— Мы его искали, точнее, ойра искала. Сильф многое чувствует, но без твоей помощи в темнице не нашли бы. А как найти в крепости тебя, я даже не представляла. Отец, неужели ты правда признал себя виновным и собирался умереть с позором? А если бы мы не успели?

— Дитя моё, — профессор погладил дочку по щеке. — Я будто вижу прекрасный сон… Главное, чтобы он не обернулся худшей пыткой, если ты снова исчезнешь. Да, я почти убедил себя, что ты не существуешь. Ничто за пределами Мерцающего острова, в большом мире для нас не существует по-настоящему. А без тебя, одному, ради кого мне бороться за своё доброе имя? Тем более, его защита оказалась не в моей власти. Я знал виновного, но ничего не мог доказать. Сейчас могу. Но ещё меньше собираюсь вмешиваться в дела круга магистров. Я для них уже умер.

— Не говори так, — Аванта крепче сжала его руку.

— Отчего же, в этом мой шанс на свободу. Я больше не считаю себя частью Мерцающего острова и его ученого круга. Новую жизнь, в которую я так старательно выталкивал тебя одну, мы можем начать вместе. Или ты… так и не простишь мне долгую разлуку? — Гантар с тревогой вглядывался в лицо дочери.

— Я слишком счастлива сейчас, чтобы объяснять, какие глупости ты говоришь, отец, — упрекнула его Аванта. — А ещё ученый мирового уровня! Скажи лучше, ты веришь, что мы сбежим? Нас ищут. Точнее, вас. Даже, думаю, Верена — больше, чем тебя. Это всё из-за ваших заговорщиков-контрабандистов. Тайный советник принёс сюда свою власть. И для него это личный интерес, а не по службе. Вероятно, служба для него совсем ничего не значит, он только использует должность и ресурсы тайной полиции в своих жестоких играх. Кажется, он даже убил своего предшественника.

— Это Верен тебе сказал? — удивился отец. — Да вы почти не говорили после нашего побега, ты всё время со мной… Отцовский эгоизм, дитя моё, страшная сила.

Аванта невольно улыбнулась. Разве важны сейчас её чувства, пока в любую секунду на них может наткнуться патруль? Мужчины такие смешные… Особенно те, кто поселился в её сердце. О чём они вообще думают?

— Сейчас он этого не говорил. Но Шакли тоже знает тайного советника. Они делились впечатлениями… И когда шакал узнал голос Фанбрана, мы уже знали, с кем имеем дело. Он явился сюда, чтоб поквитаться с давним врагом. Не совсем получилось. Теперь он рвётся отомстить за проигрыш. Верен обставил его и сбежал, прихватив ещё одного пленника. Он не забудет. Ты не знаешь, новый тайный советник не просто человек, он полудракон. У него армия шпиков и личная гвардия. Они найдут нас рано или поздно.

— Но если тому бавваону, что на нашей стороне, удастся обмануть их бавваона…

— Надеюсь, что удастся. Но что дальше? Пусть даже мы вернём украденное изобретение и сбежим с ним. Настоящие преступники всё равно останутся на свободе. Что мы можем сделать? Проследить за твоим бывшим учеником и угостить его одним из его ядов? Мы же не станем так рисковать? А что тогда? Они будут преследовать нас в любом уголке мира, называя преступниками. По-твоему, это справедливо?

— Моё дорогое дитя, — усмехнулся бывший профессор. — Нам нужно спасать себя, а не разоблачать контрабандистов. Они сами на чём-то попадутся и очень скоро. Они зарвались, считают себя хозяевами положения, и забывают как следует заметать следы. Я тоже думал, напишу письмо, приложу в нему деталь из нейзильбера, объясню всё, как было, и обвинения снимут… не могут не снять… Но твой друг убедил меня не разбрасываться страшным оружием. Пока веер смерти у меня, мои бывшие коллеги верят, что я сумею им воспользоваться. Они убедят в этом и тайную полицию. К нам не полезут. А сейчас это главное. Чтобы я мог защитить мою девочку, даже если ты теперь очень самостоятельная и больше не одинока.

— Я чувствую себя сейчас такой маленькой, — вздохнула Аванта. — Я очень люблю тебя, папа, но больше не верю, что ты — самый сильный, самый изобретательный и защитишь нас, что бы ни случилось. И я боюсь.

