– Хами убежден, что у Горных там неоспоримое преимущество из-за союза Айт Мады с бандой Матиос, – нахмурившись, признала Шаэ. – Прежде чем Ийло стал главарем Ти Пасуйги после Запуньо, он входил в Матиос. Это крупнейшая банда баруканов. Контролирует влиятельные профсоюзы и несколько отраслей промышленности.

– Обосноваться в Шотаре для нас будет не проще, чем для Горных – прорваться в Ресвиль. Аргументы твоего Облака мне кажутся весомыми, – сказал Хило, но, судя по текстуре его нефритовой ауры, Шаэ поняла, что он еще ничего не решил.

– Разница заключается в том, что, благодаря талантам нашего бывшего Штыря, в Шотаре у нас есть оружие, которого не было у Горных в Эспении. Цзуэн создал в этой стране сеть Белых крыс, которой мы можем воспользоваться, чтобы собрать предварительную информацию.

Когда она изложила свой план, Хило допил хоцзи.

– Я дам на это разрешение, если Лотт согласится использовать Белых крыс, как ты предлагаешь, и ты убедишь Хами. Все получится, только если мы сумеем защитить свои активы, не посылая туда слишком много Кулаков и Пальцев. Мы уже и так слишком сильно распылили силы между Жанлуном, Лукангом, а теперь и Тошоном, ведь Горные по-прежнему превосходят нас в численности.

В голосе Хило явно звучало недовольство. После стольких лет они все в том же положении. Стоит Равнинным сделать шаг, и Горные тут же делают свой.

– В последнее время они не пытались нас атаковать, – указала Шаэ.

Последние шесть лет прошли относительно спокойно, и Равнинный клан, и его соперники сосредоточились на уничтожении движения «За будущее без кланов» и наращивали силы, поглощая мелкие кланы в небольших городах. Оба клана также решали проблемы, возникшие на зарубежных рынках. Шаэ подозревала, что Айт Мада с трудом балансирует между разными фракциями клана, от традиционалистов вроде Кобенов, с одной стороны, до баруканов – с другой. Что же касается Равнинных, то отъезд Нико вызвал публичный скандал, и возник вопрос о преемнике.

Единственным плюсом было то, что в последнее время Горные не пытались отправить в могилу никого из семьи Коулов.

Хило похлопал по пустым карманам, явно мечтая о сигарете.

– Айт в последнее время притихла, – согласился он, задумчиво глядя на Шаэ. – Может, в конце концов, у нее тоже есть какие-то человеческие чувства.

Шаэ понимала, что он имеет в виду благодарность Айт Мады за спасение, обязательство не трогать семью женщины, которая спасла ей жизнь, когда все остальные ее бросили.

Когда в храме Божественного Возвращения Шаэ спрятала свой нож, что-то изменилось – она воздвигла заслон на пути кровавой вражды, отвела в сторону красную реку личной мести, по крайней мере на какое-то время. Порой ей хотелось забыть о том, что главная цель Айт Мады – оставить на Кеконе лишь один клан, а значит, Хило и Шаэ никогда не будет покоя. Даже если Айт не шепнет их имена, от этого никуда не деться, Горные навсегда останутся врагами. Стоит только Равнинным отстать в вечной гонке, замедлить темп или ослабнуть, и их растопчут.

Шаэ посмотрела в окно, за которым сгущались сумерки, и пожевала щеку.

– Горные тоже не сидят сложа руки. Иве Калундо развивает бизнес в Югутане.

Хило лишь передернул плечами – его это не удивило.

– Их золотые времена в Югутане прошли. Глобальный кризис серьезно ударил по югутанской экономике, программу неколва тщательно расследуют международные организации, страну обложили санкциями, а Директорат в Драмске раздирают внутренние распри. Ни у кого нет сомнений, что Югутан поддерживал движение «За будущее без кланов» накануне взрыва КНА, и теперь страну ненавидят во всем мире, так что инвестиции Айт Мады в Югутан одобряют даже не все в ее собственном клане.

– Да, – согласилась Шаэ, – но Горные не отступят, не выработав новый план. Насколько я понимаю, они пока что не стали наращивать инвестиции в каком-нибудь другом месте. Они двигают шахматные фигуры, но я пока не вижу конечную цель. Если Айт и притихла, то лишь потому, что она что-то задумала.

