Единственный шанс, если жуткое недоразумение разъяснится. Но отец пишет, что бессилен что-либо исправить. И все улики против него. Значит, это не случайность. У него есть враги. Что Амита может сделать отсюда? Ничего. У неё две возможности: устроить побег преступнику или успеть попрощаться. Как устроить побег, придумает по дороге. Если не получится… Лучше они умрут вместе, чем она сделает вид, что свободна и отца у нее просто нет. Впрочем, она не знает никаких тайн, её могут вышвырнуть из города или отправить на обычную каторгу за пределы Мерцающего острова. Решено, она этого так не оставит.

«Я иду, папочка. Даже не надейся избавиться от меня. Ты хотел, чтобы я сделала свободный выбор? Вот мой выбор. Одна загвоздка. Как найти Мерцающий остров, если он скрыт от чужих, и пути к нему нет? Ничего, с этим я разберусь. Я тоже тебя люблю. Не прощаюсь».

Мысленно написав это послание, понимая, что отец его не получит, если отправить с крылатым гонцом, Амита сжала кулаки и глубоко вдохнула. Почему такая несправедливость? Отец ни в чем не виноват, она точно знает. За что ему грозит смерть? За неосторожность? Он доверился кому-то, кто его предал? Или по рассеянности потерял что-то очень важное? Почему первые дни ее вольной жизни обернулись таким несчастьем? Что она неправильно сделала?

— Амита, спускайся! — окликнула тётка. — Завтрак готов.

— Иду, — она прихватила крошечное послание, чтобы ещё несколько раз прочесть его и хорошенько выучить, прежде чем уничтожить. Вдруг там есть тайные знаки? Шифр? Ясно, что отец писал под надзором, его письмо проверяли опытные стражи. Но он — великий изобретатель, вдруг да смог придумать, как передать ей ещё что-то важное?

— И что, нашла тайные знаки? — сразу спросил Шакли, когда Аванта дословно процитировала им загадочное письмо отца. Она не стала объяснять своими словами, просто зачитала послание, выученное наизусть, сказав: «Теперь вы знаете столько же, сколько я».

Аванта безнадежно покачала головой.

— Я прогрела письмо над свечкой, проверила несколькими простыми реактивами — ничего. Мне казалось, там непременно есть шифр, но он скрыт у всех на виду, в самих словах. Но я так ничего и не нашла.

— Может быть, дата? — предположила Бабочка. — Письмо, случайно, не было написано одиннадцатого дня?

— Нет, отправлено двадцать первого.

— Тоже подходит! Ты хорошо помнишь, твой папа ставил нижние черточки на семёрках?

Глаза Аванты широко распахнулись.

— Не ставил, — уронила она, начиная кое-что понимать. — Отправлено было двадцать седьмого и прилетело вовремя! Проверка не заметила подмену даты, но отец для чего-то хотел передать мне цифру «двадцать один»?

— Я только предположила, — пожала плечами блондинка. — Можешь написать дату в письме, точно как она выглядела?

— Как обычно: 21/3в/10н, — нацарапала ножом на сухой глине Аванта. Все уставились на возможную подсказку.

— Двадцать первый день, третий месяц весны, а что значит «десять эн»?

— Мы вели отсчет годам от нашей разлуки. Значит, десятый год по нашему счету.

— Самое простое, если цифры перевести в буквы, — сразу сообразили компаньоны. — но как переводить? Двадцать один или два и один?

— Записать все возможные варианты, а потом Сильф своей магнитной силой притянет правильный, — с легкостью предложил Шакли.

— Шифр и ключ, — пробормотал вертолов. — Похоже, вот и они.

— Но ты можешь сначала проверить, это вообще не бред? То, что я написала действительно шифр? — Аванта показала нацарапанные знаки.

— Не могу. Для меня это пока ничего не значит. Значит для тебя. Нужна ты и варианты, тогда я смогу что-то выбрать. Или ни один не откликнется.

— Пишем, — кивнул Верен. — Как понимать черточки? Просто пропускаем?

— На всякий случай пишем по слогам, — предупредила Бабочка. — Возможно, там разделение слов или отсутствующая буква, о которой мы должны догадаться. Главный вопрос: на ноль буквы быть не может, значит, 10 — это десятая буква И? Или ноль означает что-то другое?