— Я тоже боюсь, доченька. Боюсь, что нас выследят или ход на верхушку белой башни станет неприступным, всего боюсь. Я больше не уверен своих силах, но зато видел в деле твоих друзей. Я верю в них, Амита. Никакой бавваон нас не достанет, пока мы вместе.

Она молча обняла отца. Беспокоилась не только о нём. Но Верен сейчас еле говорил и с трудом открывал глаза, обожженные жаром лихорадки. Аванта следила за ним издали, но ничем не могла помочь. Сильф сидел рядом с другом, он лучше разбирается и в таких ранах, и ловит вероятную опасность вокруг их компании. Ей остается держаться в стороне, лишь бы не навредить.

Аванта видела, как Сильф раскрутил свой волчок на ладони и пристально смотрит на вертоловку, высчитывая безопасный путь.

— Послушай, — прохрипел Верен. — Тот гад, Фанбран, он всегда знает, где я. На мне печать драконьего огня. Поэтому патрули ходят так близко. Вам лучше…

— Ты даже не представляешь, сколько меченых на этом острове, — беспечно хмыкнул вертолов. — Вся стража, все агенты… и вы с Бабочкой. Думаешь, вас легко найти в этой толпе?

— У меня другая метка.

— Такая же. Их все ставят драконьим огнём, я узнавал. У тебя это глубокий шрам, а у них — крошечный поверхностный ожог. Но без специальных приборов все метки невидимы. И все светятся на радаре. Все! Их несколько тысяч, понимаешь? Даже если твоя самая яркая, она всё равно теряется на фоне тех, что ближе. Успокойся, не напрягай горло, жар скоро пройдёт.

— Как скоро?

— В лечебном корпусе тебе давали столько лекарств… должно же что-нибудь подействовать. Или, дубовый сок. Просто жди, скоро перегорит. Быстро идти сможешь?

— Когда магистр отдаст Бабочке посылку, придется бежать? — заплетающимся языком, с трудом дыша, спросил Верен. — Постараюсь. Если б ещё каждый шаг не отдавал в рёбра…

— Переживёшь. Не в первый раз, — Сильф потрепал друга по руке.

— Переживу, — криво усмехнулся Верен. — Но пока приятного мало. Одно меня радует: Аванта нашла отца. За это стоило… Я полежу пока. Скажешь, когда пора бежать, — он осторожно вытянулся на скамейке и закрыл глаза. Сильф сидел рядом, на краешке и единственный не переживал, как скоро появится магистр. Он чувствовал его передвижения по галереям и знал, что у них ещё почти полчаса отдыха.

— Знаете, кому передать? — Селван неохотно отдал Бабочке сверток, длиной в полруки. Она легкомысленно мотнула светлыми локонами:

— Нет. Моя задача вынести это из городских врат и вообще с острова. Потом меня найдут. Целиком полагаюсь на вашу честность, магистр. Ведь я понятия не имею, что это, как должно действовать и как оно выглядит. Всё на вашей совести, магистр.

— Откуда знаете, что я магистр? — напрягся Селван.

— А разве нет? — томно удивилась блондинка. — Значит, скоро будете. Прощайте.

Селван коротко поклонился и сбежал первым. Бабочка стояла под аркой и смотрела, пока связной не свернул в переулок.

— Пора, — Сильф неожиданно возник рядом. — Белая башня ждёт.

— Мы тоже спустимся в галерею? Но там же он! — испугалась Бабочка.

— И он нам нужен как свидетель. Скорей, пока далеко не ушёл.

— Профессор, посмотрите, то самое? — Бабочка протянула сверток отцу Аванты.

— Да, веер смерти, нет сомнений, — голос Гантара дрогнул, но опальный ученый без колебаний поставил в паз на корпусе недостающую деталь. Колёсико щелкнуло, с жужжанием провернулось и точно встало на место. — И теперь… он работает.

Выждав, чтобы связной только успел проскочить в дверь тайного хода, компаньоны пробрались следом. Перед дверью чуть задержались, бывший профессор рассказал свой план, как получить нужное им свидетельство. Шакли быстро уловил суть и сам командовал. Он передал Бабочке мешок Тришкиных запасов и самого медлиса, сидящего в другом заплечном мешке. Сбросил яркую куртку.

— Девочки, вы спрячьтесь и не высовывайтесь. Я сам разберусь с этим ядовитым слизняком. Он не должен видеть никого из вас. Бабочка, следи, чтобы Тришка не шумел. Сильф, ждем твоего сигнала. Профессор, накиньте серый плащ, капюшон тоже. Предателю незачем знать, как вы одеты.