— Вы так и не назвали своё имя.

— Оно не тайна, но в братстве не слишком любят имена, которые ничего не значат. Предпочитаем прозвища. Их у меня немало. Друг, к которому мы идем, назвал меня Верен. Можешь звать так. Лучше на «ты».

— Верен от слова «верный»? — иронично уточнила его спутница. Сын дороги чуть поморщился, сделав жест кистью, означающий: «Ну, примерно».

— Скорее, «надежный». Я не могу хранить верность, если никому не присягал и ничего не обещал.

— А верность избранному пути? Дороге?

— Это не выбор, а данность.

— Что ж, надеюсь, это имя что-то значит. Мы идем всё дальше в лес, и мне бы очень хотелось доверять вам! Тебе…

Ее проводник хмыкнул.

— Стоило подумать раньше, если боишься идти в лес с незнакомцем на поиски другого незнакомца. За меня поручился Оберих, но вертолов — тоже мужчина.

— Нравится меня дразнить? — она смеялась, скрывая волнение.

— Но ты же не искала вертоловку!

— Потому что, насколько я знаю, это не человек, а инструмент, что-то вроде волчка. Верно, Верен?

— Именно так, — он склонил голову к плечу, оценив ее дерзость. — Как мне тебя представить? Или подождем? Сильф любит давать прозвища, он сам тебя назовет, когда увидит.

— А что во мне видишь ты?

— Искательницу приключений. Авантюристку поневоле. Не думаю, что это любовь к риску, ради самого риска. У тебя нет выхода, верно?

— Верно, Верен, — смеясь, передразнила она. — Авантюристка? Пусть. Но я бы сократила этот пышный титул.

— Аванта? Идущая только вперед? Будем знакомы, — он подал ей широкую ладонь. Она ответила крепким рукопожатием без кокетства. Аванта смотрела прямо в глаза своему спутнику и наконец разобрала их цвет — светлый орехово-зеленый. Глаза сына дороги темнели и светлели в зависимости от солнца и от мыслей. Светлели, если он смеялся, и хмурые брови расходились, словно тучи в небе. Сейчас он усмехнулся.

Аванта, наоборот, нахмурилась:

— Всё-таки, кто ты? Следопыт? Рыцарь? Бродяга? Я слабо разбираюсь в устройстве вашего братства.

— Всего понемногу. Не знаешь тонкости, так какая тебе разница? Как видишь, у меня лесной нож вместо меча. Впрочем, в наше время, рыцари сражаются любым удобным оружием, это не примета.

— Так всё-таки, ты рыцарь? Ах, нет, ты же не давал присягу!

— Я сын дороги. Иду по зову сердца, не связывая себя чужими правилами. Со стороны покажется, я служу братству, но это не обязанность. Само получается. Никто не может приказать мне, у нас нет начальства. Наши интересы всегда совпадают, помогая братству, я защищаю себя. Все мы одиночки, но все заодно. Одна дорога на всех.

— И в чем тогда надежность? Чтобы верить тебе, нужно хорошо тебя знать, а я совсем не знаю, — заметила Аванта. — Расскажи что-нибудь.

— Думаешь, скажу правду?

— Неважно. Просто хочу знать, что ты скажешь.

— Сначала ты. Что ты хочешь найти с помощью вертолова?

— Мерцающий остров.

— Ого! Запросы… Ну, предположим, ты его нашла. А как попадешь внутрь?

— Постучу в ворота. Надеюсь, там есть стража? Я им скажу, кого ищу, меня пропустят. По крайней мере, я надеюсь.

— У тебя там родня?

— Не совсем так… будущая родня, возможно.

— Жених? Друг?

— Да, — Аванта опустила взгляд на свои кожаные башмачки, ступающие по незаметной лесной тропке, усыпанной сосновой хвоей.

— Он служит в гарнизоне, где не бывает отпусков? Но письма ходят?

— Ты знаешь правила Мерцающего острова?

— Об этом все наслышаны, — Верен равнодушно пожал плечами. — В ворота гостей иногда впускают, но вот обратно хода нет.

— Ты видел его когда-нибудь? Не на картинке.

