— Мы выполнили то, что обещали на таможне, — заметила Аванта. — Не продавали квас, а угостили всех желающих. Я ни на миг не забывала, зачем мы здесь, но выступать было так весело, люди смеялись, и мы тоже… А сейчас такая тоска!

— Угу, — единодушно согласились все её компаньоны, кроме Тришки. Его медвежество грыз заработанное вяленое мясо и ни о чём в этот момент не тосковал.

На город наконец спускался вечер. Светлые долгие сумерки потемнели. Только тогда вернулась Тень.

Ойра пришла, прикинувшись серой уличной кошкой. Невесомым боком тёрлась о ноги хозяина и заметно вибрировала. Многим казалось, они слышат мурлыканье, которого не могло быть. Тень не умела говорить и даже шуметь. Она не могла с треском наступить на ветку или поскрести когтями по коре, привлекая внимание. Даже со свистом рассечь воздух крыльями ей не дано.

— Она нашла, в каком крыле тюрьма, — погладив её, сообщил друзьям Сильф. — В нескольких кварталах отсюда. Не та, где держат подозрительных чужаков. Казённая гостиница, по сути — полицейский участок. А настоящая секретная тюрьма. Стражи упоминали в разговоре о подземельях и контрабандистах. Скорее всего, Верен тоже там. Но что толку? Нам до него пока не добраться.

— Связь там не ловит? — спросил Шакли.

— Тень не почуяла его. Значит, и связи нет. Можно проверить. Хотим просто быть ближе? Тогда нужно искать ночлег рядом с тем крылом. Идёмте, скоро ночь.

— Считаете, сегодня уже слишком поздно? — Аванта не могла скрыть нервную дрожь. Вечер был прохладным, но не настолько, чтобы даже в плаще зуб на зуб не попадал. — Нельзя найти библиотеку или подземный ход?

— Зачем нам библиотека? — не поняла Бабочка.

— Имя «Бавваон» очень загадочное. Я бы порылась в древних словарях. Хочу понять, что оно значит.

— Верен считал, оно известно в истории. Сказал, звучит знакомо, — признался Шакли. — Я бы тоже хотел выяснить. Сильф?

— Проверю, — вертолов уже тряс в закрытых ладонях гадальные камешки, как игральные кости. Бросил на мостовую. Присел, рассматривая, что выпало. Собрал камни в карман, покрутил на ладони вертоловку. И этот ответ его чем-то не устроил. Снова попросил у Аванты красный кристалл для маятника.

— Ты связана с этим городом, — мельком пояснил Сильф. — Мда, теперь нет сомнений. Сейчас идти в библиотеку слишком рано, мы должны отдохнуть. Но завтра — уже поздно. На рассвете. Там будет пусто, даже без охраны. На рассвете узнаем что-то важное.

— Что ж, подождём. Пока есть время, лучше поспать, вер… да что это такое! — Шакли устало закрыл лицо руками. На языке снова вертелось: «Верно?» Будто и так неясно.

— Ты почему-то его чувствуешь, — Сильф ободряюще коснулся плеча шакала. — Видно, сейчас между вами больше общего, чем с нами.

— Ты смеялся над этой ролью, а теперь — ты наш защитник, — Бабочка обняла Шакли за другое плечо.

— Чушь, Сильф нас ведёт.

— Нет. Ты лидер, ты решаешь, что делать. Я только проверяю вероятности.

— Вы говорили, сначала вас вела Аванта, — сообразила Бабочка. — Роли меняются. Помнишь, ты говорил, что всё по кругу и неясно, кто есть кто? Я бы составила таблицу, чтобы проверить, что мы знаем. Кто уже был проводником, ключом, жертвой, и что осталось?

— Посчитай, если можешь, — одобрили компаньоны. — Что ж, вот постоялый двор, прямо в крепости. Тень, здесь? Да, ближе некуда. Чудное название для гостиницы: «Тёмная». В ней окошки только в дорогих номерах и те крошечные. Годится?

Они наняли четыре одинарные каморки. Так оказалось дешевле, чем брать номера на двоих. Шакли, естественно, взял к себе в номер Тришку. Устав от кучи новых впечатлений, медлис и так спал в мешке всю дорогу, но друг отвёл ему местечко на кровати.

