— А что это за метки? — захлопала голубыми глазками Бабочка. — Как выглядят? Это татуировки?

— Вроде того, госпожа. Овальная печать с гербом Мерцающего острова вот тут, — солдат показал сгиб чуть пониже локтя. — Как встретите парня с такой меткой, знайте, что он из нашего гарнизона. А если метки нет, то самозванец!

— Спасибо, будем знать, — кокетливо улыбнулись артистки, и грациозно побежали догонять тележку с его медвежеством. На ходу развернулись и послали стражникам воздушные поцелуи.

— В город мы пробрались, я даже узнала, что Яно здесь нет. Что дальше? Как спасать Верена? — Аванта тревожно оглядывалась на крепость. Артисты отдыхали и совещались в ближайшем сквере, на скамейке в тени огромного платана.

Сильф отпустил Тень. Ойра взмахнула крыльями и радостно взмыла в бледное северное небо.

— Если Тень почует его в крепости, мы узнаем. Но, скорее всего, он внизу, где нет окон. Сама проверь. Возьми в руку сердечко из авантюрина. Ничего не слышишь?

— Совсем ничего. Связи нет. Думаешь, оно ещё работает?

— Должно работать. Тришку я через него слышу.

— Но только ты, — Шакли всматривался в густые кроны окружающих их южных клёнов и платанов. Нигде не видел колебания листьев или рыже-полосатого хвоста. Медлис оставил компаньонов и гулял по окрестным деревьям, они даже не знали, на каком дереве обосновалось его медвежество сейчас.

— Главное, связь есть. Нам нужно думать, где устроиться на ночь. Для этого не помешает немного подзаработать.

— А если мы проберемся в подземелья, услышим? — оживилась Бабочка. — Гостиница в крепости — там и заночуем. А ночью…

— Гостиница сверху, думаю, вход в подземелье под охраной, — поморщился Шакли. — Ничуть не проще пробраться туда из гостиницы, чем просто с улицы. Вы помните о подземных ходах под всем городом? Монеты нужны в любом случае. У нас есть небольшой запас, но сперва нужно оправдать наше появление на острове. Придется выступать. Согласны?

— Ты у нас главный артист, ты командуй, — единодушно решили компаньоны.

— Вообще-то, главный — Тришка, но я понял, репертуар на мне. Тришанций, друг мой, спускайся! Будем репетировать!

Тем вечером на площади Хрустальной арки собралась большая толпа. Зрители смеялись над проделками его медвежества. Хотя Тришка вёл себя как обычно, ничего специально не делал. Как в пословице, короля полностью играло окружение.

Артисты расположились не в центре площади, а ближе к сверкающей на закате Хрустальной арке, используя её как декорацию. Тележку — Тришкин трон поставили по центру.

Светловолосая лесная фея ходила вокруг, делала перед медлисом реверансы, восхваляла его красоту, сияющий мех, ловкие лапки, модную маску, полосы на хвосте и невероятную пышность самого хвоста. Тришка смущенно ворчал. Шакли громко и не всегда точно предполагал, что говорит его медвежество. Сильф переводил буквально и реакцию медлиса на слова девушки, и реакцию на слова друга.

Аванта играла просительницу, не состоящую в свите сияющего кота. Она будто бы раньше никогда не видела его медвежество, и первое знакомство обыгрывалось на все лады. Сильф полностью переводил, что думал Тришка о странностях его друзей, внезапно начавших вести себя, словно они незнакомы ни с ним, ни между собой.

Публика умирала со смеху. В задних рядах зрители толкались и подпрыгивали, стараясь лучше рассмотреть удивительного зверя. Медведя, ростом ненамного крупнее кота, с пушистым енотовым хвостом, только ещё потолще.

Как только Тришанций уставал от публики и намертво вгрызался в бу-каштан или присасывался к гранатомёду, пытаясь протолкнуть язык в слишком узкое горлышко бутылочки, Сильф брался за гармошку, играл весёлый или «придворный» танец. Две красавицы танцевали по большому кругу, где в центре оставался медлис.

В другой раз паузу заполнял Шакли, рассказывая или выдумывая смешные случаи его отношений с медлисом. Наконец Тришка не выдерживал и снова включался в разговор, обиженно мяукая: «Не было этого!» или «Всё не так!»

