Затем бравый капитан скорчил как можно более язвительную рожу и, брызжа слюной, презрительно прошипел в лицо Аблаиму, вылезшему с товарищами на родной бережок на двадцать минут раньше владельца корабля:
— Ха! Да ты при виде морского чудища, точнее, евойной оскаленной морды, только-только высунувшейся из солёной пучины, первым сиганул в ужасе за борт! Разве не так было дело⁈
— Так, — Стальное Копьё немного смутился. — Перетрухал я, не отрицаю! Только какое отношение моя трусость имеет к…
— Самое прямое! — уничижительно прогундосил Мнерес, с победным взглядом озирая притихшую, жадно ловящую каждое слово публику. — Ведь если ты при виде показавшейся страшной башки, принадлежащей владыке Внутреннего моря, тут же прыгнул в воду и без оглядки опрометью погрёб к побережью, возникает резонный вопрос… Знаешь какой? Нет? А я подскажу! Точнее, попрошу… тебя разъяснить нам, бестолочам, как же ты, удаляясь в диком страхе прочь, при ентом смог разглядеть, имеются ли у дракона на лапах когти аль нет⁈ У тебя что, моргалики на спине? Аль, может, на заднице⁈
— Признаться, я и лап у Тауригла не видел, ибо взаправду в страшных попыхах грёб к берегу, — теперь настал черёд Аблаима краснеть. — Хотя про то, что у морского змея имеются четыре конечности, мне друзья уже здесь поведали. Они ведь вскорости последовали за мной в воду, но успели пред тем в подробностях рассмотреть хозяина бездны. И ни словом о когтях не обмолвились!
— Если не обмолвились, ента значит, что когтей и не было, что ль? Какое логичное умозаключение! — насмешливо фыркнул Мнерес. — Лапищи-то хоть у него разглядели, уже хорошо! А как могут быть у дракона ходулины без когтей? Правильно, никак!..
— Тауригл — змей, а не дракон, — упрямо промямлил под громкие смешки Аблаим. — И на лапах у него были перепонки, а не когти! Я своим братьям верю, как себе! И любой из них подтвердит мой рассказ… Да и свой собственный заодно! — Стальное Копьё слегка повернул голову, не без облегчения убедившись, что позади него всё так же переминаются четыре соплеменника, решительно, а главное, согласно закивавшие после обличительной речи своего вожака. Тогда Аблаим заметно приободрился и уже куда более уверенно рявкнул Мнересу:
— А ты, купчишка, жалкий лжец!
— Ах так! — тут же яростно взвизгнул лысый торговец. — За енто прилюдное оскорбление ты мне, дикарь, заплатишь кровью! Зря ты, косолобый, вместе с туповатыми дружками, аль, может, подружками, по-тихому не свалил в свои дремучие джунгли! А теперь уж поздно! Будешь знать, как наговаривать на честных тружеников! Стража!.. Ой, хоп, вот и она! Как нельзя вовремя! Надо же, впервые лицезрею у них такую прыть!..
К скопищу собравшихся на песчаной отмели людей и правда стройной колонной шустро приближался отряд стражников в пять десятков носов. И то были явно не ленивые городские ватажники-пузотрясы, а вполне подтянутые, статные воины, очевидно, привыкшие держать себя в хорошей физической форме, благо каждодневные, не самые простые тренировки к набору излишней жировой массы особо и не располагали. Несмотря на жару, одеты новоприбывшие бойцы были все как на подбор в горшкообразные, с широкими полями медные шлемы на льняной подкладке и облегающие хлопковые, весьма плотные туники, поверх которых на спине и груди красовались вшитые в ткань лёгкие защитные пластины из прочнейшей вельберийской стали. Довершали внушительный образ бравых воителей кожаные наручи с поножами, а также добротные воловьи сандалии на ногах да широкие, но довольно короткие, чуть больше локтя длиной, одноручные мечи в ножнах, пристёгнутые к поясным петлицам. Клинки, лезвия коих также явно были отменного качества, привычно придерживались стражниками ладонями у бёдер, дабы не бились палаши при ходьбе о ляжку. Сие дорогущее обмундирование с оружием на много лиг вокруг могли позволить носить себе только личные гвардейцы правителя Вельберии, которыми споро примаршировавшая к месту событий элитная стража и являлась.
