Али покрутил головой, но гигант уже исчез, растворившись в темноте. Он подождал, но вокруг по-прежнему не было слышно ни звука, кроме его колотящегося сердца и сбитого дыхания. Что бы ни находилось там, в этой черноте, оно молчало. Выжидало.
Наблюдало. Али достал железный нож, который дал ему Ваджед. По клинку в каждой руке, он ступал невесомо, преодолевая боль в ноге.
И все равно оказался не готов.
Чешуйчатое щупальце выпросталось, впечаталось Али в живот и отшвырнуло его в сторону. Приземление в песок вышибло из него весь дух, но тут он увидел их – двух демонов, устремившихся на него из темноты. Один был морским скорпионом размером со слона, с человеческим туловищем, отвратительно посиневшим, и с мертвыми глазами. Второй оказался не менее чудовищной рогатой гадюкой с когтистыми передними лапами и крыльями, как у летучей мыши.
Али откатился как раз вовремя, чтобы увернуться от хвоста скорпиона. Его жало погрузилось в затопленный песок рядом с его головой: с опасной и острой, как лезвие, иглы капал яд.
Али вскочил на ноги, едва избежав удара когтей гадюки, чуть не вспоровших ему брюхо. Демоны, чудовища – кем бы они ни были – застали его врасплох.
Но он им не достанется.
Впервые за много месяцев держа в руке пылающий зульфикар, Али почувствовал, как безнадега, тоска и абсолютная беспомощность, которые овладевали им с тех пор, как пал его город – с тех пор, как отец изгнал его, с тех пор, как его пытал марид, с тех пор, как он очнулся в разрушенном мире, где его руки были связаны тысячью цепей, – отступили. Мариды хотели драки?
Отлично.
Али яростно взревел, вторя шипению гадюки и леденящему кровь стону человека-скорпиона, и бросился в атаку.
Он снова уклонился от жала, затем ударил человека-скорпиона ногой в грудь и сделал выпад зульфикаром в сторону гадюки. Та неуловимо быстро вытянулась, а затем впилась в его раненую лодыжку своими когтями и повалила Али в песок.
На этот раз жало попало в цель.
Али закричал, когда оно вонзилось ему в плечо. Боль от яда была такой жгучей, словно с него сдирали кожу тысячью железных ножей. Скорее из ярости, чем из страха, Али взмахнул зульфикаром, рассекая хвост человеку-скорпиону и отрубая жало, засевшее в плече. Демон запищал, когда из раны брызнула струя соленой крови.
Али выронил зульфикар, вырвал жало из плеча и метнул его в лицо гадюке, прежде чем заново взяться за оружие. Левая рука онемела, и Али покачнулся на ногах, борясь с головокружением. Человек-скорпион визжал, вертелся и сучил ногами, как недобитое насекомое, и из его хвоста хлестала кровь.
Рогатая гадюка атаковала снова, обвиваясь вокруг нижней половины тела Али и сильно сдавливая. Али попытался высвободиться, начиная задыхаться, пока тварь выталкивала из него воздух. Его здоровая рука оставалась свободна, и он припечатал зульфикар плашмя к чешуйчатой коже гадюки. Та заискрилась и задымилась, и уже они оба выли друг другу в лицо, сцепившись в смертельном поединке.
– СТОЙТЕ! – Этот рык был уже достаточно знаком Али, чтобы смесь облегчения и настороженности охватила его еще до того, как он увидел Себека, приближающегося по затопленному песку.
Человек-скорпион подергал себя за косматую бороду, стрекоча и причитая.
– Он не чужак, – огрызнулся Себек. – Он свой.
Себек схватил человека-скорпиона за хвост, но не стал причинять ему боль. Вместо этого из рук нильского марида вырвался поток воды, поливая шкуру чудища. В считаные секунды его жало восстановилось.
Затем Себек переключился на Али, размотав рогатую гадюку, пытавшуюся придушить его потомка, словно не зверя, а какой-нибудь сорняк-переросток. Чувствовалось что-то почти отеческое в досадливом недовольстве, с которым он вызволял Али из опасности, и от напоминания об этой связи между ними, о прошлом, с которым Али все еще пытался свыкнуться, его затошнило.
Возможно, все дело было в яде.