На кухне зазвонил телефон. Хило встал, чтобы ответить. Через несколько секунд Шаэ через всю комнату Почуяла резкий всплеск его нефритовой ауры. Она тут же вскочила, как по тревоге. Хило с такой Силой сжимал телефонную трубку, что мог ненароком ее сломать.

– В чем дело? – прошептала она. – Что случилось?

– Буду через несколько минут, – сквозь зубы процедил Хило в трубку, бросил ее на рычаг и схватил пиджак и ключи от машины.

– Цзаю арестовали.

Шеф полиции объяснил Хило, что Цзая участвовала в драке на частной вечеринке и молодой человек попал в больницу в тяжелом состоянии, но, к счастью, выживет. На вечеринке присутствовали в основном студенты Академии Коула Ду, чьи семьи входят в Равнинный клан, так что дело явно касалось клана. Цзаю отдали отцу, и он отвез ее домой, привел в свой кабинет и закрыл дверь. Она плюхнулась в кресло.

Хило встал перед дочерью:

– Объясни, что случилось.

Цзая развалилась в кресле. На ней были черные джинсы и кожаная куртка поверх ярко-красной футболки, открывающей пупок. Она положила ноги на кофейный столик и посмотрела на отца, пожав плечами:

– Каких слов ты от меня ждешь? Он получил по заслугам.

– Ты с ним спала?

– Папа! – От отцовского вопроса Цзая оцепенела. – Ты правда хочешь знать такие подробности о собственной дочери? – Хило по-прежнему не сводил с нее хмурый взгляд, и она призналась: – Мы недолго встречались, но в прошлом месяце я с ним порвала. Он симпатичный, но слишком прилипчив, да к тому же порой бывает таким напыщенным идиотом! И вообще, мне не хотелось, чтобы его семья возомнила невесть что.

В ответ на такое банальное предположение Хило поморщился. После отъезда Нико Цзая оказалась в фокусе всеобщего внимания и стала предметом ожесточенных споров. Поскольку сын Колосса был каменноглазым, наследником клана мог стать зять Хило, как многие считали. По меньшей мере десяток известных семей предлагал Хило познакомить своих сыновей в возрасте от четырнадцати до сорока с его дочерью. Хило не обращал на такие просьбы внимания или отвечал: «Когда она повзрослеет, я устрою турнир среди ее поклонников, кто выживет, тот и победитель». Такое заявление от любого другого любящего отца вызвало бы смех, но ведь это говорил Коул Хилошудон, а потому смех получался нервным, и люди умолкали.

– Если дело в ваших личных разногласиях, то почему вовлечено столько людей?

– Он весь вечер преследовал меня и Хану, – пожаловалась Цзая. – Постоянно старался привлечь внимание Ханы. Может, он и правда в нее втюрился или просто хотел, чтобы я приревновала. Не знаю, мне плевать. В общем, в какой-то момент они пошли наверх. Я просто болталась внизу, играла в бильярд, и тут Хана взорвалась. Серьезно, пап! Я Почуяла это, прямо как… – Цзая взмахнула руками над головой, изображая взрыв.

– А почему ты вообще надела нефрит вне территории Академии? – рявкнул Хило. Цзае осталось три месяца до выпуска, и ей не позволялось носить нефрит без присмотра наставника, Зеленой кости. – И к тому же скрытно, как воровка! – добавил Хило, распаляясь. – Снимай.

Цзая простонала, закатала джинсы и сняла тренировочный браслет Академии, закрепленный на лодыжке. Расставшись с нефритом, она поморщилась от неприятных ощущений, а потом нехотя шмякнула кожаный браслет с тремя камнями в протянутую отцовскую руку.

– Хане повезло, что я его надела, – сказала она. – А если бы он попробовал провернуть это со мной?

– Он не посмел бы, – отозвался Хило. – Маль Гинг – единственный сын Маля Цзуна. Тебе повезло, что он не умер. Это вызвало бы кучу проблем, не говоря уже о том, что тебя выгнали бы из Академии.

Цзая закатила глаза:

– Пап, никто не выгонит меня из Академии. Почему ты так расстроен? Думаешь, это мой первый парень? Или первый, которого я пырнула ножом?

Глядя на его ошеломленное лицо, Цзая рассмеялась.

Хило пришло в голову, что дочь следовало бы выпороть, но ему никогда не хватало духа обращаться с ней жестоко. В конце концов, она же девочка, и самая младшая. «Она хочет, чтобы ты обратил на нее внимание, и знает, как этого добиться», – не раз говорила Вен.