— Чтобы поднимать цену, нужны как минимум двое, — усмехнулся я его наивности. — А если второго такого же не найдётся, то именно он и купит в следующий раз за сто восемьдесят тысяч.

— Ну да, конечно, — пробормотал он. — А вы, случайно, не знаете имя покупателя?

— Случайно знаю: императрица Мария Штирийская. Это, в общем-то, не секрет — мы с её разрешения раскрыли имя покупателя газетчикам, так что вы это могли прочитать и сами.

— Я не читаю газет, — Кальцит с озадаченным видом поскрёб затылок. — А кто второй?

— Не имею ни малейшего представления, — пожал я плечами. — Впрочем, кое-какие догадки у меня есть. Мне кажется, это была богоравная кагана. Правда, ей такой артефакт не особенно нужен, но возможно, она покупала для наследницы.

— То есть в следующий раз купит она?

— Если она будет участвовать, то, скорее всего, она и купит, — кивнул я. — Кагана, по всей вероятности, богаче наших князей — ну, может быть, за исключением князя Яромира, которому артефакт уже не нужен, — но главное не в этом. Она женщина, она хорошо понимает ценность наших артефактов, и ей не нужно просить денег у мужчины. Такие женщины и стали нашими первыми покупателями, но их очень мало.

— Императрице нужно было просить деньги у мужа, — возразил Кальцит.

— Совсем не очевидно, — покачал головой я. — Мария Штирийская сама по себе очень богата, и стала ещё богаче после того, как с помощью императора вернула Штирийскую марку своей ветви. Но даже если она платила и не сама — император заметно богаче любого из князей, и вполне способен выделить четверть миллиона на прихоти жены. А вот, скажем, для герцога Баварского это уже многовато. Хотя герцогиня Альма уехала от нас с очень неплохим гарнитуром, но восемнадцать тысяч — это всё-таки далеко не двести сорок.

Я предусмотрительно не стал упоминать, сколько сам ухлопал на прихоти жены. Ни к чему слишком уж шокировать простодушного рифа, кто знает, что у него там в мозгу может перемкнуть от таких открытий.

Кальцит промычал что-то неопределённое и сменил тему:

— Я вроде немного наладил отношения с Диоритом. Вполне возможно, что через несколько месяцев мы получим ещё одну слезу.

— Это просто замечательно! — одобрительно кивнул я. — Мы обязательно её купим, я распоряжусь зарезервировать нужную сумму. Но следующее украшение со слезой мы будем продавать только через два года, не раньше.

— Через два года⁈ — ужаснулся Кальцит. — Почему?

— Мы слишком много их продали за слишком короткое время, — объяснил я. — Не забывайте, что это уникальные украшения, именно уникальностью оправдана такая высокая цена. Так что надо сделать перерыв. Два года в самый раз, раньше выставлять новое не стоит. А пока будем продавать украшения попроще, в диапазоне от пяти до пятнадцати тысяч. Но с ними тоже надо поаккуратнее — одно украшение в месяц, иногда два. Не уверен, что стоит продавать больше — мы должны очень внимательно отслеживать спрос и поддерживать лёгкий ажиотаж. Жадничать ни в коем случае нельзя, жадность здесь может очень дорого обойтись.

Кальцит кивнул, соглашаясь, но лицо полностью выдавало его чувства.

— Не стоит так печалиться, Кальцит, — успокаивающе сказал я. — Вы так заработаете гораздо больше, поверьте. Да разве вы мало зарабатываете?

— Немало, — вздохнул Кальцит. — Вы правы, Кеннер, мы зарабатываем намного больше, чем я надеялся в своих самых смелых мечтах. Просто… ну, да ладно. На самом деле я вот о чём хотел вас спросить: у нас образовалось довольно много свободных денег, да и вообще мы зарабатываем больше, чем тратим. Можно ли этими деньгами как-то разумно распорядиться?

— Куда-то их вложить? — я задумался, но ничего в голову не приходило. — С этим сложно, Кальцит. Вы же считаетесь иностранцами, а для иностранцев возможностей не так много, княжество достаточно жёстко контролирует зарубежные инвестиции. Такие инвестиции обычно разрешаются только на принципах взаимности, а поскольку вы не в состоянии предоставить равные возможности для инвестиций… По сути, единственная возможность для вас — это купить наше золото. Но много вы на этом не заработаете, это скорее подходит для длительного вложения денег.

— Золото мы можем и сами добыть, — непонимающе заметил Кальцит.

