— И как я их достану?

— Никак. Зеленые пусть дальше зреют. Тебе нужны сухие, прошлогодние. Они валяются внизу. Белки растаскивают их и зарывают в тайники, но их так много, тебе хватит. Смотри внимательно, стручки должны быть целыми, но то, что рядом есть погрызенная шелуха — хорошая примета. Значит, эти каштаны съедобны.

— Спасибо, понял, шеф! — шутя откланялся Шакли и отправился на поиски буковых каштанов. За час он набрал полный продуктовый мешок. Но медлис, который к тому времени проснулся, отчего-то не восторгался любимым лакомством. В недоумении Шакли снова отправился советоваться с вертоловом.

— Не понимаю, что ему не в масть? — жаловался он Сильфу. — Я принес целую гору стручков. А этот красно-полосатый гад роется в них, ругается, орёт, и даже запустил в меня вот этим, — Шакли показал особо крупный стручок.

— Ого! И много ты таких принёс? — заинтересовался вертолов.

— Я же сказал, целую гору! Сколько влезло в мешок. Что, нужно было всё почистить? Лентяй не хочет видеть стручки?

— Наоборот, стручки это — удача. Понятно, что он злится. Медлис не золушка! Его не очень обрадовала перспектива перебирать всю твою гору вручную. Что ты ему принёс?

— То, что ты сказал.

— Я-то сказал тебе искать «бушки», даже дал образец. А ты набрал бобовых ядовитых каштанов. У них стручки похожи. Вот только листья на деревьях разные. У бобовых — блестящий лист, как у лимонного или апельсинового дерева, они более южные. А у съедобного бу-каштана листья с зубчиками. Ну и сами орехи отличаются, смотри…

Сильф разломал стручок побольше, который принёс Шакли, и показал два рядом.

— Ты б ему ещё горького каштана собрал, такие, знаешь, зеленые ёжики, которые совсем никто не ест.

— Ничего не понимаю, — потряс головой Шакли. — Ну как их отличать? Так значит, эти — ядовитые? Он там перебирает, что можно есть, а что нельзя. Неправильные выбросить?

— Зачем же? Ты старался… Медлис не зря бросил бобовый стручок тебе. Ядовитые они, только пока сырые. Люди сумеют их приготовить. Из них варят пюре, по вкусу типа земляных яблок или тапиоки. Так что пока ты обеспечил прибавку к нашему столу, а не для своего приятеля. Собери всё, что он выбросит, пригодится.

— Ясненько, — Шакли почесал макушку. — Выходит, ядовитые стручки жрут только люди… Бедняжка Тришанций, он расстроился. Но как мне отличать их?

— Позови Тень, она поможет. А там — научишься.

— Благодарю.

Шакли нашел Тень под деревом на другом краю поляны. Ойра как раз рыла невесомой лапой сухие листья. Вместе они собрали второй мешок, теперь уже съедобных «бушек», а не «бобиков». Медлис одобрил улов, наглядно показал, что это другое дело: раскрыл один стручок и стал сгрызать коричневую твердую шелуху с бу-каштана. Внутри открылась светло-желтая сердцевина, богатая белком и жиром, которой травоядный хищник с аппетитом чавкал.

— Ну, слава Всевышнему, угодили. Спасибо, Тень, я твой должник. Хотя не знаю, как вернуть услугу. Но если что-то в моих силах — обращайся.

Ойра ткнула его холодным носиком в ладонь и растаяла. Тришанций, ещё не зная, что обзавёлся не только персональным слугой, но и новым именем, сосредоточено продолжал лущить стручки. Не ел, но таким способом отделил съедобные от несъедобных. Горка каштанов перед ним росла. Теперь запасы занимали меньше места, Шакли скоро присоединился к работе, и они с медлисом в полном согласии наперегонки чистили бу-каштаны.

«Неправильные» стручки игрок с важным видом отнес к костру и вручил Бабочке. Как будто только и думал, чем внести свою долю в общий котёл.

— Тришанций передал, велел вам кланяться. Мы с ним совсем не дармоеды!

— Как ты его назвал?

— Тришка. В честь третьего шанса, который мы ему дали. Как бы ему объяснить, что значит его имя?

— Животные могут считать, до трёх уж точно. Ты только объясни ему, что значит «три» на конкретных вещах. Привязка памяти, — посоветовала Бабочка.

