Пленник не мог подать знак, что слышит, не мог ответить даже свистом, чтобы не сердить своих конвоиров. Но Сильфу показалось, он кивнул, насколько позволял ошейник, и отвернулся. Вероятность, по которой Верен первый, один попадет за стены Мерцающего города, сбывалась совсем не так, как они хотели. Лодка подплыла к той части крепости, где нельзя было ступить на остров, стены уходили прямо в воду. В стене открылся небольшой шлюз, лодка нырнула туда и скрылась с глаз. Последнее, что Сильф услышал — лязг подъемной решетки, когда та снова опустилась, отрезав связь.

— Как мы пройдём в город? — сухо спросила Аванта, когда облава уже прошла, вертолов нашёл компаньонов, а страсти от потери Верена отгорели, вылились слезами и присыпались пеплом, от которого жгло глаза.

— Сюда идёт большой торговый караван. Тень его видит, — так же безжизненно ответил Сильф. — Пойдём рядом с их повозками.

— В качестве кого? — Шакли рассеяно гладил взъерошенную красную шерсть медлиса. Тришка ворчал на тему «я же предупреждал». Даже бутылочка гранатомёда не могла его успокоить. Медлис успевал есть и ругаться одновременно.

— Видел бы ты себя, — заметила Бабочка. — Вы с медлисом готовые артисты. Я — лесная дева, и сопровождаю вас, потому что зверь на самом деле — мой подданный. Сильф тоже с нами, он лесной житель и переводчик медлиса. Так что мы трое, несомненно, свита его медвежества!

— А я пройду по своей легенде, к жениху, — кивнула Аванта.

— И думать забудь! — отрезала Бабочка, схватив подругу за руку. — Ты говоришь, тот парень, твой знакомый, хотел сбежать? Возможно, его нет в крепости. А если его поймали, если он под стражей? Тебе мало того, что ты для них дочь государственного преступника? Не нужно с первых шагов связываться с другим преступником, вероятным дезертиром. Пойдём все вместе. Говори быстро, что лучше умеешь, петь или танцевать?

— Пожалуй, танцевать, — со вздохом выбрала Аванта. — Если очень нужно, петь тоже могу.

— Отлично, значит, мы с тобой ещё и танцовщицы. Было бы хоть что-нибудь музыкальное… Сильф, у тебя же есть губная гармошка!

— Угу, я понял, — кивнул вертолов. — Аванта, надень зеленое платье. А ты, наоборот, зелёное сними, караван уже близко.

— И непременно заплети волосы, заколи их покороче, — сказала Бабочка Аванте.

— Зачем?

— Зачем, что они — длинные и чёрные! Особая примета. В причёске, украшенной цветами они не так заметны. Давай, я помогу…

Обе барышни, так быстро, как только могли, приняли новый облик и украшали свои волосы цветами. Бабочка застегнула на нижнем шелковом платье красивый серебристый пояс и была уже неотличимо похожа на лесную деву. Но в артистическом образе Аванты чего-то не хватало.

— Дорожное платье — не одежда артистки, — сокрушалась Бабочка. — Слишком простое! Наденешь моё, голубенькое?

— Не хочу, оно мне напоминает времена пансиона и тоже не артистическое. Может, я тоже буду феей?

— Две сразу — не поверят, — вмешался Шакли. — Верен мне тоже говорил, что мы с Тришанцием — готовые артисты. Даже сказал, какой номер показывать. Как будто знал… и платья вам выбирал он! Тебе нужно сверху набросить что-то яркое… Стоп, знаю! У тебя две красные юбки? Пожертвуй одну на лоскутки. Это поможет!

— Ладно, — Аванта быстро порылась в багаже, выхватив из своей дорожной сумки обе юбки. — Эта или эта?

— Эта темнее, — придирчиво сказал Шакли. — Оставь её, порежем другую, она поярче. Надевай.

— Сверху?

— Да. Стой ровно… Сильф, помоги вырезать четыре клина, как цветок.

— Крестом?

— Спереди, сзади и по бокам. Бабочка, сделай нам из остатков красные шейные платки, и ещё выкрои пару длинных лент, завяжешь ей банты на рукавах. А Тришка… ему нужен мягкий ошейник, хотя бы ленточка. Тришанций, не скули и не срывай её, это для маскировки.

