— Если успею, расскажу, — Бабочка прятала лицо и отводила глаза, скрывая слёзы.

— Сильф? Какой же твой секрет? — весело спросила Аванта, чтобы отвлечь всех.

— Сперва не мой. У нас есть ещё кому признаваться в своих тайных чувствах!

Они переглянулись, не понимая, а медлис недовольно заворчал, нахохлился и переступал лапами по плечу Шакли.

— Что, Тришка? Кто тебя обидел? Рассказывай, не бойся, тут все свои.

— Он не обижен, — заверил Сильф. — Только сердится, что правда так скоро выплыла наружу.

— Мне послышалось, он сказал «друг»? — много странствуя, Верен примерно понимал общелесной, на котором общались многие животные.

— Да, ему стыдно, что он не хотел называть Шакли другом. На самом деле… — вертолов сделал многозначительную паузу, дав медлису возможность признаться самому. Тот застонал и обнял своего приятеля за шею, прижав пушистую морду к его щеке. — … ты ему сразу понравился, — закончил Сильф.

— Я подозревал это, — Шакли старался, чтобы голос не дрогнул от сантиментов. Он похлопал медлиса по пушистому боку: — Не переживай, друг мой. Можешь и дальше делать вид, что тебе наплевать на нас и на меня — особенно, если тебе приятно.

— Тогда и я признаюсь, — сказал Сильф. — Красный сердолик в раскладе, помнишь, Аванта, я думал, это твоё сердце. Но это медлис. Теперь-то ясно. Хотя, если учесть, что ему дали имя Тришанций, возможно тройное толкование. Это и медлис, и твои сердечные дела, и… что-то третье, пока не знаю, что. Ещё могу сказать, это не последняя полоса испытаний, которую нам предстоит пройти всем вместе. Надеюсь, Хребет нас уже пропустит? Шагайте. В этот раз я пойду последним.

Вертолов подождал, пока все его спутники переступили цепочку острых сланцев и стали подниматься на склон. Убедившись, что расстояние и время для них снова существует, Сильф догнал их и повёл коротким путем на гребень над обрывом.

Резко стемнело, ночь вступила в свои права. Но взошла настоящая луна и в ясном небе подмигивали звёзды. Путешественники натянули между деревьев большой тент из запасного одеяла, завернулись в свои походные постели и устроились на ночлег. Усталость, которая не чувствовалась в зачарованном лесу на Хребте, теперь настигла их, выбив лишние мысли о вскрывшихся секретах. Тень, как обычно, охраняла сон людей. Тришка сгрыз парочку каштанов и тоже свернулся клубком под боком у Шакли.

Ни утренний холод, ни сырость, ни яркие лучи солнца, встающего прямо перед ними, словно со дна обрыва, не могли пробиться в сон путешественников. Все, кроме Тени, спали до полудня, восстанавливая силы. А когда открыли глаза, подскочили сразу. Потому что внизу, в долине у реки, точнее, посреди реки на искусственном острове сверкал большой гранёный шпиль — белая башня.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ

— Так близко? — Аванта смотрела на красивый город на острове. С обрыва он казался детской игрушкой — искусно сделанной музыкальной шкатулкой с фигурками.

— Пока ты смотришь на белую башню сверху, а не стоишь у ворот, Мерцающий остров никогда не бывает близко. Верно? — скептически заметил Верен.

— Нам придется ещё побегать за ним, — согласился Сильф. — Но первая встреча даст четкое направление. Остров ещё много раз появится и пропадёт, но уже далеко не сбежит. Если скроется на далеком берегу северного моря, у нас есть перо, чтобы перенестись за ним. Теперь не уйдёт, — вертолов прищурился, иначе, чем остальные, рассматривая цель. Для него неуловимый остров был личным вызовом, а не просто трудной загадкой. Остальные компаньоны полагались на его талант ловкого проводника.

— Я вижу тропу, по которой пройдут только козы, да ещё Тень, — Верен осматривал склон. Прикидывал, как прокатить тачку и не уронить всё их имущество с обрыва. — Но главное, внизу есть городок. Похож на селение горняков, большое, много каменных домов и торговая площадь в центре. Богато для рабочего посёлка. Сильф, не знаешь, тут в горах добывается что-то ценное?