— Но наш поход за мёдом был? — настаивал Шакли.

Тришанций неохотно подтверждал. Разумеется, Шакли даже не открывал публике настоящее имя сиятельного Медлиса Триполоса Каштанского. Не объяснял, откуда его прозвище Тришанций, тем более, фамильярно не смел называть его Тришкой. Зато рассказывал, как собирал запас еды, и вместо буковых набрал бобовые каштаны. И что его медвежество устроил нерадивому слуге.

На третьей паузе Шакли подал знак. Сильф заиграл весёленький мотив, подходящий для шутовского шествия. Он был бы маршем, не будь счёт трёхдольным. Две барышни мигом выкатили из-за тележки припрятанные в тени бутыли с медовым квасом. Шакли заверил народ, что в квасе тот самый мёд, собственнолапно указанный его медвежеством, и послушно собранный его слугами.

— Поднимем кружки за здоровье его медвежества! Наливаем всем желающим, даже детям! Напиток некрепкий, таможня подтвердила! У кого есть собственная кружка, тому нальём вне очереди! Девочки, вперёд!

Перед выступлением артисты нарочно купили дюжину дешевых глиняных кружек. Аванта и Бабочка, наливали полные кружки кваса и в танцевальном ритме разносили зрителям. Люди передавали кружки из рук в руки, чтобы выпить хоть по глоточку пенного напитка в честь его медвежества. Когда кружки пустели, барышни снова наполняли их и пускали в толпу. Кто-то бегал домой или в ближайшую харчевню за собственной кружкой и гордо протягивал её вне очереди. Но потом всё равно делился со своим ближним кругом родных или приятелей.

Игры, пока не опустели оба бутыля, хватило публике надолго. Потом Шакли спросил его медвежество, что он думает, не пора ли расходиться? Не надоели публике артисты?

«Давно пора», — проворчал Тришка. Но люди бурными аплодисментами заверили, что ещё и ещё слушали бы его ворчание. Две артистки и сам Шакли обходили публику, собирая монетки. Горожане Мерцающего острова платили щедро — насколько им понравилось представление. Под конец Шакли изысканно поклонился и заверил, что они только сегодня прибыли, но не собираются сразу покидать такой гостеприимный город! У его жителей ещё будет шанс пообщаться с несравненным неподражаемым его медвежеством.

Представление закончилось, но ещё долго артистов не отпускали с площади. К ним подходили горожане, в основном, родители с милыми детьми, и умоляли позволить ребенку погладить медлиса. После уточнения через переводчика, это, обычно, позволялось. Потом в большинстве случаев следовало уточнение, чем можно угостить его медвежество. Кроме денег за представление Тришка собрал гору подношений. От печенья и свежих фруктов, до вяленого мяса (несолёного) и жареных настоящих каштанов. Некоторые обещали найти артистов завтра, где бы в городе они ни выступали, только бы ещё раз увидеть говорящего зверя. И обещали принести ещё печенье или сушеные грибы и ягоды.

— Тришанций имел успех, — в пространство сообщил Шакли.

— Ты сомневался? — удивился вертолов. Бабочка подсчитывала выручку от первого представления:

— Если даже вычесть те десять грошей, потраченные на кружки, и помнить, что мы лишились будущей медовухи, бесплатно раздав весь квас, у нас прибавилось почти пять золотых. Мы в чистом выигрыше! Я ожидала собрать — два, ну, два с половиной!

— Шакли, ты сомневаешься, что мы будем выступать завтра? — уловила печаль руководителя их «театра» Аванта.

— Да. Я надеюсь, завтра у нас будут более важные и срочные дела. Но жаль разочаровывать публику… Я чувствую себя артистом. Не в том смысле, в каком привык играть разные роли перед простаками, чтобы удобнее вскрывать их кошельки. А в чистом смысле, без мошенничества. Уникальные животные медлисы. Тришка не перестаёт меня удивлять…

— Точнее, ты удивляешься переменам из-за него в самом себе, — не промолчал Сильф. Шакли криво усмехнулся, больше похоже на гримасу, но мимикой подтвердил, что лесной парень прав.