— А это для связи. Чтобы не сбежал далеко, — Сильф повесил на шею медлису брелок из авантюрина. — Так я его всегда услышу.

Тришка потрогал когтистой лапой драгоценное украшение, мигом успокоился и долизывал любимый гранатовый соус и догрызал бу-каштан, пока остальные лихорадочно готовились к встрече с караваном.

— Мы должны выйти на дорогу впереди, чтобы они будто случайно догнали нас, — командовал Шакли. — Прозвища у нас безопасные, надеюсь, но стараемся их лишний раз не называть для чужих ушей. Тришка, полезай в тачку, я тебя повезу. Да, все обращайтесь к нему «ваше медвежество». Сильф, что показывает твой волчок?

— Пора.

Чтобы пройти врата без лишних вопросов, Тень пошла на жертвы. Она могла легко в образе птицы перемахнуть стену, а пришлось идти пешком, месте со всей компанией. Ойра терпеть не могла изображать человеческую тень, но ещё в караване приклеилась к хозяину. Парень без тени мог привлечь ненужное внимание.

Купцы приняли артистов дружелюбно. Старший в караване сам предложил им присоединиться. Решающую роль в этом приглашении сыграл остаток каштанового мёда. Караван состоял из многих телег, нагруженных товарами и дюжины фургонов, где ехали семьи, многие с детьми. Увидев любопытные блестящие глаза, следящие за красивым пушистым зверем, Шакли в роли главы труппы сделал широкий жест. Предложил мёд главе каравана.

— Возьмите для ваших детей. Угостите всех.

— О, это слишком щедро, вам ничего не останется, — отказывался купец.

— Да мы уже наелись. Берите всё.

— И сколько вы хотите за мёд? Тут больше двух литров. Если…

Удивлённое веселье артистов привели купца в замешательство.

— Берите так, это подарок, — напевно, красивым «театральным» голосом заверила Аванта.

— Дар от его медвежества! — поддержала Бабочка, тоже усилив «волшебные» переливы тембра, достойного феи.

— От имени всех моих людей — благодарю, — поклонился им старший в караване, приняв котелок. И все повозки, едущие позади, видели этот жест.

Передав подарок для детей своему помощнику, который поспешил вдоль каравана, раздавать мёд, красивый статный купец (в главы всегда выбирали не самого богатого, но самого представительного и красноречивого) предложил артистам ответную услугу:

— Можем ли мы подвезти вас? Вы, кажется, давно в дороге и всё пешком?

— Что делать, — философски пожал плечами Шакли. — Карета у нас только для его медвежества. Все — не поместимся.

Тришка возлежал в тачке поверх дорожных сумок и походных одеял, свернувшись кольцом вокруг своего мешка с бу-каштанами. Обхватив его всеми лапами, медлис таскал по одному блестящему шарику, обгрызал кожицу и беззаботно чавкал, показывая, кто тут главная «звезда».

— Какой забавный, — долетал шепот сопровождающих телеги торговцев и их жён.

— Как называется ваш театр?

— «Третий шанс», — без запинки ответил Шакли. — Мы странствовали в прошлом году на юге. Но что-то на берегу теплого моря у нас не задалось. Конкурентов слишком много, публика избалована большими представлениями. Решили поискать удачу здесь. Думаю, сюда редко кто забредает? — Шакли прикусил язык, чтобы не сказать «верно?» Он словно натянул на себя вместе с новой курткой шкуру опытного бродяги. И чувствовал, будто Верен рядом и подсказывает ему слова.

— Мы так же думали, наладив постоянную торговлю с Мерцающим островом, — кивнул старший в караване. — Они нас уже знают, а мы знаем дорогу, знаем, что им везти. Удобно. А вы впервые посетите остров? Никто ещё там не бывал?

Артисты энергично подтвердили, что для них это место — полная экзотика, даже не знают, чего ждать. Будут рады рассказам и советам опытных путешественников.

— Совет один, в воротах не ждите нас, проходите вперед, отдельно. Мы гарантированно застрянем на таможне до вечера, а то и ночевать будем в крепости. Не в плохом смысле, там есть огромная гостиница для всех, кого не пропускают сразу. Мерцающий остров, как огня опасается контрабанды, так что проверяют все товары по описи. А вам, если скрывать нечего, зачем так долго ждать. Вас пропустят быстрее.