— Что у вас тут стряслось? — словно пролаяв, отрывисто бросил глава отряда подошедших воителей, крепкий широкоплечий малый лет тридцати навскидку, очевидно, командовавший прибывшей дружиной. Отличало его от своих бойцов в первую очередь отсутствие не только шлема, а вообще какого бы то ни было головного убора.
— Сотник Догурат!.. Какая честь! — сдавленно прошипел узнавший мечника Мнерес. Опешивший купец явно не ожидал появления на берегу нескольких десятков воинов из личной охраны властителя Вельберии. — Однако вы подоспели очень кстати! Я требую правосудия! Меня, вернейшего слугу нашего всеми безмерно обожаемого правителя, помимо того, что недавно оставили без корабля, довеском только что прилюдно оскорбили, оболгали да, пожалуй, ещё и обокрали!.. Теперь я нищий, лишь с кукишем в кармане…
— Заткнись, торгаш! Знаю ведь прекрасно, что имеются у тебя сбережения на чёрный день. Посему сопли свои жалостные городским лежебокам будешь на усы наматывать! — презрительно перебил враз оробевшего барышника Догурат. — Меня же интересует только один вопрос: где твой иноземный странник, а именно здоровый рыжеволосый варвар? Я со слов хозяина точно ведаю, что могучий дикарь ещё утром топтался по палубе твоего древнего, как дерьмо ящера, корыта.
— Так он, ента, сдох! Своими зенками видел! От клыков и когтей морского дракона! — заискивающе затараторил Мнерес, мигом забывший и обиду за нанесённое ранее оскорбление, и вообще о существовании Аблаима с его соплеменниками. — Прошу заметить, вместе с моей великолепной галерой! Ведь она, знаете ли, тоже зажмурилась! Причём пала геройски, то есть смертью храбрых. И это стало серьёзным ударом сначала по моему израненному от накатившей печали сердцу, а после, конечно, и по шустренько похудевшей за сегодня мошне! Накопления, естественно, имеются, да надолго ли их хватит⁈ Жить нынче дорого. А хорошо жить — тем паче. А ведь «Дитя богов» — енто основной источник дохода!.. Был… И теперича я, без капли преувеличения, практически разорён! Но всё же смею надеяться на милость властителя, да не закончатся на его вздымающихся к облакам кострах невинные жертвы во славу Ахримана! Мне всего-то треба возместить понесённый ущерб. Желательно, конечно, в двойном размере, дабы не протянуть копыта с голодухи…
Но договорить Мнересу, без особого успеха пытающемуся вызвать к себе хоть каплю жалости, не дали; его притворно-слезливую речь внезапно перебили раздавшиеся то тут, то там удивлённо-огорошенные возгласы. И вот уже вся собравшаяся толпа вместе с гвардейцами правителя ошарашенно уставилась куда-то за спину говорливому купцу. Ушлый барышник, у которого вдруг под ложечкой тревожно защекотало некое дурное предчувствие, медленно, словно пребывая в прострации, обернулся, после чего мигом посерел лицом, будто увидел привидение, а затем смятенно икнул.
А изумляться было чему, ведь из моря по песчаной отмели к сонмищу людей вразвалочку шёл Ратибор собственной персоной. Здоровенный рыжегривый гигант, показавшийся из воды уже по пояс, своим грозным и вместе с тем величественным видом производил поистине сногсшибательное впечатление на каждого из замерших зевак, ошеломлённо пораскрывавших рты. Ведь в их примитивных представлениях примерно так, а именно сурово, чинно и свирепо, должен был выглядеть принявший человеческое обличье полузабытый морской бог Олокун, коему всё местное население издревле поклонялось до той самой печальной поры, пока к власти в Вельберийском царстве, уж и не упомнить, сколько веков назад, не пришёл почитающий тьму Пурагелис, с неуёмным рвением вскоре принявшийся, как было заведено у сподвижников свинорылого идола по всей земле, огнём и мечом повсеместно насаждать культ Ахримана.
— Сдох, значит? — между тем не удержался от ехидного смешка Аблаим. — Собственными моргаликами лицезрел его кончину, да, капитан? Ну-ну, я так и понял… Хе-хе!..
Каждое ёрническое слово недавнего оппонента, будто вострая стрела, больно вонзались в спину пойманному на вранье, тут же вжавшему маковку в плечи Мнересу, принявшемуся одновременно краснеть и скукоживаться от накатившего позора да тайного страха на всю оставшуюся жизнь прослыть бессовестным лгуном.