Аванта не могла заснуть. Сидела, глядя в одну точку, гладила грубые каменные стены, без кладки, без обоев и обшивки. Гостиница вырублена в цельной скале.

Удивительно, что Мерцающий остров — скалистый. Песок намыт только сверху, а весь город стоит на цельном кряже, выросшем со дна реки. Скорее всего, он поднят магистрами искусственно. Тут совмещение пространств не только в небе, город на Мерцающем острове построен где-то на скалистом обрыве Северо-Западного моря, он только для вида перенесен в реку. Получается, самая главная защита Мерцающего острова от чужаков, не стены крепости, а ложное кольцо пресной воды.

Крепость тоже окружает город огромным широким и глубоким кольцом. Что с того, что Верен и её отец где-то здесь? Она не может угадать, что с ними сейчас, даже, живы ли они? Камни крепости рядом с ней и с ними одни и те же. Сильф сказал, где-то близко, по крайней мере, в этой части города. Да, они теперь ближе, чем утром. Эта стена — часть камеры кого-то из них. Но чем это поможет, если между ними столько стен, тяжелых дверей и стражи? Как добраться снаружи до тех, кто ей дорог?

По щекам Аванты текли слёзы. Пальцы машинально царапали бесчувственные камни.

Лодка причалила к подземной пристани, откуда сразу начинался коридор в темницы. Скорее всего, среди вырубленных в скале помещений есть арсеналы, винные и пороховые погреба, склады продовольствия, сокровищницы… это не только таможня и военная тюрьма. Но Верену подземелья открылись именно с этой стороны.

Мельком удивившись столь мощному каменному основанию якобы песчаного острова, арестованный под конвоем прошёл в участок. В небольшой каморке сидел пожилой стражник с огромной книгой учёта всех, кто проходит водные врата города, всё равно в ту или другую сторону.

Страж потребовал освободить руки арестанта и записал его наравне с его конвоирами, как входящего. Снова спросили имя, но легко записали как безымянного бродягу, вкратце перечислив особые приметы внешности. Карту крови не проверяли, образец крови всё равно остался вместо подписи. На основании того, какой палец Верен приложил к документу, решили, левша он или правша. Солдаты ещё на берегу отобрали у него пояс с ножом, но даже обычной полицейской просветки, показывающей весь скрытый металл и самые заметные шрамы и родинки, при записи не проводили. Страж дал понять, что пленник — личная забота отряда, который его привёз на остров. Вам надо — вы его и оформляйте по всем правилам.

Нигде не горело ни одного факела, всё подземелье освещалось стеклянными газовыми трубками. Сжатый газ ярко светился под давлением белым, силу вращения поршней, которыми все трубки включались и выключались, не экономили, иначе свет был бы тусклым, желто-зеленым, как болотный огонёк. Ясное дело, техники здесь хватает, и освещение лабораторий для научных работ должно быть ярким.

«Наверняка, в их камере пыток освещение — как в операционной», — хмуро подумал Верен, гадая, закроют его на несколько часов в одиночке, дав потомиться неизвестностью (на самом деле, он бы в это время поспал) или сразу…?

Конвой остановился. Лязгнул засов тяжёлой двери. Камеру, куда привели пленника, не заливал чересчур яркий свет, скорее там было сумрачно, как в обычной комнате пасмурным днём. Уже неплохо. Увы, темница слишком велика, чтобы считать её обычной камерой, а не местом для допросов. Окон, естественно, нет. Высокий полукруглый свод. По центру стол и пара удобных кресел, хотя и с твердыми деревянными поручнями. В стенах есть кольца для цепей.

Конвой разделился. Двое по-прежнему держали пленника на аркане за ошейник, ещё один принёс странные кандалы, совсем без цепи, только с одним широким кольцом между браслетами. Сковал руки Верена впереди. Наверное, это «украшение» считалось временной мерой, поскольку закрывались цепи ключом, а не заклёпывались наглухо на жаровне. Ещё один солдат потянул из угла длиннейшую цепь. Пленника подвели к боковой стене, толкнули спиной к камням и протянули тонкую цепь в кольцо на кандалах, закрепив её в противоположном углу. Теперь цепь струной натянулась от стены к стене. Пленник стоял посередине. Он не мог вытянуть вперед руки, приходилось держать их у груди, но мог ходить из угла в угол по цепи или сесть на пол, если хотел.