— Мы к ней и направляемся, — подтвердил в опустевшее окно лесной мальчишка.

— Сильф, кстати, я нанимался только проводить барышню сюда и познакомить вас. Аванта убедилась, что тут довольно мило и почти безопасно? По крайней мере, пока она с тобой. Надеюсь, вы найдете общий язык. Не буду отвлекать, мне пора, — Верен хотел откланяться, но вертолов просил его остаться до встречи с загадочной Аэндорой.

Аванта поняла, что это местная провидица или мудрая старейшина. Во всяком случае, хороший тон перед дальней дорогой заглянуть к ней и выслушать совет. Жила она где-то далеко, на самом краю лесного поселения, не просто за пределами поляны.

Си́львецы — как называли себя лесные люди (не путать с коренным лесным народом — сильва́рами), раскинули свой городок на многих полянах. Как рыбацкие поселения в плавнях они, словно мостиками, соединялись лабиринтом тропинок, перекинутыми с острова на остров. Добираясь к дому Аэндоры, гости миновали несколько полян, полных солнца и жизни, но потом долго углублялись в темную чащу, мимо неприветливых буреломов и глубоких оврагов.

Местность всё больше понижалась и светлела. Но солнце уже не прибавляло радости. Лес поредел и побурел. Под ногами отчетливо хлюпало, хотя Сильф вёл гостей по сухим кочкам. Всё подсказывало, что где-то совсем недалеко, невидимое за деревьями раскинулось обширное болото. И точно, на самом краю заросшего камышами берега возвышался самый большой, из виденных ими в лесу, и самый необычный дом. Жилище Аэндоры.

— Зачем строить дом в таком жутком месте? — Аванта смотрела вверх, на выросший на сваях трехэтажный деревянный гриб, все этажи которого были чуть смещены в разные стороны. Казалось, эта слишком высокая для топкой почвы конструкция начала рассыпаться, надстройки и крыша съехали в разные стороны, но чудом застыли и держатся на чьем-то честном слове или заклинании. — Ближайшее озеро еще чистое, но дальше — сплошная топь! Неужели кому-то нравится такой мёртвый лес?

— Для растительности тут и правда не весело, — заметил Верен, — но немало живности, верно? Птицы, зайцы, бобры… а, Сильф? Много тут шалашей охотников?

— Место богатейшее живностью, — совершенно серьезно подхватил парень. — Особенно по ночам… Так и шуршат, воют, рычат, сверкают глазами… проходу не дают. Не завидую тем, кто встретится с ними на том берегу. Но сюда не лезут.

— Так зачем же…? — снова ужаснулась Аванта. — Мне показалось, у вас говорят об Аэндоре с почтением. Почему она живет в такой глуши, если люди ее не изгнали?

— Как раз поэтому, — терпеливо пояснил вертолов. — Наша граница остановилась тут, потому что Аэндора сдерживает болото. Рядом с ней оно почти стало озером.

— Значит, этот берег — ваша граница. А за ней…

— Сумрачный Недобрый край, где водится всякое. Только Аэндора может жить здесь. Она не боится. А… я уже думал, тебя нет дома! — Сильф обернулся на скрип двери.

Выше их голов появился силуэт хозяйки, тощий и прямой, как крепкая сухая ветка.

— Здравствуй, малыш. Я собираю травы намного раньше или позже, под вечер. Куда же мне деться?

— Мало ли… тварь под воду утащит и хрум-хрум, никто не узнает!

Аванта удивилась, слыша в голосе мальчишки ироничное веселье, до сих пор ей казалось, вертолов напрочь лишен чувства юмора.

— Кого ты привёл в гости, малыш?

— Ты мне скажи. Верен, лезь сперва ты. Если тебя лестница выдержит, под нами точно не треснет!

— Добрый мальчик, — хмыкнул сын дороги. Легко поднялся на несколько ступеней приставной лестницы и обернулся, протянув руку барышне.

— Благодарю, я сама, — Аванта следом за ним взобралась на высокое крыльцо и прошла внутрь странного дома. Сильф появился на пороге последним и прикрыл за собой дверь.

Солнца из окон, выходящих на все стороны света, хватало, чтобы рассмотреть жилище провидицы. Там стояла печь прямо в центре комнаты, как несущий столб. С потолка свисали ароматные лечебные травы и целые лианы заплетенных в косы низок сушеных грибов, дикого чеснока, лука и зеленых листьев разных приправ. Удивительно смотрелись в лесном доме большие квадратные зеркала под каждым окном. Только через несколько мгновений Аванта поняла, что это блестящие стальные ставни-отражатели. Видно, порой в эти окна рвется нечто настолько враждебное, что без отражателей не обойтись.