— Можете, конечно, — согласился я. — Можете добыть и сдать его нашему скупщику. Но вы же интересовались вложением денег, а не дополнительным заработком?

— Да, действительно, — Кальцит опять поскрёб затылок. — А если мы станем гражданами?

— Тогда у вас, разумеется, будет масса возможностей. И масса проблем тоже — понимаете, Кальцит, сохранить порой не проще, чем заработать.

— Вот это поворот! — озадаченно воскликнул я, задрав голову и глядя на того, кто стоял на платформе пассажирского подъёмника.

— Я тоже этого не ожидал, — растерянно прокомментировал Кальцит. — Даже не знаю, хорошо это или плохо. Хотя…

— Думаете, это может быть хорошим вариантом? — с сомнением переспросил я.

— Его договорённости вряд ли будут оспариваться впоследствии.

— Пожалуй, вы правы, определённый плюс здесь просматривается, — не вполне уверенно согласился я. — Главное, чтобы какие-то договорённости действительно состоялись.

Кальцит неопределённо хмыкнул, и мы замолчали, глядя на медленно ползущую вниз платформу. Наконец, она с лязгом остановилась и замерла.

— Удивлены? — неожиданно мирно осведомился Диорит.

— Я и в самом деле не ожидал, что делегатом пошлют вас, Диорит, — честно ответил я. — Но если подумать, то это совсем неудивительно и даже, пожалуй, ожидаемо.

— Почему ожидаемо? — заинтересовался он.

— Видимо, расчёт был на то, что уж вы-то, с вашим недоверием к наружникам, точно не дадите себя обдурить, — объяснил я. — Мы, хитрые наружники, постоянно ведь дурим доверчивых рифов.

Кальцит фыркнул, и от него донеслось чувство веселья.

— Ну да, примерно так, — с усмешкой признал Диорит. — И какие у нас сейчас планы?

— Мы должны сейчас поехать к Ренским, они нас ждут. Нам всем надо понять, как наши отношения будут складываться дальше, вот и поговорим об этом. Но если вам необходимо отдохнуть с дороги, то я отвезу вас в гостевые апартаменты, а встречу отложим.

— А к Ренским обязательно ехать? — как-то нерешительно спросил Диорит, и от Кальцита тоже пришло чувство лёгкой паники.

— Конечно, обязательно, — я с удивлением посмотрел на него. — Они ведь, как и мы, имеют с вами дело. Даже больше, чем мы. Да и вообще, нам многое надо обсудить — в первую очередь, понять, что и как вы хотите изменить, и решить, как к этому подготовиться.

— К Ренским, так к Ренским, — обречённо вздохнул Диорит. — А с кем мы там будем всё это обсуждать?

— Как с кем? — удивился я. — С Матерью рода Ольгой Ренской, с кем же ещё? Уверен, что там будет присутствовать и Стефа Ренская.

Оба рифа поёжились, и я уловил целую гамму смешанных чувств. До меня, наконец, дошло: они просто боялись Ренских. Точнее говоря, боялись их Высших — похоже, те сумели заставить себя уважать. А вот меня они совсем не боятся, и это регулярно создаёт некоторые неудобства в общении с ними. Но что здесь можно сделать? Впечатление обо мне они уже составили, и чтобы его сейчас изменить, нужно поубивать кучу народа, а это всё-таки не вариант.

Кальцит с Диоритом переглянулись, дружно вздохнули и с обречённым видом полезли в лимузин. Здорово их мои родственники прищемили, и это очень хорошо — тем меньше вероятность, что рифы вдруг взбрыкнут. Я в своё время не поставил себя правильно с моими лесными, и сколько крови они из меня выпили в результате? Сейчас, правда, отношения с лесными наладились, но повторять подобный опыт у меня нет никакого желания.

— А скажите, Кеннер… — начал Диорит, когда лимузин тронулся.

— Простите, перебью вас, — извинился я. — Давайте сразу условимся: я не против неформального обращения в приватной обстановке, но при посторонних прошу обращаться ко мне «господин Кеннер». Соответственно, и я к вам буду обращаться «почтенный». Я понимаю, что вы к этому не привыкли, но вы сейчас приехали к нам, а у нас такие вот обычаи. А к Высшим — к той же Ольге Ренской, — следует обращаться «сиятельная». Привычное вам свойское обращение будет выглядеть оскорбительным, и ничего хорошего из этого не выйдет, поверьте.