Себек взял его за руку, запустив свои когти Али под кожу, и по его телу пробежала волна прохлады. Али упал на колени, его зульфикар с шипением погас, но облегчение пришло моментально – раны затягивались на глазах. Дыра в плече, оставленная скорпионом, запузырилась, как кипяток, и зажила, оставив после себя свежий шрам. Али коснулся плеча, и его пальцы наткнулись на грубую шкуру. Участок кожи, залеченный Себеком, размером примерно с ладонь Али, выглядел так, словно его заменили чешуей самого Себека.
Али не успел как следует задуматься об этом. Нильский марид отпустил руку Али только для того, чтобы схватить его за подбородок и рывком поставить на ноги. Его желтые глаза поискали место на виске Али, где стояла метка печати Сулеймана, теперь пропавшая.
Глаза Себека сузились до щелочек, как у рептилии.
– Глупец. Здесь, на дне, кольцо было твоей единственной надеждой на спасение.
Али вырвался из цепких пальцев Себека.
– Но не дороже магии моего народа и безопасности моего города.
Переменчивое лицо марида было невозможно прочесть, но его клыкастый оскал скривился в разочарованную гримасу.
И тут движение в чернильной бездне заставило замолчать их обоих.
Земля задрожала у Али под ногами, по затопленному песку прошла зыбь. Каменные воины задрожали, два опрокинулись друг на друга и разбились вдребезги, разлетевшись на сотни крошечных раковин каури. Вдалеке снова что-то сверкнуло – блестящий чешуйчатый плавник, словно у кита, показавшегося на морской поверхности в безлунную ночь. Один только плавник указывал на необъятный размер существа.
Али выпрямился, призывая зульфикару гореть:
– Моя огненная магия…
– Проклятие Сулеймана не распространяется на наше царство. Здесь тебе подвластна вся магия, с которой ты родился, огонь и вода. – Глаза Себека встретились с его. – И этого будет недостаточно.
Тьма сгущалась, вихрилась. Серые и чернильные тени кружились во мраке, дождь падал с невидимого неба.
Это не небо, – догадался Али. – Это само море. Он находился на самом дне мира, в хрупком пузыре воздуха и песка, под гнетом бездны. Бирюзовая вода яростно плескалась у него в ногах, словно вылизывая их голодными языками. По земле снова прошла сильная дрожь, как будто весь затерянный город попал в течение проходящего мимо корабля, и огромная мраморная колонна рухнула, раскидав отряд каменных солдат, как костяшки домино. Снова мелькнули плавники, уже ближе, и блестящий, невероятно огромный изгиб мускулистого бока.
Всякая враждебность, которую он испытывал к Себеку, забылась.
– Себек, – прошептал Али. – Что мне делать?
– Она любит развлечения, – поспешно ответил нильский марид. Он до боли стиснул запястье Али, не отпуская его от себя. – Она питается хаосом, яростью и безумством, и она насладится ими за твой счет, если ей того захочется. Не дай этому случиться.
Али не мог дышать. «Как мне это сделать?» – хотел спросить он. Но он больше не мог открыть рот, не мог издать ни звука. Темнота раскололась, бурные волны и штормовые тучи окружили разрушенный город, как остров, который вот-вот поглотят. Грянул гром, пробирая до костей. Дождь продолжал хлестать по лицу. В воздухе пахло кровью, солью, сладким запахом смерти. Молния прорезала океанский небосвод, освещая безумное скопление морских тварей, обитающих в пучине. Акулы, кальмары и угри, но также и существа более странные: рыбы в панцирях, тритоны с человеческими лицами и многоголовые морские драконы, ищущие что-то по сторонам.
Али не было до них никакого дела. Ибо на него выплывал колосс, в сравнении с которым огромный город, по которому он бродил уже много дней, казался крошечным.
Тиамат.
Мать маридов представала его взору частями, одна страшнее другой, такими жуткими и гигантскими, что невозможно было охватить одним взглядом. Шипастый, как увесистая дубина, хвост, и передние лапы, похожие на лошадиные копыта с острыми когтями. Что-то вроде вымени сочилось водопадами, из спины выступали панцирные пластины, напоминая темные горы, скрытые за туманной завесой дождя. Ее змеиное брюхо могло вместить пять дэвабадских дворцов и было покрыто яркой чешуей, которая блестела, как мокрый мрамор, головокружительным многообразием цветов – точно такая же чешуя устилала дно дэвабадского озера и дорожки Великого храма. Али поднял глаза: новая вспышка молнии осветила облепленные ракушками и кораллами крылья, которые словно выдернули из морского дна. Ее длинные щупальца извивались и росли, казалось, отовсюду.