Аэндора оказалась не такой, как представлялось гостям. Не старуха-знахарка, скромная или властная, но самим обликом вросшая в родной лес и этот кривобокий дом. Но высокая, с порывистыми движениями, острым взглядом хищной птицы, в пестрой шали с кистями, она выглядела странницей, случайно заглянувшей в пустующий дом, решив заночевать в нём, несмотря на его дурную славу.

Единственное, что соответствовало представлениям о местной волшебнице, на поясе у нее бряцали амулеты и шуршали маленькие пучки сухих трав. Шею и смуглые кисти рук обвивали ритуальные браслеты и ожерелья со старинными монетами, золотые, серебряные, медные и с вмонтированными в центр камушками — чередовались и мелодично звенели. В ушах тоже поблескивали серьги-амулеты, похожие на легкие виноградные грозди, составленные из тончайших блестящих чешуек разных металлов.

По ее красивому, но слишком худому, выдубленному ветрами лице, темному, как морёный дуб, трудно было угадать возраст. Не юный, но далеко не старый. Или… вечный?

— Ищете совета перед дорогой? — Аэндора не спрашивала, она знала.

— Мне нужен совет, — подала голос Аванта, стараясь звучать уверенно. — Я ищу Мерцающий остров! Он прячется от путешественников, но, надеюсь, Сильф выведет меня к цели. Что посоветуете, чтобы Сильф согласился мне помогать, и я достигла успеха?

— Это две разные цели, деточка, — чуть усмехнулась провидица, склонив голову набок, прислушиваясь к тому, что говорила гостья, слыша намного больше, чем просто слова и голос. — Сильф поможет. Стоит ему только бросить камушки, и он будет готов идти с тобой на край света. О плате не беспокойся, настоящий вертолов никогда не знает, сколько сил отнимет у него новое задание, поэтому не просит плату наперед. Но успех твоей цели зависит не только от умения Сильфа. И не только от твоей настойчивости. Твоё сердце рвется в белую башню посреди острова. Но город, скрытый от глаз чужаков, постоянно перемещается — он неприступен. Вам троим не по силам войти туда. Вас должно быть больше… вдвое больше! И до самых ворот, нет, до самой верхней лестницы белой башни, вы не будете знать, кто из вас — проводник, кто — ключ, кто — карта, а кто — жертва. Ваши способности могут объединяться, у каждого — своя роль, только тогда ты, детка, пройдешь туда и выберешься обратно.

— Одна? — вырвалось у Аванты.

Провидица успокаивающе улыбнулась и покачала головой.

— Из ворот Мерцающего острова нет обратного хода, — хрипло пробормотал Верен. — И я вовсе не собираюсь пропасть там…

— Помолчи, Бард, — Аэндора спокойно назвала его другим именем. — Ты не откажешься от этого приключения, даже за щедрую плату. Так что не трать своё ворчание впустую. Дай мальчику заглянуть в расклад. Сильф, они в печке.

— Я знаю, — вертолов зачерпнул из зева печки горсть остывших угольков, сдул золу, и на ладони у него заблестела дюжина разноцветных камушков. Не обточенных, но за многие годы сглаженных пальцами гадателей.

Парень несколько раз медленно обошел всю комнату по солнцу, задерживаясь перед каждым окном, пока не выбрал то, что смотрело точно на болотную пустошь, в даль. Передвинул к нему легкий столик и трехногий табурет, поставил в центр широкую керамическую чашу с водой, бросил туда камешки. Они ярко сверкали на дне, а вода осталась прозрачной, без следа пепла.

Сильф закрыл глаза и водил руками над поверхностью воды, едва касаясь ее пальцами. Камни в чаше двигались, ползали по дну, даже стали подпрыгивать и резвились в воде, как рыбки. Постепенно, один за другим, они выпрыгивали в ладонь вертолова. Он вслепую раскладывал их по столу в только ему понятном порядке. Вероятно, считал камушки или просто почувствовал, когда чаша опустела, и осторожно отставил ее в сторону, чтобы не разлить. Ресницы парня слегка вздрагивали, между бровями появлялась и исчезала морщинка. Он прислушивался и передвигал камушки, выстраивая подобие карты. Но не касался их и глаз не открывал.