— Видел. Издали, когда шел к морю. С высокого холма открылся великолепный вид на приморскую долину. Река там огибала кольцом прекрасный город с острым шпилем белой башни в центре. Он сверкал на солнце, как хрустальный витой рог единорога. Вокруг раскинулись богатые кварталы с мраморными особняками, цветущие сады, широкие площади… Но стоило спуститься в долину, волшебный город на острове, окруженный рекой, исчез. Сама река исчезла! Я думал, это невозможно. Нарочно смотрел боковым зрением, не пристально, и был уверен, что уж река-то настоящая! Мираж…

Аванта только вздохнула. Хотелось бы ей так же ясно представлять, что она ищет.

Верен остановился возле огромного дуба с большим дуплом и стволом в три обхвата. Глянув по сторонам, убедившись по неизвестным Аванте приметам, что они на месте, условным стуком дал о себе знать. На удивление, дупло так резонировало, что стук разнесся далеко по лесу, как барабанная дробь дятла.

— Что теперь?

— Ждем, — спутник Аванты прислонился спиной к дереву и подставил лицо солнцу. Она присела на сильно выступающий корень, как на скамейку.

— Как думаешь, Верен, сколько вертолов запросит за услугу? Наслышана, будто они не просят больше, чем можешь заплатить, но, всё-таки, примерно сколько?

— Зависит от работы. Как он оценит сложность — заранее не угадаешь, там уже вмешивается вероятность. Но если ты о золоте, не беспокойся. Десяти золотых хватит. У тебя ведь есть столько?

— Так говоришь, будто деньги — не вся плата.

— Само собой. Обычно они просят что-нибудь из будущего, чего ты ещё не знаешь. Услуга за услугу.

— Спасибо, поняла. Почему мы не идем дальше? Здесь место встречи?

— Это граница. Пойдем мы дальше или нет, решать не нам.

Минут через десять по веткам над ними мелькнула длинная тень. Аванта не смогла рассмотреть животное вроде очень большой куницы, мелькнувшее абсолютно бесшумно. Издали донесся тихий мелодичный свист, на который Верен ответил. На тропинке появилась темная невысокая фигура. Совсем молодой парень подошел к дубу, где ждали гости, настороженно кивнул им, не подал Верену руки, хотя эти двое несомненно были знакомы.

— Камни мне намекнули, что у тебя новое дело. Я ждал. А это кто? — большие карие глаза на смуглом лице, как у ночного существа, сильно напоминали детей леса из древних сказок. Аванта сразу поняла, парень непрост. Это и есть тот самый вертолов?

— Авантюристка, считающая себя недостойной столь «пышного титула», — ответил Верен. — Предпочитает зваться Авантой. Это у нее дело, твои камни ошиблись.

— Они не ошибаются. Идемте.

Мальчишка, не оглядываясь, петлял по незаметной тропке. Аванта слегка сердилась на игру в таинственность и мысленно называла парня именно так. Вертолов вывел их к верховьям широкой балки. По склону вела тропка вниз. Они недолго шли по дну, похожему на высохшую реку среди леса. Балка расширилась и «вылилась» в огромную поляну, застроенную шалашами, навесами, невысокими домами с небольшими пристройками: сарайчиками, ульями, погребами, колодцами и открытыми очагами.

Лесное селение, всё из темного дерева, без улиц, общей ограды и заборов, выглядело как единый большой-пребольшой двор, его границы терялись за пределами поляны. Людей в лесу жило немало, все занимались своими делами, но как-то непривычно мирно. Тихий гомон людских голосов смешивался с птичьим щебетом. В обычных селениях кричат, рубят дрова, соседи вечно что-то делят. Здесь хворост собирали без топора и говорили тихо. Чего ещё здесь не было, это собачьих будок. Остроухие псы с желтой шерстью, похожие на диких, свободно курсировали по селению. Полосатые и пятнистые кошки вполне привычно грелись на подоконниках и крышах, щурясь на солнышке. Они не трогали нахальных птиц и не боялись собак.

— Опять уходишь, Сильф? — приветливо окликнула вертолова из окна одна из хозяек.

— Собираюсь.

— Твои друзья не голодны? У меня скоро будет готов суп и пирог.

Парень вопросительно оглянулся. Верен, смягчив свой хриплый голос, заверил добрую хозяйку, что они уже отобедали, благодарят за приглашение, но, увы, очень спешат.

— Если дорога опасная, зайдите к Аэндоре, так надежней, — посоветовала хозяйка и ушла в дом.