас времени, Сильф? — спросил он глубоким красивым голосом, так что все даже вздрогнули, услышав незнакомый баритон. Но все ноты в нём были прежние, Веренские.

— Примерно месяц. Полтора.

— Вот и славно, — сын дороги обнял за плечи свою спутницу.

— У нас есть время найти твоего отца и уже вместе дожидаться Фанбрана. Однажды он явится лично, чтобы наконец выяснить, кто из нас двоих единственный после этой встречи останется жить. Это будет наш третий раз, тогда уж всё решится. И в тот раз я не буду полагаться на веер смерти и другие новейшие средства. А не пожалею для него хорошего клинка под рёбра ли в горло. Говорят, закалённая сталь и на полных драконов действует безотказно, тем более, на потомство.