— Золото, — пожал плечами вертолов. — В реке водится золото и форель. Под горой добывают песок, горный хрусталь, аметисты, топазы, хризолиты и прочее — рядом с золотом полно кварцевых жил. Это Юзефель — городок ювелиров. Они гранят камушки, точат хрустальные линзы для биноклей и подзорных труб, выплавляют стекло и режут из хрусталя гранёные кубки. Хочешь навестить их?

— Придётся. До Мерцающего острова ещё не один день пути и не всё по безлюдной местности. Лес закончился, а для выхода к людям нам многого не хватает.

— Мне нужна хорошая маскировка, — поддержала Бабочка. — Больше я с синими волосами и фиолетовыми ногтями ходить не буду! Да и Шакли выглядит как беглый брачный аферист. В крайнем случае, как безработный актер, только зверь у него не дрессированный. Не ворчи, Триша, я имела в виду, что это хорошо, ты — свободная личность. Но как тебя показать людям? Ты хочешь постоянно сидеть в мешке?

— Ему не так важно демонстрировать народу свою красоту, если только в мешке будет много еды, — заметил Шакли. — У нас закончились бу-каштаны. Нужно собрать, прежде чем уходить из леса. Здесь они растут?

— Найдём, — заверил Сильф.

— Нам с Бабочкой не помешает сменить костюмы, — продолжал Шакли. — И для мёда нужны бутыли или бочонок.

— Две больших бутыли в тростниковой оплётке, — уточнил Верен. — Чтобы не разбились случайно. Неприятный вопрос, но у кого есть деньги и сколько? Только у Аванты?

— Денег нет только у зверей и тех… кто предпочитает вольный образ жизни вдали от цивилизации. Никого не хочу обидеть, но вы меня поняли, — надменно отозвался Шакли. — Ты, что ли, пойдешь в город?

— А кто? — Верен остался совершенно равнодушен к шпильке насчет вечного безденежья вольных бродяг и других детей дороги, кроме трактирщиков. — Мне положено ходить повсюду и никто этому не удивится. А ты себя со стороны представь.

— Я представляю. Но разумно ли доверять деньги тому, кто их не ценит?

— Разумно дать деньги на важные покупки тому, кто их не проиграет, не потеряет, не пропьёт всё и пустит в дело.

— Мальчики, не ссорьтесь, — кисло попросила Бабочка. — Мне страшно представить, что мне одежду будет выбирать мужчина. Но я молчу.

— Дай нож, — буркнул Шакли, сбросив свои воровские штиблеты. Вскрыл каблуки, добыл из тайников по два золотых. Демонстративно пересчитал и половину вручил Верену: — Хватит на первый раз?

— Вполне. На всякие мелочи и гардероб для дамы. А сам так и будешь народ пугать?

— Имейте в виду, я не люблю охотничьи костюмы. Не надо уговаривать меня рядиться в лесные шкуры, как у вас! Я вообще не люблю одежду из чужой кожи.

— Тебе никто не предлагает, верно?

— Но в таком виде, как сейчас, он слишком бросается в глаза, — предупредил Сильф.

— Не нужно на меня тратиться, у меня при себе выигрыш из гостиницы, — вмешалась Бабочка. — Я бросила только саквояж, когда бежала. Но деньги обычно я держу не в сумках, так надёжнее. У меня десять золотых.

— Дай три, — умерил ее щедрость Верен. — Этого хватит на любое платье. Тебе нужно что-то нормальное, неприметное…

— Пожалуйста, самое неприметное. Лишь бы ткань крепкая и размер подошел. О красоте не думай. Лучше серое?

— Бабочка хочет превратиться в моль? — усмехнулся Верен. — Серый — городской цвет. В дороге его носят редко, разве что в горах на Западе, но чаще только плащи. А серый плащ у тебя уже есть.

— Несите что угодно, на ваш вкус. Надену, что дадите, — смиренно пообещала Бабочка.

— Может, наоборот, лучше приметное? — размышлял Сильф. — Она смахивает на фею, только волосы слишком короткие. Лесной народ все патрули уважают, не посмеют приставать с приметами. Денег хватит на что-нибудь лесное. Если не самое шикарное.

— Мда, будь у нее защитник, не посмели бы, — поморщился Верен. — Внешне Шакли смахивает на лесного красавчика, но на костюм принца фей у нас не хватит, верно?