— Я сразу подумала, что ноль заменил букву О, — сказала Аванта. — Папа не мог изменять всё, дата должна была совпасть почти точно с тем, что он хотел зашифровать.

— Значит, в самом конце послания «он» или «ин», — понял Шакли. — Мне неясно, что делать с тройкой? Третья буква — В, но у нас уже есть В от весны. Две подряд, в обычных словах этого не бывает. Либо там разделение слов, либо зашифровано чьё-то имя.

— Либо, название изобретения, например, лекарства, — возразил Верен. — Если брать парные цифры, то первая будет У, а десятка, как мы уже знаем, И. «Уввин». Или тройка это действительно тройка. Цифра или слог «три». Утривин, может быть, у-3-вин — похоже на кодировку винного ряда, тогда что-то спрятано в бочке или на полке с бутылками. «У три вин» — как бы намекает на название известного места, типа «У трех виноградарей». Или у дома 3 на улице Винтовой, Винной, Виноградной. Или в городе есть мастерская «Три винта», например. Или «Тривин» — чье-то имя или название ломбарда или банка, и у него хранится что-то важное. Или, если ноль можно считать буквой О, тройку всегда можно счесть буквой З.

— Цифры могут быть только цифрами, тогда комбинация 21310 или всё-таки 27310, если мы ошиблись с изменением даты, это ключ к сейфу или номер ящика в городском архиве, — заметила Бабочка. — Но тогда буквы, возможно, указывают, что или где искать.

— Вариантов много, верно. Пишем всё, что придет в голову. Бабочка, пиши. Ты лучше видишь варианты и не допустишь повторов.

Несколько минут они сосредоточенно подсчитывали буквы и составляли разные комбинации. Не забыли проверить, что даёт 27 по счету буква или 2+7, но это была явная бессмыслица. Наконец весь пятачок сухой глины был испещрён непонятными письменами. У-3-вин, утривин, утриваон, узвин, уввин, базвин, базваон, ба-три-ваон, батривин, базваон, бавваон, 21310.

— Дай-ка, — вертолов поднял открытую ладонь, Аванта сразу поняла, что он просит снять подвеску, чтобы снова раскачивать кристалл как маятник.

— Можешь проверить, но я, кажется, уже знаю, что мне нужно, — прошептала Аванта. — Так что лучше проверяй без меня, потом сравним.

Она оставила подвеску в ладони Сильфа, встала и отошла шагов на десять от всей компании. Чтобы не видеть, что выберет вертолов. Когда он махнул рукой, снова подошла. Уже зная версию Сильфа, все ждали её ответа.

— Бавваон. Мне знакомо это имя. Отец упоминал его в письмах, минимум, дважды, но я не помню, в связи с чем. Что-то по работе. Возможно, кодовое название, но о том, с чем папа работал, он подробно никогда не писал. Значит, это человек, причастный к новым изобретениям и проверкам. Если это не совпадение, папа хотел, чтобы я о нём помнила.

— Он мог назвать тебе только имя человека, которого подозревает в своем несчастье (если его подставили), или единственного, кому ты можешь доверять, — сказал Шакли.

— Отец не думал, что я появлюсь здесь. Может, этот Бавваон должен был разыскать меня позже и что-то передать? Или это действительно указание виновного, — грустно согласилась Аванта.

— Я уже спросил, враг это или друг, — сообщил Сильф. — Маятник уверяет, и то, и другое.

— Значит, враг, которого считали другом. Предатель, — уверенно угадала Бабочка.

— Маятник откликнулся ещё на варианты «У 3 вин…» и на чистые цифры, — вертолов вернул Аванте подвеску. — Разобраться можно только на месте.

— Ты не пойдешь одна, даже не думай, — хмуро глянул на нее Верен.

Аванта пожала плечами и слабо улыбнулась, смиряясь, что ей не отвязаться от помощи компаньонов.

Верен собирался на разведку. Теперь Аванта не возражала, чтобы он попробовал пройти в город первым. Сына дороги грядущее приключение не радовало. Погруженный в свои мысли, почти сросшийся с окружающим лесом, он сидел на выступающем из травы валуне, бросив руки на колени — скрытая пружина перед броском, таящаяся в хищниках. Вокруг него ходил медлис и ворчал.