— К чему же привязать? Он слопает всё, что для него ценно, или просто забудет.

— У него три полоски на хвосте! Они всегда при нём, захочет — не забудет. Я думала, поэтому Тришка.

— Хм, тоже вариант, — одобрил Шакли. — Пойдем, поможешь с ним договориться. Будешь его феей-крёстной.

Вдвоём с Бабочкой они долго втолковывали медлису, что ему дано столько шансов, сколько полос у него на хвосте. Действительно, на закругленном рыжем хвосте, пушистом, как бутылочный ёрш, ярко проступали три красных кольца. Его лисье медвежество не возражал, чтобы его отныне звали Тришкой. Полное имя, данное ему Шакли, звучало: сиятельный Медлис Триполос Каштанский. Он же — Тришанций.

За всеми заботами они остались на поляне до обеда. Разобрались с новыми припасами, наскоро перекусили, выпили на этот раз горячий медовый чай и тронулись в путь, куда их повело перо удачи.

Сильф больше не пускал перо по воздуху. На стоянке он достаточно крутил компас вероятностей, чтобы хорошо знать, куда идти ближайшие часы. В маршруте была сложность. Когда их затянула воронка перехода через грань, они переместились в лес намного юго-восточнее, как и предполагал Сильф, но оказались не в сердце леса, а почти на опушке. Проезжая дорога снова была рядом. Им предстояло пересечь ее и перейти в другую часть леса. Туда вёл неуловимый след Мерцающего острова. Если они хотели рано или поздно встретиться, должны идти навстречу миражу.

— Нам придется долго идти по дороге? — Бабочка нервничала. Шакли тоже был не в восторге, но помалкивал.

— Придётся. Я не выбираю путь, я его только вижу, — напомнил вертолов.

— Почему мы не можем просто прошмыгнуть через дорогу, сразу в лес, на ту сторону?

— Не знаю, Бабочка. Тень сверху видит там глубокий шрам. То ли большой овраг с ручьем на дне, то ли приток реки. Там нет тропы, пробираться через кусты вдоль опушки, пока это препятствие не кончится, неудобно. Лучше свернуть с дороги там, где этот «шрам» делает поворот, и обогнуть его.

— Но на дороге может ждать патруль!

— Да, я почти уверен, нам встретится сначала много селян, а потом солдаты. Там застава на повороте. Вероятность большая, что они ищут именно тебя.

— Я могу сделать маскировку под «старушку».

— Опасно, — предупредил Верен. — Им могли дать приказ присматриваться к лицам всех, кто может оказаться переодетой девицей в розыске. То есть, старушки и молодые парни — тоже рискуют, верно, Сильф?

— Я-то пройду спокойно, — заметил тот. — У меня есть особая примета, а вот вы…

— Почему только ты? — удивилась Аванта. — Разве кто-то из нас похож на Бабочку?

— К тебе будут приглядываться и, скорее всего, пропустят. С тобой рядом мужчины, вряд ли кто из солдат захочет связываться. Тем более, приметы не похожи. Но если рядом будет ещё одна девица, она невольно станет ещё сильней похожа на саму себя, потому что ее будут сравнивать с тобой!

— Какую маскировку предлагаешь? — сразу уловил суть Верен. — Белладонну?

— Ложную чернику. Трудно не заметить, что у вас у всех светлые глаза… кроме меня. Даже у Верена на солнце — светлые. Если Бабочка временно станет темноглазой, сойдет за мою сестру, и нас пропустят без проверки. Заодно ягода скроет светлые волосы.

— Я могу что-то съесть, чтобы изменить внешность? — оживилась беглянка. — Так скорее, ищи эти волшебные ягоды!

— А я что делаю? — Сильф раскручивал над ладонью перо удачи. — Ищу…

Через полчаса Бабочка не узнавала саму себя. Она заглядывала в зеркальце, пытаясь рассмотреть себя со всех сторон, и ругалась. Съев ложную чернику, она сначала не почувствовала ничего особенного, а потом вскрикнула, увидев, что ее ногти стали темно-фиолетового цвета. Только тогда Сильф разрешил ей глянуть в зеркало. Глаза и волосы блондинки тоже потемнели.

— Что ты наделал, негодный мальчишка! Они же синие! Предупреждать надо! Я думала, стану брюнеткой, а так я на кого похожа? Меня заметят и запомнят даже слепые!